Калининград, площадь Победы, 6 июля 2019 года, 2 часа пополудни. Облаченные в белые одежды, 12 человек, выстроившись в шеренгу у Триумфальной колонны, демонстрируют немногочисленной публике и наряду полиции составленный из рукописных листков хэштег #ЯЭЛИНАСУШКЕВИЧ. Над пикетом в поддержку анестезиолога-реаниматолога местного роддома, арестованной по подозрению в убийстве младенца, реет флаг с лейблом профсоюза «Альянс врачей» – сложенные крестом алые ладони на белом фоне. Древко в руках эффектной блондинки – это ее пикет, ее знамя, ее профсоюз. Уплаченные после 30 тысяч рублей штрафа за нелегитимность акции – мелочь по сравнению с прогнозируемым резонансом. Умение резонировать – особый талант, который вчерашний врач‑офтальмолог Анастасия Васильева вот уже год, как являет отрасли и миру. Сегодня она говорит, что устала от баррикад: «Воевать энергетически очень тяжело». И обещает принудить себя к миру – заняться ликвидацией правовой безграмотности медиков. Естественно, на всероссийском уровне, пусть пока в «Альянсе» всего «около тысячи» врачей. Vademecum изучил анатомию отраслевого протеста, а уже на его фоне попытался написать портрет прекрасной акционистки.

Около года назад Детский хоспис «Дом с маяком» начал внедрять в Москве уникальный для нашей страны проект – оказывать паллиативную помощь родителям, которые еще до рождения ребенка узнали о его неизлечимой болезни. За это время специалисты частного благотворительного медучреждения взяли под опеку 11 семей. На первый взгляд немного, но с учетом того, что взрослый и детский паллиатив в России только обретает черты обособленного медицинского направления, даже эту попытку можно считать достижением. В отечественном здравоохранении тема курации подобных случаев традиционно звучала иначе: несмотря на то что ведение беременности и родоразрешение финансируются программой госгарантий вне зависимости от прогноза выживаемости и здоровья будущего ребенка, появлению безнадежно больных младенцев на свет противятся, как правило, и родители, и врачи.

«Мы не защищены социально, у нас нет сил для того, чтобы полноценно помогать. Надо ведь выспаться, отдохнуть, чтобы прийти потом на свою работу. Когда я работала анестезиологом, у нас хотя бы трудовой стаж шел год за полтора», – апеллировала к коллегам заведующая паллиативным отделением одной из региональных больниц, опровергающая своим цветущим видом сетования на тяжкую жизнь и упадок сил. «Сколько часов вы спите? Семь? Зарплату получаете регулярно? Вы для чего в эту сферу работать пришли – чтобы получать стаж за зарплату? Моей поддержки в таком случае вы не найдете», – отвечала бодрой жалобщице Нюта Федермессер, учредитель фонда помощи хосписам «Вера». Этот диалог, случившийся на одной из недавних конференций по паллиативу, очень точно иллюстрирует готовность отечественного здравоохранения помогать инкурабельным пациентам. Vademecum, проследив недолгую историю становления паллиативной службы в России, оценил достижения первопроходцев и масштаб предстоящих дел.

Пока российские операторы сегмента ядерной медицины только подбираются к тераностике – сочетанию радионуклидных диагностики и таргетной терапии онкозаболеваний, – в других странах методика уже привлекла серьезные интеллектуальные и финансовые ресурсы. В мире горячей точкой тераностики считается рак предстательной железы (РПЖ), выявление и лечение которого пытаются вести с помощью радиофармпрепаратов на основе белка – простатспецифического мембранного антигена (ПСМА). Успехи исследователей, добившихся увеличения продолжительности жизни пациентов с РПЖ до трех лет, уже привлекли деньги игроков Big Pharma – в конце прошлого года швейцарская Novartis потратила на покупку профильного американского стартапа $2,1 млрд. В Австралии тераностические КИ идут за госсчет уже четвертый год – в Онкоцентре Питера МакКаллума и еще десяти клиниках по всей стране. Vademecum отметил тематические активности в России и за рубежом, а по дороге допросил с пристрастием одного из непосредственных участников испытаний.

Рынок косметологических продуктов и услуг, чью неизбывную «серость» в отрасли привычно держат за неизбежное зло, в сезоне 2018‑2019 приобрел новые тона. Помимо традиционных бед – засилья контрафакта и кустарной (надомники, салоны без медлицензии и «косметологи» без образования) операционной активности, – здесь получили распространение такие маневры по уходу в тень, как подмена этикеток и сокрытие состава продуктов, параллельный импорт. Фокус еще и в том, что игроки серых мастей начали группироваться в секты, внутри которых использование незарегистрированных препаратов и медизделий возведено в культ. Компании‑поставщики, ревностно отстаивающие принципы легальности, впервые в истории сегмента собираются объединиться в ассоциацию – главным образом для того, чтобы сообща дать решительный бой полуподпольным конкурентам.

На коммерческом фармрынке все циклично. В году есть два пиковых периода, когда лидеры индустрии жаждут смахнуть с себя пену дней и, постояв «у бездны мрачной на краю», как следует пропитаться гибельным восторгом и просолиться ветрами перемен. Приступы меланхолии случаются регулярно – по итогам первого и третьего кварталов. Ровно в эти моменты Vademecum преподносит индустрии высококалорийную пищу для анализа и прогнозов – наш рейтинг «ТОП200 аптечных сетей».

Год назад молодая компания «Паскаль Медикал» предложила рынку первую партию готовой продукции – одноразовых шприцев. В высокотехнологичное производство, организованное в подмосковной особой экономической зоне (ОЭЗ) «Дубна», 2 млрд рублей вложил инвестфонд «Бонум Кэпитал», управляемый Муратом Алиевым, бывшим руководителем финансово‑промышленной группы «Нафта‑Москва» Сулеймана Керимова. Vademecum проинспектировал новенький шприцевый завод и расспросил генерального директора «Паскаль Медикал» Альбину Бурнацеву о том, какие профиты получает игрок, взявшийся по призыву государства за возрождение отечественного медпрома.

ГК «Объединенные медицинские системы» (ГК «ОМС»), едва появившись на рынке медуслуг, поразила конкурентов выручкой по программе госгарантий – почти 900 млн рублей в 2018 году, что позволило молодой компании оказаться на 32-м месте в рейтинге «ТОП100 частных многопрофильных клиник». Аплодисменты стремительному взлету заглушило уголовное дело: в ночь на 31 октября президента ГК «ОМС» Надежду Шуб и гендиректора входящего в группу МЦ «Гармония» Евгению Смазнову арестовали, предъявив обвинение по ч. 4 ст. 159 УК РФ (мошенничество, совершенное группой лиц в особо крупном размере). Следствие настаивает, что в период с 27 июня по 25 июля 2017 года Шуб, Смазнова и «иные, не установленные следствием лица» предоставили в ТФОМС Московской области «заведомо подложные сведения» об оказании медуслуг двум пациентам на сумму более 1,4 млн рублей. Фигурантки до 13 апреля 2020 года находятся под домашним арестом, что не мешает ГК «ОМС», давно взыскивающей долги с областного ТФОМС, активизироваться в арбитраже – на середину декабря в суде находились иски на сумму более 700 млн рублей.

Профессор Анатолий Махсон в начале июня вышел на работу, засветив на рынке медуслуг столичного региона дерзкого новичка – группу компаний «Объединенные медицинские системы» (ГК «ОМС»), созданную бывшим управленцем МОНИКИ и «Медси» Надеждой Шуб. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что за последний год компания, построившая сеть из 11 клиник в Москве и Московской области, показала выручку в 867 млн рублей. Почти весь доход ГК «ОМС», уверяет Шуб, получен из системы ОМС за счет осмысленного взаимодействия с распорядителями программы госгарантий и особых компетенций в гепатологии и онкологии. Тыл, он же фронт, у ГК «ОМС» надежный – кроме недавно присоединившегося онколога Махсона, это Павел Богомолов, главный гепатолог Московской области. Оба, к слову, на предыдущем месте работы – в группе «Медси» – не без участия Надежды Шуб обеспечили одному из крупнейших в стране провайдеров взрывной рост выручки в ОМС.

Минздрав РФ представил проект приказа, утверждающего перечень частных клиник, которые в 2020 году получат госзадание на оказание высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП), не погруженной в базовую программу ОМС. Среди них как крупнейшие игроки рынка вроде ГК «Медси», ГК «Мать и дитя», EMC и АО «Медицина», так и специализированные центры, например, МИБС, Клинический институт мозга, Институт пластической хирургии и косметологии, а также сеть «РЖД-Медицина» и другие.

В 2018 году от операторов и пациентов гемодиализных центров с нарастающей регулярностью начали поступать сигналы о нехватке средств на проведение процедур заместительной почечной терапии (ЗПТ): в Томске и Перми жаловались на резкое и необоснованное снижение тарифов, в Новосибирске и Удмуртии – на сокращение финансирования лекарственного обеспечения пациентов. Vademecum решил провести свою ревизию в сегменте, исторически контролируемом мейджорами мировой диализной индустрии и еще несколько лет назад не знавшем подобных проблем.

На Новорижском шоссе неподалеку от МКАД 25 мая открылась Ильинская больница. Сенсационной эту новость не назовешь – про проект, анонсированный пять лет назад и сложившийся по желанию предпринимателей Абая Закарьянова и Максима Савельева при финансовом участии казахстанской Emdeu Group, слышали все участники рынка медуслуг и сочувствующие. Присмотреться к затее, и правда, стоило. Но даже не из-за серьезного для частного госпиталя масштаба (14 тысяч кв. м площади, 72 койки) или «звездной» команды врачей, а хотя бы потому, что авторы клинического проекта обещали продемонстрировать отрасли некие альтернативные подходы к организации лечебного процесса, маркетингу, мотивационным и управленческим решениям. Какие ожидания связывают со стартапом его топ-менеджеры и акционеры, Vademecum рассказал генеральный директор Ильинской больницы Артем Гапеев.

«Сон все тот же: иду по полю бескрайнему, русскому, за горизонт уходящему, вижу белого коня впереди, иду к нему, чую, что конь этот особый, всем коням конь, красавец, ведун, быстроног; поспешаю, а догнать не могу, убыстряю шаг, кричу, зову, понимаю вдруг, что в том коне – вся жизнь, вся судьба моя, вся удача, что нужен он мне как воздух, бегу, бегу, бегу за ним, а он все так же неспешно удаляется, ничего и никого не замечая, навсегда уходит…», – грезы главного героя антиутопии Владимира Сорокина «День опричника» удивительным образом совпадают с нынешними устремлениями игроков отечественного рынка медуслуг.

Прошло ровно три года с тех пор, как российский Минздрав парафировал международную программу ЮНЭЙДС, запущенную ООН в 2014 году. Прописанные в документе цели и пять лет назад выглядели амбициозно, причем не только для нашей страны. Напомним, что к 2020 году 90% людей, живущих с ВИЧ, должны знать о своем статусе, 90% из выявленных должны быть охвачены терапией, а 90% из них – иметь неопределяемую вирусную нагрузку. Vademecum, ввиду заветного дедлайна, решил выяснить, как далеко Россия продвинулась в сторону целевых показателей.

Эпидемической статистики, равно как и регистра больных гепатитом С, в России не ведется. Во всяком случае, в доступных источниках информации по заболеваемости и смертности не найти. Последние официальные данные приводила в конце 2016 года главный внештатный инфекционист Минздрава Ирина Шестакова, сообщившая о 1,7 млн больных. По ее же оценке, исполнение подписанной РФ Глобальной стратегии ВОЗ по элиминации к 2030 году вирусных гепатитов потребует ежегодного излечения более 120 тысяч российских пациентов. Vademecum решил выяснить, какими средствами борьбы с отдельно взятым тяжким заболеванием располагает отечественная индустрия здравоохранения.

«Полтора года назад произошел перелом, в первую очередь в сознании. Российская фармацевтика стала темой номер один», - так в 2009 году тогдашний министр промышленности и торговли Виктор Христенко пояснял «Российской газете», как зарождалась и начала свое воплощение в жизнь стратегия «Фарма-2020». Большой план, воплощение которого сулило обернуться подлинной революцией в индустрии здравоохранения. Спустя 10 лет, действительно прожитых под знаком этого великого писания, Vademecum провел тотальную ревизию всего, сделанного Минпромторгом для стимулирования развития отечественного фармпрома, и пришел к выводу, что «Фарму-2020» следует признать не более чем талантливой утопией Христенко, его коллег и последователей. На наш взгляд, заявленные в ней плановые показатели достигнуты в ближайшие годы не будут; декларация о рекордах лекарственного импортозамещения – чистейшая софистика; миллиарды рублей, выданные в помощь российским разработчикам и производителям лекарств, в большинстве случаев розданы либо не тем, либо не на то. Впрочем, так ли все худо и все ли было зря?

Бюджетоемкий тотем нацпроекта «Здравоохранение» кого только ни питает надеждами. Предложение и впрямь заманчивое – на апгрейд действующих и оснащение новых медучреждений правительство до 2024 года отстегивает 290 млрд рублей, что равноценно объему прошлогоднего госзаказа МИ. Минпромторг, например, грезит нарастить долю отечественных производителей в сегменте, чиновники на местах – успешно отчитаться об исполнении бюджета закупок, дистрибьюторы – отхватить контракты пожирнее и при этом не оказаться ответчиками в арбитражных, картельных и, не дай бог, уголовных делах. А от этого, как показывает практика, не могут уберечься даже записные лидеры «золотой сотни» поставщиков, что уж там говорить о новобранцах. Словом, ежегодный рейтинг Vademecum носит характер предвосхищающий и, что‑то подсказывает, в такой конфигурации предстает перед нами в последний раз. Делаем ставки.

Зампредседателя Счетной палаты РФ Галина Изотова, выступая 16 декабря в РЭУ им. Г.В. Плеханова с оценкой первого года реализации нацпроектов, объяснила многочисленные стартовые заминки масштабных начинаний так: «Ситуация усугубляется необходимостью декомпозиции целей, задач, показателей и мероприятий нацпроектов на уровень субъектов РФ и отражения соответствующих элементов в региональных госпрограммах и региональных проектах». Рекомендация аудитора по поводу срочной «декомпозиции целей» наверняка поможет избавиться от пробуксовок (а таковые видны невооруженным глазом) высокобюджетной госпрограмме «Борьба с онкозаболеваниями», в первых достижениях и провалах которой решил разобраться Vademecum.

В 2019 году структура высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП), или наиболее сложных и дорогостоящих манипуляций, оплачиваемых государством, претерпела заметные изменения. Стентирование как один из самых растиражированных видов операций на сердце и сосудах было погружено в базовую программу ОМС, тогда как централизованное финансирование получили новые виды помощи, в том числе бариатрия при диабете с ожирением и нейрореабилитация. Корректировка привела к сокращению объема сегмента ВМП вне системы ОМС, до сих пор демонстрировавшего рост: общее количество распределяемых Минздравом квот снизилось год к году на 10%, до 289,6 тысячи, а совокупный бюджет – на 3,5%, до 82,2 млрд рублей.