Сухие травы и сборы – довольно необычный сегмент фармацевтического рынка. А фитотерапия – не менее загадочный раздел медицины. Медицинской специальности «фитотерапевт» в России не существует, а целительный эффект растительных препаратов часто бывает исторически хорошо известен, признан специалистами, но чисто формально труднодоказуем. VADEMECUM исследовал структуру этого рынка и его основ­ных игроков.

«По образованию я – дерматолог, а фитотерапия началась для меня с одного сложного случая псо­риаза, – рассказывает завкафедрой фитотерапии Российского университета дружбы народов Вла­димир Корсун. – Намазав пациента одной доволь­но вонючей смесью, я вдруг задумался: неужели нет ничего другого, каких-то менее привычных препаратов? И вот уже 40 лет продолжаю искать их в растительном мире». Начав с дерматологии, Корсун постепенно расширял спектр применения трав и теперь лечит ими практически все. Более того, ежегодно обучает азам профессии несколько десятков будущих фитотерапевтов и травников. Его история довольно типична для российского врача – специалиста по травам. Специальности «фитотерапевт» в вузах нет – кто-то приходит сюда из кардиологии, кто-то – из фармакологии. Некоторые обходятся и вовсе без медицинского образования. Этих последних принято называть травниками, а то, что от них получают пациен­ты, – оздоровлением. Хотя есть и другая клас­сификация: травник – это тот, кто получил свои знания от дедов и прадедов. То, что он делает, – это не какая-то там фитотерапия, а целительство. Тут сам черт ногу сломит.

Довольно запутанна и сфера производства пре­паратов. Можно взять два почти одинаковых набора целебных растений и обнаружить, что один из них является полноценным лекар­ством, а второй – всего лишь биологически активной добавкой. VADEMECUM попытался разобрать­ся в структуре и тенденциях рынка.

ЭКСТРАКТНОЕ МЫШЛЕНИЕ

Фитопрепарат – лекарство, получаемое ис­ключительно из растительного сырья. Это как будто исчерпывающее определение из «Вики­педии» можно трактовать совершенно по-раз­ному. Растительное сырье можно высушить, а можно сделать из него настойку, причем разными способами. Или получить вытяж­ку – экстракт, который может быть и жидким, и сухим. Можно выделить из всего комплекса действующих веществ какое-то одно. В приме­нении к рынку эти различия означают пере­движение его границ на миллиарды или даже десятки миллиардов рублей.

«Если препарат сделан из растительного сырья, надо оценить глубину переработки, – полагает основатель компании «Народная медицина» Олег Каменев. – Водную настойку я бы назвал фитопрепаратом. А, например, вы­деление из растений гликозидов предполагает целую серию операций, и конечный результат едва ли уместно называть препаратом из це­лебных трав».

Производители обычно определяют фиторы­нок в зависимости от своей специализации. В портфеле алтайской компании «Эвалар», крупнейшего в России производителя БАДов, примерно 200 препаратов, говорит председа­тель совета директоров Наталия Прокопьева. 60% из них – это БАДы и лекарства, сделан­ные исключительно из растительного сырья.

Рынок фитопрепаратов «Эвалар» оценивает в 16,2 млрд рублей (по итогам первого полугодия 2014 года), а себя считает его лидером с долей (по итогам того же периода) 12,3%. На второе место «Эвалар» ставит компанию Bionorica (11,5%) – в ее портфеле много гомеопатии, кото­рую к фитопрепаратам обычно не относят. РИА «Панда», второй в России производитель БАДов, в рейтинге фитопроизводителей от «Эвалара» вообще отсутствует. Хотя два самых продаваемых в России БАДа – Сеалекс и АЛИ Капс (оба для повышения мужской потенции) – практически полностью созданы на основе растительного сы­рья, только дополнены витаминами и запечатаны в маленькую капсулу. В августе на эти две добавки пришлось 10,5% российского рынка БАДов, об­щий объем которого составляет, по оценке DSM Group, 2,5 млрд рублей в месяц.

«В принципе, фитотерапевт может, наверное, назначить АЛИ Капс, но я не назначаю», – го­ворит известный петербургский фитотерапевт Елена Лесиовская, автор множества книг (сейчас в издательстве «Ремедиум» выходит ее «Доказа­тельная фитотерапия»). АЛИ Капс – явно не то, за чем идут к специалистам по лечению травами. Что важнее – разделить в продуктовой линей­ке крупных производителей биодобавок то, что сделано только из трав, и то, куда добавлено нечто не растительное, просто невозможно. «Чаще всего мы используем сухие экстракты из лекарственных растений», – говорит Дмитрий Дергачев, пре­зидент РИА «Панда». Долю препаратов из рас­тительного сырья в производстве РИА «Панда» он оценивает примерно в 50%, но само деление БАДов и лекарств по признаку «из чего они сдела­ны» считает неуместным.

По мнению аналитической компании DSM Group, среди фитопрепаратов легче всего выделить те, которые представляют собой просто высушенные лекарственные растения или их смеси, сборы. Это, по сути, и есть травяная медицина в самом привычном смысле слова. VADEMECUM исходит именно из такого определения. Есть, правда, один нюанс. Возьмем Грудной сбор №4 – хорошо известное отхаркивающее средство, состоящее из цветков ромашки, листьев мяты и прочего. Сбор №4 – ле­карство. Фиточай «Опалиховский» тоже состоит из смеси трав – те же ромашка, мята плюс некото­рые другие растения. Но только «Опалиховский» лекарственным средством не является. Это БАД, получивший регистрационное удостоверение в 2008 году. В чем разница? Только в форме реги­страции. На действии препарата это не сказывает­ся, на его рыночную судьбу если и влияет, то слабо. Поэтому БАДы из высушенных растений мы учитывали наравне с лекарствами из них же.

РЫЛЬЦА В ПУШКУ

Российский рынок фитопрепаратов (в описан­ном выше понимании) не очень велик – по­следние несколько лет он колеблется в пределах 5-6 млрд рублей, в год продается чуть больше 100 млн упаковок (см. таблицу «Игры на траве» на стр. 23 и рейтинг производителей «Фито-крыто» на стр. 24). И почти половину его – 47% в деньгах и 49,5% в упаковках – занимает подмосковное предприятие «Красногорсклексредства». Оно было создано в 30-х годах и почти весь прошлый век оставалось практически единственным в России заводом, заготавливающим травы. Ему доставались все новые разработки фитопрепаратов в СССР, для него засевали целебными травами поля и искали в дикой природе те, которые невоз­можно выращивать. Так что, когда российским травяным рынком заинтересовалась решившая заняться международной экспансией немецкая профильная компания Martin Bauer, выбора у нее практически не было – «Красногорсклексредства» стали ее стопроцентной «дочкой» еще в 90-х годах. Сейчас помимо России Martin Bauer имеет под­разделения в Польше, Испании, Италии, Турции, Сингапуре. Оборот компании в 2013 году достиг 470 млн евро.

Завод «Красногорсклексредств» находится в по­селке Опалиха, в глубине участка – двухэтажная фабрика по переработке сырья.

На первом этаже – десяток упаковочных цехов, в каждом по автомату, которые запечатывают готовые травы в пакетики или пачки. До 100% автоматизация не дотягивает – в каждом цехе присутствуют и упаковщицы, помогающие маши­нам. На втором этаже висят «биг пэки» – огромные мешки, из которых сухая трава ссыпается вниз, на упаковку. Есть также цех нарезки. Летом и осе­нью, в сезон, фабрика работает круглосуточно, поэтому штат у нее довольно большой – несколько сотен человек. За год они изготавливают около 60 млн упаковок.

В мире 70% от всего объема растительного сырья выращивают, а 30% собирают в дикой природе, рассказывает Андрей Черданцев, директор по за­купкам «Красногорсклексредств». Но если рас­сматривать ассортимент, то все наоборот – 70% видов растений собирают в диком виде и только 30% растут «культурно». СССР в основном сам обеспечивал себя сырьем из лекарственных трав, существовало два десятка хозяйств, занимавшихся их выращиванием. Но после распада страны боль­шинство территорий, где выращивали и собирали травы, остались за пределами РФ. Одним из ос­новных источников фитосырья на постсоветском пространстве стала Украина: «Оттуда завозили березовые почки, бессмертник, рыльца кукурузы, створки фасоли», – рассказывает Черданцев. Теперь ввоз с Украины закрыт – карантин, а Красногорка (так в отрасли сокращают почти непроизносимое название компании) ищет новых поставщиков. «Не допустим, чтобы это совсем пропало с полок», – бодрится Черданцев.

РОМАШКОВЫЙ КОМБАЙН

Проблема поставок в том, что сбор дикорасту­щих растений, в принципе, удел бедных стран. «Между сборщиком и конечным покупателем обычно выстраивается цепочка посредников, и первому достается совсем немного. А в России мало кому можно сказать: вот тебе 300 рублей, иди собирай травы целый день», – объясняет Черданцев. Сейчас один из главных поставщи­ков растений – Египет. Ромашку и календулу он производит для всего мира, в том числе и для России. Не везти ромашку издалека можно только одним способом – помочь поставщи­кам освоить новые технологии. «От обычного сельского хозяйства наша сфера очень сильно отличается, – говорит Черданцев. – Напри­мер, семена диких растений прорастают не­одновременно – если засеять поле, половина взойдет в этом году, а половина – в следующем, как работать в таких условиях? Только если сажать рассаду». Техника для производства травяного сырья тоже нужна специфическая. Особый комбайн для сбора ромашки Martin Bauer нашел в Сербии. Ромашку нельзя косить, не получится потом отделить цветки. Комбайн устроен так, что обрывает только их. Три года назад Martin Bauer ввез в Россию, растаможил и продал своим поставщикам пять комбайнов. Еще столько же попали к крупному поставщику «Красногорсклексредств» в Крыму. «Машина за­меняет 200 сборщиков, а стоила не космических денег, примерно 1,2 млн рублей. Она окупилась за один сезон», – говорит Черданцев.

Остальные игроки рынка сухих трав отстают от лидера. На втором месте по количеству упако­вок (8%) – подмосковная фирма «Здоровье», она всего в двух станциях электричкой от Красногор­ки. Это частная компания, созданная в 1989 году хирургом Анар Яшар Гусейновым. Он создал коо­ператив «Арника», который только на девятый год существования смог купить первый автомобиль для доставки сырья в аптеки. Сейчас у компании шесть машин, а хит продаж – сбор Фитантис, соз­данный в 2006 году и в 2011-м переименованный в Фитодиарин.

Горячей борьбы за рынок не ощущается. Крупные фармпроизводители обычно отводят для сухих трав лишь небольшую долю в своем производстве – как, например, «Эвалар». Или не отводят вовсе. «Мы на рынок измельченного растительного сырья в фильтр-пакетах и пачках не смотрим, – пожима­ет плечами Дергачев из РИА «Панда». – Не имеет большого финансового смысла бодаться с конкурен­тами, отжимать полки в аптеках, лезть туда, притом что полки стоят дорого, а традиционные препараты из трав – низкомаржинальны». Традиционные ле­карственные травы не патентуются (со сборами си­туация сложнее), невозможно запретить конкурен­там делать то же самое. Рецепт Дергачева – делать фитопрепараты в капсулах или таблетках, а также на основе биотехнологий. Что касается последнего, растения, объясняет он, берутся для этого «краснок­нижные» – потенциальному конкуренту трудно бу­дет купить их в промышленных масштабах. А «Пан­да» выращивает их биотехнологическими методами, на основе культур клеток, специально созданных для нее профильными институтами или биотехноло­гическими компаниями. «Если я выхожу на рынок с таким препаратом, он уже защищен, – объясняет Дергачев. – Собрать на Алтае родиолу розовую мо­жет кто угодно. Но когда выбран самый подходящий из существующих сортов и его вырастили в биореак­торе, родиола по-другому работает. Водитель выпьет ее и будет восемь часов ехать, не засыпая». Вообще, Дергачеву кажется, что традиционная фитомедици­на уходит в прошлое: «Мир ускоряется, люди хотят быстрого эффекта: съел таблетку – и выздоровел. Травы применяет довольно узкая аудитория. Люди не хотят заваривать, настаивать на водяной бане, им даже с фильтр-пакетом кажется уже слишком долго».

В России лечебные травы действительно не осо­бенно популярны. Но в США, Германии, Японии, не говоря уже о Китае и Индии, они применяются очень широко (про фиторынок Германии читайте подробнее в материале «Блюменпролетариат», про Китай – в материале «Настойчивость женьшеня». А российская непопулярность объясняется не столько малой привлекательностью этого рынка для фармкомпаний, сколько неудачным госрегули­рованием.

РАСТЕНИЧЕСКИЙ СИНДРОМ

Если вы хотите заставить фитотерапевта или травника долго и вдохновенно рассказывать о своей работе, просто скажите «аспирин». Он для них, как красная тряпка. Прообраз аспи­рина – кора ивы. Ацетилсалициловая кис­лота в форме, подходящей для медицинского применения, была получена из нее в конце XIX века в лабораториях фирмы Bayer. Но от­вар коры ивы можно тоже использовать как жаропонижающее средство. Побочные эффек­ты аспирина хорошо изучены, говорит Лесиов­ская. Вероятность их появления распределя­ется, по ее словам, примерно так: 30% – астма, 30% – язва желудка и 12-перстной кишки, 30% – тяжелые аллергии. В коре ивы есть много других веществ, говорит Лесиовская, но они, как и все в живой природе, находятся каждое на своем месте и гармонизированы друг с другом. Например, там есть иммуномо­дулирующие вещества, выступающие «проти­вовесом» для салицилатов.

Еще пример – противодиабетические пре­параты группы производных бигуанидина, например, метформин, дающие разнообразные осложнения. Его выделяли из козлятника ле­карственного, который, по словам Лесиовской, может выполнять ту же роль, но без осложне­ний. А чтобы устранить побочные эффекты этого синтетического препарата, полагает Ле­сиовская, «нужно будет прописать еще до де­сятка препаратов». «Дело еще в том, что пра­вильно назначенный фитопрепарат действует сразу по многим направлениям», – поддержи­вает коллегу Светлана Барнаулова, заведующая отделением традиционных методов лечения петербургской городской больницы №40. Барнаулова, можно сказать, потомственный фитотерапевт – ее отец, доктор медицинских наук и ведущий научный сотрудник Инсти­тута мозга человека РАН, хорошо известен в травяной отрасли. По образованию Барнау­лова – кардиолог, но считает, что для фитоте­рапии требуется настолько глубокое обучение, что начинать его надо обязательно в инсти­туте, а не на «курсах повышения квалифика­ции» (если верить сайту, самая длительная программа обучения на кафедре фитотерапии РУДН – 216 часов, то есть ее можно осилить за пару месяцев).

Количество фитотерапевтов в России не­известно в принципе. Большинство из них не собираются в каких-то специальных «цен­трах траволечения» (об исключении читайте в материале «Лечить отдельный орган должно быть уголовно наказуемо»), а ведут прием при обычных лечебных учреждениях или центрах народной медицины. Стоимость – от 500 руб­лей за «безымянного» травника до 2 и даже 4-5 тысяч рублей за возможность показаться известному специалисту.

КОМУ ДОБАВКИ

Самая серьезная для фитотерапии проблема сейчас – препараты. Точнее, госрегулирование этого рынка. Он был относительно стабильным и даже рос, пока за него не взялось государство со своими нормами и ограничениями – жа­луются фитотерапевты. На первый взгляд, фитопрепаратам живется проще, чем обычным лекарствам. Травы и сборы, которые существу­ют на рынке более 20 лет, входят в фармакопею «по историческом принципу»: давно употребля­ются, никому еще не навредили, значит – мож­но. Исследования эффективности большинства из них в России не проводились. Раньше докли­ника и клиника для новых сборов, создаваемых на основе «хорошо себя зарекомендовавших» трав, тоже обычно не требовались.

«До вступления в силу в 2010 году Закона об обращении лекарственных средств объем и необходимость КИ определял эксперт, зани­мающийся регистрацией. Могли потребовать КИ, могли разрешить не проводить, а могли зарегистрировать с условием проведения по­стрегистрационных КИ», – объясняет директор по развитию «Красногорсклексредств» Ольга Трифонова. Постепенное ужесточение началось в начале 2000-х годов, вспоминает Лесиовская. Требования провести КИ стали звучать все чаще. А по Закону об обращении лекарствен­ных средств они стали обязательными.

Схема стала выглядеть очень странно. Напри­мер, говорит Трифонова, ее компания решила изменить способ измельчения мяты. Но рево­люционный способ в фармакопее не описан, поэтому нужно регистрировать новый лекар­ственный препарат. Послабление все-таки есть: требуются лишь доклинические исследования. Но все равно это дорого. Исследования мяты компания пока не проводит. Она и так потра­тилась, готовя новый сбор, который решила зарегистрировать как лекарство: доклиника обошлась в 1 млн рублей, говорит Трифонова, а КИ будут стоить 10 млн рублей. Вообще, в за­висимости от показаний препарата, общая цена исследований, по словам Трифоновой, может составить от 5 до 15 млн рублей. Но, по сведени­ям Лесиовской, бывает и дороже: она знает о до­клинических исследованиях, которые обошлись в 5 млн рублей. Без исследований стоимость создания нового сбора на порядок ниже: по сло­вам Трифоновой, в районе 300 тысяч рублей без учета зарплаты специалистов и подготовки документов для регистрации.

И тут на помощь производителям пришли БАДы (см. таблицу «Фито-крыто»). Если даже для незначительного изменения известного сбора требуется проводить эксперименты на живот­ных и людях, проще объявить новый препарат биологически активной добавкой, а ее лечебное действие – которого, по закону, быть не должно, это же не лекарство – описать завуалированно. Например, на одной стороне упаковки фиточая «Опалиховский» сообщается, что в его состав входят мята, шалфей, зверобой и так далее, а на другой написано: «Как известно, растения, входящие в состав фиточая, обладают потогон­ными и отхаркивающими свойствами…». Сообразительный покупатель должен сам сделать вывод из этих двух фактов. Правда, и с БАДами свои проблемы. От компании может потребо­ваться доказательство, что в той концентрации, в которой они использованы в биодобавке, рас­тения не имеют лечебного эффекта. Что, помимо чисто бюрократических сложностей, уменьшает возможность составления новых лекарственных смесей. Остается еще одна лазейка – зарегистри­ровать травяную смесь как пищевой продукт. Но вскоре после принятия Закона об обращении лекарственных средств был введен в действие технический регламент на чаи – точнее, на то­вары, содержащие в своем названии такое слово. Пищевой продукт сейчас может называться чаем только в том случае, если сухого чайного листа в нем не меньше 50%. У травяных чаев остался один путь – регистрироваться в качестве БАДов. В своих мытарствах игроки травяного рынка, как водится, винят крупные фармком­пании – тем, дескать, не нужны конкуренты, ко­торые дешевле их продукции и при этом не на­носят вреда организму, вот они и лоббируют создание всевозможных преград. Фармгиганты, со своей стороны, ссылаются на то, что рынок трав слишком мал, чтобы его бояться, а сами травы скорее оздоравливают, чем лечат.

КОРЕНЬ ЗЛА

Тенденция подтверждать действенность трав исследованиями сейчас есть во всем мире. Не так давно в Journal of Clinical Pharmacy and Therapeutics было опубликовано исследование, которое подвело итог уже проведенным до­клиническим и клиническим исследованиям эффективности фитопрепаратов (подробнее см. материал «Моральные настои»). Из тыся­чи трав, вошедших в обзор, эффективность пока что подтверждена примерно у полутора сотен. К исследованиям трав нельзя подходить с «общелекарственной» меркой, уверена Елена Лесиовская. Стандартные КИ предполагают стандартизированные дозы», а в фитотерапии применяется индивидуальный подбор не толь­ко доз, но и состава сбора. Стандартизацию препаратов затрудняет то, что речь идет о це­лом комплексе веществ. В женьшене 18 групп действующих веществ, а самих этих веществ – «запредельное количество», приводит пример Лесиовская. Если стандартизировать состав лишь по нескольким из этих веществ, гаран­тии, что в лекарстве из женьшеня, прошедшем контроль качества, корень сможет проявить свои волшебные свойства, не будет.

В защите своего рынка фитотерапевты объ­единились с производителями. Наталия Прокопьева из «Эвалара» говорит, что ее компания «не раз предлагала ввести упро­щенную регистрацию лекарственных рас­тительных препаратов, однако пока все идет по пути ужесточения». Красногорка ждет следующего года, когда, по информации Ольги Трифоновой, вступят в силу поправки, смягчающие Закон об обращении лекарствен­ных средств – их принятия она ожидает уже в этом году. Но Лесиовская в послабления не верит – по ее данным, все будет ровно наоборот. А КИ не нравятся ей еще и потому, что предполагают рандомизацию пациентов (критерии включения в исследование и так далее) и назначение им всем одинаковой дозы препарата. А ведь она для разных больных с одной и той же болезнью подбирает индиви­дуальную терапию.

Вообще, как бы ни развивался рынок, про­блему лекарств каждый фитотерапевт ре­шает по-своему. Барнаулова считает «на­родное» травничество «немного диковатым, хотя и имеющем право на существование». Но предлагать пациентам травы из обыч­ных аптек не готова: «Как правило, хороший фитотерапевт работает на собственном сырье, которое он закупает у оптовиков, а иногда даже и сам собирает». Покупать неупакован­ное сырье, а не «коробочки в аптеке», минуя несколько промежуточных звеньев, еще и вы­годнее, считает она. Елена Лесиовская – автор многих целебных смесей, которые она реги­стрировала как пищевые бальзамы. «Больные спрашивают: а те травки, которые вы раньше в пакетиках смешивали, вы нам больше не да­дите, что ли? Для них это дороже, чем то, что я провела по системе регистрации», – конста­тирует она.

ЭКСПЕРТИЗА

МОРАЛЬНЫЕ НАСТОИ

Как исследователи всего мира пытаются подтвердить эффективность фитопрепаратов

Доказательная медицина всерьез занялась фитоте­рапией. Травы, полезность которых веками считалась само собой разумеющей­ся, исследуются in vitro, проверяются на животных и на людях. Результаты неод­нозначны.

Фитопрепараты историче­ски были в мире лекарств на особом положении. Они появились задолго до того, как кто-то как-то начал регулировать лекарствен­ный рынок, поэтому нормы, относящиеся к лекарствам, со всей строгостью к ним обычно не применяются. Эффективность их счита­ется не требующей дока­зательств. Но ситуация постепенно меняется. Еще 10 лет назад каждая евро­пейская страна могла сама решать, как ей регулировать этот рынок. Но принятая в 2004 году Европейская директива по традиционным фитопрепаратам (European Directive on Traditional Herbal Medicinal Products) ввела для всех стран ЕС единые правила. С этого момента традиционным фитопрепа­ратам для допуска на рынок приходится получать реги­страционное удостоверение. Правила его выдачи доволь­но мягкие – например, пре­паратам, оборачивавшимся на рынке до принятия директивы, дали отсрочку до 2011 года. Но тенденция налицо. Это одна из причин того, что исследования эф­фективности фитопрепара­тов активизируются по всему миру. Пару лет назад Journal of Clinical Pharmacy and Therapeutics подвел итог тому, что сделано эксперта­ми и регуляторами в сфере инвентаризации раститель­ного мира.

Группа авторов подошла к исследованию масштаб­но. Они выбрали 1 тыся­чу лекарственных трав, продающихся на западных рынках, и по различным базам данных собрали проведенные исследования эффективности, оценили качество и обобщили. То есть речь идет о метаисследова­нии – обзоре и оценке всего, что другим ученым удалось узнать о травах. При изуче­нии эффективности препара­тов жанр «инвентаризации того, что уже есть» довольно обычен, ведь результат отдельно взятого исследова­ния мало о чем говорит, хотя бы потому, что для оценки его качества нужно привлечь стороннего специалиста, в исследовании не участво­вавшего: исследователи не всегда беспристрастны.

Трав, которые никто и ни­когда не изучал, оказалось немного (см. инфографику «Стебель на пробу»). Однако и полный цикл исследо­ваний был проведен для сравнительно небольшо­го количества трав – 156 из изученной тысячи. Больше половины всех растений увязли где-то по­середине – доклинические исследования in vitro и in vivo уже были, КИ – еще нет. Нашлись и такие растения, которые, хоть и попали в «горячую тысячу» ис­пытуемых, оказались, как утверждают авторы работы, ядовитыми или аллерген­ными.

Сложность оценки иссле­дований фитопрепаратов, отмечает Journal of Clinical Pharmacy and Therapeutics, в том, что речь в этом случае идет не об одном действующем веществе, а о целом комплексе – усилия требуются уже для того, чтобы его про­сто стандартизировать. Научиться, грубо говоря, готовить много доз с оди­наковым составом.

Общий вывод Journal of Clinical Pharmacy and Therapeutics: относительно фитотерапии есть несколько распространенных убежде­ний, которые неверными, возможно, и не являются, но пока что требуют строго научного подтверждения. Вот главные из этих убежде­ний:

– совокупность веществ, содержащихся в растении, дает меньше нежелатель­ных побочных эффектов, чем какая-то одна активная субстанция;

– фитопрепараты особенно хороши для долговремен­ного лечения хронических заболеваний;

– фитопрепараты удобны для лечения заболеваний, связанных с возрастными изменениями;

– в период выздоровления и для профилактики фито­препараты надо предпочесть обычным лекарствам.

Отдельно журнал отмечает давнюю, но малоизученную традицию использования растений в ветеринарии – в этой сфере с доказательной базой дело обстоит еще хуже.

Большая часть проана­лизированных клиниче­ских исследований была направлена на изучение антимикробной активно­сти растений. Следом идут исследования антиоксидант­ной активности, на третьем месте – активность проти­вовоспалительная. Были неудачные клинические исследования – для 1/3 растений КИ проводились, но доказать их эффек­тивность не смогли. Пока не смогли.

Для людей, знакомых с це­лебными травами пона­слышке, в работе Journal of Clinical Pharmacy and Therapeutics много не­ожиданностей. Например, провал валерианы. Авторы ссылаются на большой обзор рандомизированных иссле­дований действия валери­аны при тревожных рас­стройствах, опубликованный в 2006 году. В исследованиях использовались разные дозы и концентрации, раз­ные схемы приема. Однако убедительных доказательств простого факта, что вале­рьянка успокаивает, не обна­ружилось. По крайней мере, Journal of Clinical Pharmacy and Therapeutics считает, что не обнаружилось. Зато на­шлись достаточно серьезные работы о том, что валериана «может улучшать качество сна, не производя побочных эффектов».

А самый главный вывод из «инвентаризации» – тра­вам, если подходить к ним строго научно, требуется еще очень много иссле­дований. Взять действие препаратов из клюквы для предупреждения инфекции мочевыводя­щих путей, которое было изучено, по мнению ис­следователей, довольно хорошо. Были проведены десятки КИ, где изучалось действие клюквенного и клюквенно-брусничного сока по сравнению с пла­цебо и другими соками. Годовое исследование, в котором приняли участие 145 больных, показало, что продукция на основе клюквы сильно снижает частоту возникновения инфекций мочевыводящих путей, особенно у женщин с возвратными инфекци­ями. Однако все эти ис­следования не позволили установить оптимальную дозировку и другие параме­тры назначения препарата. Надо работать дальше!

фитотерапия