С 1 января 2014 года финансирование 459 из 1466 методов ВМП происходит за счет средств ОМС. Совокупная стоимость квот на погруженный в страховку пул манипуляций составила только 5 млрд рублей из 55,6 млрд, выделенных в 2013 году на оказание ВМП, притом что с 2015 года ВМП должна быть погружена в ОМС полностью. За 11 месяцев до перевода самого дорогого сегмента медпомощи на новую схему финансирования у участников отраслевого сообщества по‑прежнему нет четкого представления о том, как реализовать новацию практически.
ПРОБНОЕ ПОГРУЖЕНИЕ
≪Много неясностей в том, как эта система эволюционирует и эволюционирует ли вообще, – говорит исполнительный директор IMEDA Александра Третьякова. – Мы как индустрия кровно заинтересованы в развитии этого вида помощи, поскольку являемся участником процесса≫.
По идее, перевод ВМП в ОМС должен ликвидировать ограничивающий фактор – квоты. Пациенту не нужно будет стоять в очереди и бояться, что ему не хватит квот. ≪Российские медучреждения готовы увеличивать квотные задания как минимум на 25% ежегодно≫, – указывает на потенциальные мощности ЛПУ руководитель отделения рентгенэндоваскулярной диагностики и лечения Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева, главный специалист Минздрава по рентгенэндоваскулярной диагностике и лечению Баграт Алекян. Но идущее параллельно сокращение государственных расходов на социальный сектор приводит ровно к обратному эффекту. ≪Заявления руководителей страны о том, что бюджет сокращается, принципиальны, – продолжает Алекян. – Реалии таковы, что квоты на этот год уменьшились на 20–25%≫. По его прогнозам, квотные задания будут выполнены летом или к сентябрю текущего года, а IV квартал медцентры, оказывающие ВМП, будут практически отдыхать – взять новых пациентов без квот они не смогут.
В то же время тарифы ВМП по федеральной программе значительно выше тарифов, которые могут позволить себе большинство регионов. ≪Денег на тот же технологический уровень и качество у регионов может не оказаться, – прогнозирует Александра Третьякова. – То есть регионы включат ВМП в тарифные соглашения, но оказывать качественную помощь фактически будет невозможно≫. Но даже федеральные тарифы не учитывают инфляцию и валютные курсы.
≪Инфляция 5–%, но тариф на оказание ВМП неизменный. За 10 дней потеряли 10% на курсе валют, технологии-то мы закупаем на Западе – цена оборудования увеличивается. На этом фоне страховая медицина дает в определенном регионе заниженную стоимость. Лечить пациента на должном уровне не представляется возможным≫, – досадует Алекян, еще раз подтверждая: разница в цене будет сказываться на технологическом уровне проводимых операций. ≪Другие технологии можно использовать, но они точно хуже того, что предусматривал тариф ВМП. Даже сейчас действительно хорошие стенты имплантируют 44% больных, остальные получают стенты иного качества. Они нормальные, но могли быть лучше≫, – констатирует кардиохирург.
Отраслевое сообщество настоятельно подчеркивает необходимость сохранения тарифа, который будет отражать реальные затраты на оказание ВМП. Проводящие высокотехнологичные операции врачи выступают и за то, чтобы прописать четкую стоимость технологий. ≪Нужен документ, в котором была бы прописана цена, снижать которую регионам будет нельзя, – поясняет Алекян. – А уже в зависимости от бюджетной ситуации субъект РФ сможет финансировать дополнительные медуслуги – дни для реабилитации, оплату возникших осложнений и прочее≫.
Но каким образом добиться сохранения тарифа на ВМП – непонятно. Учитывая, что во многих территориальных программах, прописывающих объем госгарантий до 2016 года, ВМП никак не отражена, решить уравнение по финансированию этого вида медуслуг практически невозможно. Ни регуляторы, ни ФФОМС подсказок до настоящего времени не озвучили.
Сомнения у отраслевого сообщества вызывает и методика контроля за объемами и качеством оказания ВМП, погружаемой в ОМС. ≪При переводе все уходит в руки страховых компаний, – говорит Александра Третьякова. – Должен быть организован переговорный процесс между федеральными медцентрами и территориальными фондами ОМС. Может возникнуть конкуренция между федеральными центрами за доступ к бюджетам ТФОМСов. Но кто выиграет – центры ВМП, которые не смогут пойти на компромисс по качеству помощи и ее стоимости, или ЛПУ, готовые предложить более низкую цену?≫
По мнению Баграта Алекяна, явных плюсов от перевода ВМП в ОМС можно ожидать только при условии тесного взаимодействия страховых компаний с руководством медучреждений. Выделяемая сейчас стоимость лечения едина для всех заболеваний в рамках одного направления: технологии лечения используются разные, отличаются и цены на проводимые манипуляции, но больница всегда будет получать фиксированную сумму. ≪Мне кажется, если в ОМС каждая технология лечения будет иметь свою цену – одна, например, 50 тысяч, а другая – 400 тысяч рублей, – то денежный поток станет прозрачным. Если удастся прописать конкретные технологии, то тогда мы сможем лечить и большее количество пациентов≫, – считает Алекян. Однако добавляет, что пока страховые компании интереса к тесному взаимодействию с медучреждениями не проявили.
СИРЕНЫ И ТУМАН
У производителей медоборудования свои опасения по поводу погружения ВМП в страховой бюджет. ≪В России ситуацию оценивают как некий рынок, но производители почти на 100 процентов находятся в условиях одного заказчика – государства. Вся высокотехнологичная продукция поставляется по единым правилам в госучреждения, – рассказывает руководитель направления по связям с государственными органами компании Medtronic Тимур Гафуров. – Мы полностью зависим от политики государства и правил, вырабатываемых заказчиком≫.
Смена оператора заказа вызывает у производителей медоборудования серьезные опасения. ≪Мы не видим внятности в финансовом обеспечении продукции, которая будет закупаться по новым правилам. Нужна централизация и стандартизация тарифов по всей стране по важнейшим заболеваниям, иначе поставщики не смогут ритмично функционировать≫, – формулирует отраслевой запрос Гафуров. По его мнению, успешный перевод ВМП в ОМС возможен только при сохранении, а лучше увеличении существующих тарифов. ≪Сегодня нет механизма переноса этих сумм в систему ОМС, а это будет означать деградацию системы в целом≫, –говорит GR-менеджер. И вслед за клиницистами настаивает на построении системы оценки медтехнологий. ≪Нужны критерии, что эффективно, а что нет, что эффективно, но дорого, а что дешево. Без этого элемента любая страховая система не может функционировать, – полагает Гафуров. – Попытки перенести элементы ВМП в страховую систему без подобной оценки приведут к упадку этого вида помощи≫.
В IMEDA не стесняются экстраполировать проблемную ситуацию на промышленную политику и решение задач по локализации в России иностранных производств. ≪Ни один инвестор, который не может просчитать, какая помощь, на каком технологическом уровне и в каком объеме нужна, не будет переносить технологии≫, – утверждает Александра Третьякова. – Что происходит в тумане? Скорость движения падает, и аварийность возрастает. Никто не понимает, куда мы едем. Пока остается туман в вопросах объемов, качества и системы допуска на рынок, ничего не изменится. И тут бесполезны мантры про необходимость увеличения иностранных инвестиций в Россию≫.
Квалификационный заплыв ВМП по мелководью ОМС отягощает еще одна нерешенная проблема – новый регламент регистрации медизделий. За 2013 год, по данным IMEDA, Росздравнадзор выдал 1250 регистрационных удостоверений, но 1166 из них – перерегистрации и ≪хвосты≫ 2012 года. На новые медизделия пришлось лишь 84 регудостоверения. ≪О каких инвестициях может идти речь, если бизнес просто не может вывести на рынок свою продукцию?≫ – ретранслирует Александра Третьякова риторический возглас представителей отрасли.
Еще один межбюджетный риф – процедура ввоза в Россию инновационных медизделий. Медоборудование, свидетельствуют эксперты IMEDA, несмотря на оговоренные нормативными актами льготы, подолгу простаивает на границе и по-прежнему облагается НДС по полной ставке. ≪Шереметьевская таможня приписывает 18% НДС на все, – рассказывает Третьякова. – Формально право на льготу есть, но получить ее нельзя – таможенные органы не могут договориться с Минфином и Минздравом, чтобы новые бумаги соответствовали Налоговому кодексу и соответствующим постановлениям. Эти 18% бизнес не убьют, импортер свое вернет, но заплатят эти деньги конечные потребители – больницы. Другими словами, в финале это 18% бюджета здравоохранения≫.
