Как зафиксировано в материалах возбужденного в этой связи уголовного дела, вечером 29 мая владелец «Анны» (ООО «Уни-дент Приморская») пластический хирург Гурам Папиашвили провел Снигиревой операцию по коррекции возрастных изменений лица и блефаропластику. Вмешательство, к слову, проводилось вопреки запрету на оказание плановой медпомощи, наложенному главным санитарным врачом города Наталией Башкетовой из-за эпидемии коронавируса. Ночь после операции пациентка провела в клинике, а утром 30 мая отправилась домой. Там самочувствие Софии Снигиревой ухудшилось, и к вечеру, после звонка родных, к пациентке приехал Гурам Папиашвили: сначала он пытался оказать женщине помощь на месте, но в итоге решил отвезти ее обратно в клинику, где «реанимационные мероприятия» продолжились. Сыновья Снигиревой настояли на госпитализации матери в НМИЦ им. В.А. Алмазова, но маршрутизация пациентки в серьезную клинику фатально запоздала – 1 июня женщина скончалась.

По предварительной информации, причиной гибели 62-летней Софии Снегиревой стал «септический шок с присоединением ДВС-синдрома на фоне кровопотери». Фигурант возбужденного в этой связи по п. «в» ч. 2 ст. 238 УК РФ (оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлекших по неосторожности смерть человека) уголовного дела Гурам Папиашвили решением Василеостровского районного суда отправлен до 3 августа под домашний арест. Кроме того, 28 июня обвинение было предъявлено анестезиологу клиники Сергею Копцову, он также помещен под домашний арест, но до 2 августа.

По данным официального сайта «Анны», Гурам Папиавшили имеет 27-летний стаж работы. В 1984 году он закончил Первый Ленинградский мединститут им. Академика И.П. Павлова, прошел клиническую интернатуру по хирургии в Тихвинской центральной больнице, ординатуру в Ленинградском институте усовершенствования врачей. Неоднократно повышал квалификацию – в Ярославле, Екатеринбурге, Стокгольме. Практиковал в Санкт-Петербурге в известных медицинских организациях. С 1990-го по 2000 год работал в Институте красоты, с 2000-го по 2008 год – в Американской медицинской клинике, с 2004-го по 2008 год – в клинике «Меди-Эстетик», с 2008-го по 2015 год – в клинике «Ювента».

Параллельно в 2012 году зарегистрировал ООО «Уни-дент Приморская». До 2018 года компания имела лицензию на проведение пластических операций в амбулаторных условиях, но вскоре, после того как был ужесточен Порядок оказания профильной помощи (приказ Минздрава РФ №298н), документ был переоформлен. Согласно обновленной лицензии, эстетической хирургией клиника не занимается, тем не менее на ее сайте предложение о таких услугах до последнего времени содержалось. По данным Kartoteka.ru, в 2018 году выручка компании составила более 11 млн рублей, чистая прибыль – 1,6 млн рублей.

Vademecum через аккаунт Гурама Папиашвили в соцсетях обратился к пластическому хирургу с просьбой об интервью или комментариях, но ответа пока не получил. Редакция также направила запрос в ТО Росздравнадзора по Санкт-Петербургу, чтобы уточнить, когда в последний раз проводилась проверка «Анны». По данным СПАРК-Интерфакс, клинику проверяло только МЧС в 2015 году.

Интересы семьи Софии Снигиревой в этом деле представляет управляющий партнер адвокатского бюро «Онегин» Ольга Зиновьева, которая рассказала Vademecum о том, как она оценивает произошедшее и какой резонанс в отрасли может вызвать трагический инцидент.

– Клиника «Анна» существует не первый год, пластические операции рекламировались на ее сайте. Как думаете, почему ей удалось избежать внимания Росздравнадзора, сотрудники которого, судя по отчетам, проверили практически все профильные клиники?

– Проверки нередко бывают формальными, это не секрет. К тому же клиника зачастую имеет возможность подготовиться к проверке. Проводились ли такие проверки в отношении «Анны», установит следствие. Однако клиника активно рекламировалась на сайтах, посвященных пластической хирургии, – понятно, что маркетинговые бюджеты были ограниченные (это микроклиника, расположенная в жилом доме, общая площадь помещений всего 120 кв. м, практически весь персонал – совместители), но продвижение было очевидно системным. Не сомневаюсь, что пластические операции проводились там регулярно. Это косвенно подтверждается пояснениями, которые Папиашвили давал детям пострадавшей – он игнорировал их телефонные звонки, а позже объяснял, что не мог ответить, поскольку был в это время на другой операции.

Совершенно точно в клинике велась поточная деятельность, а то, что этого своевременно (до трагедии) не обнаружили сотрудники Росздравнадзора, позволяет предполагать, что проверки либо не проводились вовсе, либо могли носить формальный характер: возможно, задача стояла не столько в выявлении нарушений, сколько в отчете об их отсутствии. Хотя надзорная функция предполагает именно системно-профилактическую работу. Тем более позиционирование клиники как клиники именно пластической хирургии осуществлялось на профильных сайтах, сайтах-агрегаторах и в соцсетях. Кстати, через неделю после возбуждения уголовного дела сайт «Анны» был уничтожен.

– Да, но страница сохранилась в кэше Google.

– Скриншоты страниц сайта с фиксацией прейскуранта на пластические операции и акционных предложений на пластику уже были выполнены. Кроме того, в сети осталось «зеркало» сайта и множество артефактов рекламных предложений клиники на других ресурсах. На фасаде здания, в котором расположена клиника, расположена вывеска «Стоматология, пластическая хирургия».

Папиашвили предъявлено обвинение по подпункту «в» части 2 ст. 238 Уголовного кодекса РФ (оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей, повлекшее по неосторожности смерть человека). Нам известно, что Папиашвили признал вину по ст. 235 УК РФ (незаконное осуществление медицинской деятельности). Однако принципиальное отличие между этими составами заключается не только в формальном отсутствии лицензии, а в оказании услуг в небезопасных для пациента условиях.

Для примера приведу еще одно дело в моей практике, связанное с лицензированием в сфере пластической хирургии, – дело клиники Parada (так называемое дело Тимура Нугаева). Выполнение ринопластики пациентке осуществлялось в клинике еще до появления нового Порядка (приказ МЗ №298н), а следствие, суд и приговор – после. И несмотря на то что обвинение доказывало необходимость наличия стационарной лицензии и по предыдущему Порядку (приказ МЗ №555н), защита доказывала и успешно доказала, что клиника даже при формальном отсутствии лицензии полностью соответствовала лицензионным требованиям – по оснащению, персоналу и условиям оказания услуг, а пациентам после операций обеспечивалось круглосуточное пребывание в клинике и медицинское наблюдение в течение срока, обусловленного тяжестью перенесенного вмешательства. Это как управление транспортным средством без прав, однако с соблюдением правил дорожного движения. В итоге по делу был вынесен оправдательный приговор.

Однако, исходя из того, что нам уже известно, в случае клиники «Анна» ни о каком соблюдении лицензионных требований и обеспечении безопасных условий не идет и речи, а пациентка через 12 часов после масштабной круговой подтяжки лица была выписана домой.

– При этом на сайте клиники была опубликована лицензия на пластическую хирургию.

– Эта лицензия недействительна. Когда через сутки после гибели пациентки я села писать заявление о возбуждении уголовного дела, то первоначально заявление было направлено на возбуждение и расследование преступления, предусмотренного частью 2 ст. 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей). Как и вы, я зашла на сайт клиники, нашла лицензию, однако не смогла скачать из-за ее формата и поэтому решила свериться с официальным реестром лицензий, выданных Комитетом по здравоохранению Санкт-Петербурга.

Из реестра выяснилось, что на сайте клиники размещена лицензия 2014 года, дающая право на оказание услуг по пластической хирургии в амбулаторных условиях, и в 2018 году, когда был изменен Порядок, лицензия была переоформлена и никакого упоминания пластической хирургии уже не содержала.

В соответствии с Федеральным законом № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности», целями лицензирования отдельных видов деятельности является предотвращение ущерба правам, законным интересам, жизни или здоровью граждан, возможность нанесения которого связана с осуществлением юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями отдельных видов деятельности, в том числе медицинской. Поскольку выяснились такие обстоятельства, я в заявлении просила следствие квалифицировать действия Папиашвили по п. «в» части 2 ст. 238 УК РФ.

При этом, на мой взгляд, размещение на сайте недействительной лицензии прямо свидетельствует о сложившемся умысле руководства клиники и самого Папиашвили как ее собственника на игнорирование лицензионных требований и на осуществление медицинской деятельности в небезопасных условиях.

– После инцидента Росздравнадзор в клинику все-таки наведался?

– Насколько нам известно, следователи вместе с экспертом Росздравнадзора приступили к осмотру места происшествия (в клинике) рано утром 3 июня, уголовное дело было возбуждено в тот же день в 17 часов, а осмотр места происшествия завершился глубокой ночью; при этом Папиашвили вместе со следственной бригадой прибыл с осмотра в следственный отдел, где и был задержан. Это означает, что обнаруженного в клинике до 17-ти часов было достаточно для решения вопроса о возбуждении уголовного дела.

Дополнительно нами было направлено заявление в Росздравнадзор о проведении проверки по тем же самым фактам, где я просила привлечь клинику как юридическое лицо к административной ответственности, и такая проверка сейчас проводится. Тактически будущее решение Арбитражного суда может пригодиться в уголовном деле с точки зрения преюдиции [обязательность для всех судов, рассматривающих дело, принять без проверки доказательств факты, ранее установленные вступившим в законную силу судебным решением по другому делу, в котором участвуют те же лица. – Vademecum].

Кроме того, мы направили заявление в Роспотребнадзор, поскольку пластические операции выполнялись в условиях действующего запрета главного санитарного врача города на оказание плановой медицинской помощи из-за угрозы распространения новой коронавирусной инфекции. И, похоже, нас ожидает первый (и, возможно, последний) в России кейс – уголовное дело за оказание медицинской помощи в условиях COVID-запрета.

– А Гурама Папиашвили в городе знают как пластического хирурга?

– Работал он, судя по информации в сети и отзывам его коллег, давно. Отзывы различные, но восторженных я не слышала. Однако же и о судебных делах с его участием мне также неизвестно.

– Что именно послужило причиной смерти пациентки уже известно?

– Уже 4 июня было выполнено судебно-медицинское вскрытие, результаты которого станут известны не ранее начала июля. Посмертный эпикриз, составленный НМИЦ им. В.А. Алмазова, где погибла пациентка, содержит сведения о септическом шоке на фоне ДВС-синдрома вследствие кровотечения. Надо учитывать, что Папиашвили не вел никакой медицинской документации в отношении пациентки, и она поступила в НМИЦ им. В.А. Алмазова вообще без каких-либо переводных документов. Из-за невозможности установить истинный объем выполненной операции пришлось обеспечивать участие на вскрытии независимого опытного пластического хирурга и ставить вопросы о том, для какой именно операции характерны обнаруженные швы, рубцы, отеки, гематомы, их размер и локализация, а также какова давность их образования. Сейчас известно, что пациентке выполнялась полная круговая подтяжка лица.

– Масштабность вмешательства предполагает такую травматичность?

– Мы полагаем, что, если бы Папиашвили воздержался от выполнения подпольной операции, пациентка была бы жива. Более того, ее гибель можно было бы предотвратить и переводом в «официальную» медицину на следующий день, поскольку общее состояние и дезориентация пациентки требовали неотложной помощи, однако клиника, по-видимому, освобождала место для другой пациентки. Отдельного внимания заслуживают дальнейшие «меры», которые Папиашвили предпринимал уже на дому у пациентки – 31 мая с полуночи и до 10.30 с небольшими перерывами Папиашвили делал пациентке капельницы на швабре, несмотря на показатели давления 58/45 – неоднократно вводил ей седативные препараты.

Она нуждалась в экстренной квалифицированной медпомощи, а не в кустарных манипуляциях с неизвестной целью. Думаю, что и в период нахождения пациентки дома до определенного момента еще не была полностью утрачена возможность ее спасения, если бы Папиашвили позаботился о госпитализации пациентки. Следует отметить, что приблизительно с 14 часов 30 мая София Яковлевна не приходила в себя, а ее детям Папиашвили многократно заявлял о трудностях «выхода из наркоза» и о полном контроле над ситуацией – по этой причине дети полностью доверяли Папиашвили и не относились к его действиям критично.

Я медицинский адвокат с 2003 года, а в 2008 году приняла первую защиту по уголовному медицинскому делу, но даже с моим уровнем профессиональной деформации я не могу понять, почему Папиашвили, хотя бы из чувства самосохранения, не вызвал «скорую». Трудно представить, что опытный хирург не понимал, что происходит с пациентом и к каким последствиям это приведет. Последовавшие за выпиской пациентки события заставляют предположить, что врачом намеренно предпринимались действия, направленные на сокрытие следов подпольной операции любой ценой.

– Как вы думаете, не спровоцирует ли это резонансное дело как минимум очередной рейд по клиникам пластической хирургии или того больше – очередное ужесточение нормативно-правовой базы по профилю?

– Трудно сказать, но я думаю, что Порядок по профилю «пластическая хирургия», который и так весьма жесткий, из-за кейса Папиашвили менять не нужно. Однако действительно существует тенденция, когда оступается врач определенной специальности (причем действительно оказывает дефектную помощь, то есть его преследование является справедливым), от этого страдает не только пациент, но может пострадать и вся отрасль. Появляется такой прожектор, который высвечивает проблему, и звучат предложения: «А давайте запретим вообще все».

В пластической хирургии ведь так и было – несколько летальных исходов привели к ужесточению правил. Такое происходит и в репродуктологии, и в стоматологии: в отдельной клинике случилось что-то незаконное, значит, остальным следует приготовиться. И правила ужесточаются в отношении всех, и проверки касаются всех, и судебная практика складывается в отношении всех сразу. С учетом не так давно прошедшей «зачистки» рынка пластической хирургии инцидент с Папиашвили, действительно, выглядит дико, однако предсказуемо – после изменения Порядка появились «бездомные» пластические хирурги, которые практикуют в таких вот «приспособленных» условиях – кустарно оперируют, лечат рубцы наждачной бумагой и прочее.

Конечно, с такими явлениями нужно бороться не только надзорным и правоохранительным органам. Каждый профильный рынок прекрасно осведомлен о собственных социальных язвах и пороках, о «проблемных» коллегах, однако мало что предпринимает для саморегулирования. Это и приводит к совсем уж «чернушным» историям, как дело Папиашвили, который, судя по всему, не один год безо всякого стеснения подпольно оперировал в центре Петербурга.