Международный медицинский кластер, проект которого начал разрабатываться еще в 2015 году, перешел к активной фазе отбора клиник и инвесторов. В прошлом году руководство управляющей компании кластера «Фонд ММК» закончило масштабное роуд-шоу медцентров из разных стран мира и сейчас вплотную работает с «финалистами», представляя их инвесторам и выдвигая готовые проекты на рассмотрение экспертного и наблюдательного советов кластера. Директор Фонда ММК Михаил Югай рассказал в интервью Vademecum об итогах «смотра» клиник, о том, какие медицинские центры станут пионерами в кластере и как будет доработана законодательная база для этого проекта.
– Сколько клиник вы просмотрели в ходе роуд-шоу?
– Мы успели пообщаться примерно с 500 зарубежными клиниками – это медицинские центры, проявившие в той или иной степени интерес к участию в кластере. Причем на 95% этих учреждений мы выходили сами благодаря базе контактов, сформированной нашими партнерами – консалтинговой компанией BCG, профильным конференциям для инвесторов и другим каналам, и несколько клиник нашли нас самостоятельно. Однако к настоящему диалогу оказались готовы около 10% из этого числа – на этап переговоров вышли только 30 клиник, с 10 из которых мы ведем сейчас содержательные переговоры о вхождении в кластер. В принципе, это нормальный показатель – мы анализировали аналогичный опыт медицинского кластера в Дубае, и у них была похожая конверсия.
– Резиденты каких стран проявляют наибольший интерес к ММК?
– Больше других заинтересованы во вхождении в кластер клиники Израиля, что, конечно, ожидаемо. На втором месте – Южная Корея, и этот результат был для нас как раз неожиданным. Но когда мы проанализировали южнокорейский опыт, то поняли причину: в этой стране за короткий срок – 15 лет – смогли создать высокотехнологичную медицину, базирующуюся на IT-технологиях, соответственно, ее легко тиражировать, в том числе на другие рынки. Яркий пример – госпиталь Bundang, участие которого в ММК уже одобрено экспертным советом кластера. На третьем месте – Европа, в частности Испания, Франция, Германия, Польша. Отдельная история с США – пока у нас нет очевидных участников из Штатов. Здесь, как выяснилось, есть несколько препятствий. Первое: американские врачи – самые высокооплачиваемые в мире специалисты, что сразу радикально влияет на финансовую модель потенциальной клиники, а мы не можем позволить себе закладывать цены на услуги, оказываемые в кластере, в разы выше рыночных. Кроме того, во многих случаях у нас возникает несовпадение по целям – американцы нам предлагают в основном консалтинговые услуги, а это нас особо не привлекает.
– А какова конверсия инвесторов, вступивших в переговоры с ММК?
– Сейчас у нас есть пять крупных инвесторов, готовых инвестировать в создание клиник мощностью свыше 100 коек, с ними мы ведем предметные переговоры. Около 99% из всех компаний, с которыми мы общались на предмет вложения средств в клиники кластера, – российские. Но здесь не всегда есть четкое соответствие «один инвестор – одна клиника». Например, у нас есть потенциальный партнер, который не готов инвестировать в отдельную большую клинику, но может вложить средства в готовые площади внутри клиники. Здесь, образно выражаясь, мы немного похожи на брачное агентство. Мы должны выбрать клинику, инвесторов, устроить им смотрины и сделать так, чтобы они друг друга полюбили: все наши проекты достаточно капиталоемкие, с возвратом инвестиций более чем через 10 лет, то есть они должны не поссориться в ходе этой истории и довести проект до сущностного результата. Это, конечно, длительная работа – организация переговоров и налаживание такой связки занимает больше года.
– Какие процедуры проходит тандем инвестора и оператора после того, как они достигли договоренностей между собой?
– Сначала они представляют заявку на экспертном совете, состоящем из представителей медицинского и научного сообществ. Эта структура оценивает проект по трем параметрам: соответствие целям кластера (повышение качества оказания медицинской помощи, развитие образовательной и научной деятельности), актуальности для российского здравоохранения и практической реализуемости. Технически это выглядит так: мы вместе с инвестором и клиникой готовим весь необходимый пакет документов, размещаем заявку в системе удаленного доступа, и экспертный совет ее рассматривает в течение двух недель. Дальше следует очное рассмотрение заявки, как было, например, с госпиталем Bundang. Если проект прошел одобрение экспертного совета, заявку рассматривает наблюдательный совет, в котором участвуют представители правительства Москвы, в том числе мэр Сергей Собянин. На этом этапе оценивается общий эффект проекта для города, рассматривается кандидатура инвестора, проводится оценка его способности работать на длительную перспективу.
– Какие-то проекты уже были одобрены наблюдательным советом?
– Да, это клиника Hadassa, в создание которой инвестируют структуры предпринимателя Льва Леваева. Она не только прошла наблюдательный совет, но ее первый корпус – диагностический – уже построен и в сентябре примет первых пациентов. Также у нас есть два проекта, которые вплотную подошли к этой стадии и получили одобрение экспертного совета, – это госпиталь Bundang, идущий в связке с компанией «Ташир», и испанская онкологическая клиника Roman Fernandes, в которую инвестирует Европейский медицинский центр. Что касается последнего проекта, то мы считаем, что у него очень хорошие предпосылки для одобрения на наблюдательном совете: EMC – это smart-инвестор, обладающей экспертизой в медицинском бизнесе и хорошо известный городу.
– В прошлом году вы заявляли о включении в кластер санатория «Отрадное» ГК «Медси», то есть ММК открыт и для российских медицинских операторов?
– Пока у нас нет таких проектов на какой-либо оформленной стадии. На этом этапе мы сосредоточились все-таки на привлечении лучшей международной экспертизы, что соответствует стратегии кластера. Безусловно, у нас есть очень сильные отечественные клиники, в которые ездят лечиться иностранцы, и мы будем привлекать их в кластер, но уже на следующем этапе.
– Какова планируемая сегодня структура кластера?
– Пока мы ориентируемся на участие 10–15 клиник совокупной мощностью 1–1,5 тысячи коек. Но хочу подчеркнуть: это планы на текущий момент. Тенденция последних лет заключается в том, что многие специальности постепенно перетекают из госпитального сектора в амбулаторный. Возьмем, например, онкологию – если раньше это была хирургия и жесткая привязка к госпитальной койке, то теперь акцент смещается в область лучевой и химиотерапии, для которых не требуется нахождение пациента в стационаре. Второй тренд – развитие малоинвазивной хирургии. Технологии вообще очень быстро развиваются. И значит то, что мы запланировали сейчас, может быть существенно скорректировано в течение пяти лет.
– Как будет формироваться выручка клиник ММК? Какова вероятность вхождения клиник кластера в систему госгарантий?
– На этом этапе мы рассматриваем четыре источника финансирования: наличные средства пациентов, ДМС, прямые договоры с корпорациями и средства благотворительных фондов. При этом стоимость услуг, как мы рассчитываем, должна соответствовать общерыночным уровням. Мы не планируем делать проект эксклюзивным, поскольку в таком случае сразу нивелируется идея обмена технологиями. Также мы не планируем работать в системе ОМС или бюджетированной ВМП, поскольку в этом случае по закону клинике нужна российская лицензия. А это опять же противоречит идее кластера, в котором зарубежные клиники будут работать в соответствии с документами, полученными в их материнских странах.
– В прошлом году вы заявляли о необходимости конкретизировать федеральный закон №160 «О международном медицинском кластере». С тех пор какие-то подзаконные акты были разработаны?
– Да, мы успели очень многое сделать за это время. Во-первых, в прошлом году мэр Москвы Сергей Собянин направил в Правительство России письмо с просьбой усовершенствовать существующие законодательные нормы в отношении кластера. Была сформирована профильная межведомственная рабочая группа, в которую вошли, в частности, представители Минэкономразвития, Минздрава, Минфина России. Большая работа сейчас ведется в отношении импортных препаратов, которые, в соответствии с федеральным законом, могут использоваться на территории кластера без необходимости получения регистрационных удостоверений в России. Дело в том, что такое право законом дается, а механизм, в соответствии с которым препарат попадет в клинику, еще не зафиксирован. Поэтому межведомственная комиссия совместно с ЕАЭС занимается сейчас описанием соответствующей таможенной процедуры. Еще один вопрос – создание специального налогового режима для клиник кластера, сейчас они не уравнены в этом механизме даже с российскими медучреждениями.
– Несмотря на медицинский профиль кластера, учредителем управляющей компании «Фонд ММК» выступает столичный Департамент строительства, а Депздрав до сих пор особенного участия в работе кластера не принимал. Что-то изменилось в ваших взаимоотношения с ДЗМ сейчас?
– Думаю, что раньше у нас не было взаимодействия, поскольку не было повода и соответствующей повестки, но сейчас многое изменилось. Во-первых, мы подписали с ДЗМ договор о системном сотрудничестве, и департамент очень заинтересован в проведении с нами совместных образовательных программ. Мы уже провели одну совместную конференцию по управлению качеством медицинской помощи с привлечением представителей медицинских университетов Голландии, а также встречу выпускников стажировки в Bundang (организованной ДЗМ), планируем другие мероприятия. Мы вообще очень много внимания будем уделять вопросам управления медицинскими клиниками в кластере, будем проводить соответствующие мероприятия и привлекать – пока единичных – специалистов в этой области. Например, месяц назад к нашей команде присоединился известный управленец, внедрявший, в частности, стандарт JCI в Больнице скорой медицинской помощи в Набережных Челнах, – Ильдар Хайруллин. В результате точка медицинского кластера будет являться центром трансферта технологий между здравоохранением развитых стран и всей России, и в первую очередь Москвы.
