В 2014 году Минстрой России утвердил первое в постсоветской истории руководство для архитекторов медучреждений – «Здания и помещения медицинских организаций. Правила проектирования». Иници­атором и разработчиком документа стал один из лидеров рынка медицинского проектирования – НПЦ «Гипроздрав». Заместитель генерального директора НПЦ по научной работе Лариса Сидоркова рассказа­ла VADEMECUM, зачем ее компания взялась за создание отраслевых стандартов, как добивалась их утверждения и из‑за чего сейчас конфликтует с органами госэкспертизы.

 «РАЗДЕЛИЛ ПРОСТРАНСТВО НА ПАЛАТЫ, РАССТАВИЛ КОЙКИ»

– Как вышло, что частная компания «Гипроздрав» занялась созданием нормативных документов для отрасли?

– Это произошло случайно. Около 10 лет назад нам позвонил представитель проектной органи­зации из города Котласа, который проектировал там перинатальный центр, и спросил: «Не могли бы вы рассказать вкратце, что это такое?» Мы были в шоке – если не знающие вопроса «специ­алисты» кинутся проектировать медицинские учреждения, ничего хорошего не будет. Тогда мы обратились в Минздрав РФ с предложением написать пособие по проектированию перина­тальных центров. Мы, конечно, понимали, что в условиях рынка обучать конкурентов против наших интересов как коммерческой организа­ции, но жалко, если все будет проектироваться и строиться как попало. Руководство Минздра­ва дало добро на разработку такого документа, но при условии, что будет объявлен конкурс на эту работу. Конкурс объявили, но никто не стал в нем участвовать, в результате мы напи­сали пособие.

– Зачем же после такого сложного опыта взаимодей­ствия с госорганами вы занялись разработкой еще более объемного регламента – свода правил для всей отрасли?

– Последний документ 1989 года, на который мы должны были ориентироваться, безбожно устарел. Многое изменилось, в том числе с точки зрения комфорта, форм медобслуживания, появились но­вые методы диагностики и лечения, а следователь­но, новые типы помещений со специфическими требованиями к ним.

– Вы как-то говорили, что документ адресован в пер­вую очередь непрофильным архитекторам, которые часто делают ошибки при проектировании. Проблема дилетантства настолько остра?

– Да, конечно. Мы регулярно сталкиваемся с тем, что непрофильные проектировщики часто и грубо ошибаются. Какое-то время назад нас пригласили помочь в проектировании онкологического кор­пуса, которым занимался «Гражданпроект». Мы встретились с директором компании, выигравшей конкурс, и попытались объяснить, насколько это сложный проект, а он нам в ответ: «Подума­ешь, проблема! Разделил пространство на палаты и расставил в них койки. Что еще-то?» А ведь койки тоже нужно расставить по нормам, обеспе­чив трехсторонний подход к пациенту, приблизить к ним санузел, сделать удобное освещение, подвести медицинские газы и так далее. Наш оппонент, прав­да, осознал, что зря во все это ввязался, и конкурс переиграли. Но множество непрофильных проек­тировщиков по-прежнему берутся за медицинские объекты, и часто это заканчивается плачевно. Я даже собрала такие случаи в специальную папку «Парадоксы». Приведу пример. В некоем городе организация проектировала радиологический кор­пус. И все они вроде бы делали по нормам, только коридор весь состоял из углов. При таком коридоре пациента на каталке без травм не довезешь. Причи­на в том, что архитектор очень старался не отойти от нормативных площадей, чтобы было не больше и не меньше, чем написано. А ведь норма на самом деле диктует только минимальные площади. И та­ких примеров масса. Дело в том, что по сложности проектирования медицинские учреждения распо­лагаются где-то между общественными и научными зданиями, и потому их проектирование все-таки требует особых знаний.

«ТРИ – МАКСИМАЛЬНО КОМФОРТНОЕ ЧИСЛО СОСЕДЕЙ»

– Внедрение свода правил в нормативное простран­ство проходило спокойнее, чем в случае с пособием для перинатальных центров?

– Вряд ли. Мы несколько лет пробивали этот документ. Сначала мы его разработали, но перед утверждением свод правил должен был рассмотреть профильный для отрасли ученый совет. Единствен­ный орган, который это мог сделать, – ученый совет при ОАО «ЦНИИПромзданий». Сначала нам ска­зали, что заседание не состоится, пока мы не уберем из свода правил часть, касающуюся медицинского газоснабжения, убеждая нас, что такого понятия просто нет. На самом деле существует пять видов медицинских газов, и они фигурировали даже в ста­ром советском пособии по проектированию медуч­реждений. Пришлось бороться и доказывать членам совета, что, например, без определенных газов в операционной пациент не выживет. В общем, все было сложно. Чтобы пройти этот этап, пришлось использовать различные дипломатические и психо­логические приемы. В итоге нормы были приняты.

– Какие принципиальные изменения к советским тре­бованиям вошли в разработанный вами свод правил?

– В документе два типа изменений – улучше­ние условий пребывания пациентов и персонала в медучреждении и включение в понятийный ряд появившихся в отрасли форм диагностики и ле­чения. Например, мы установили норматив, что в палате не должно быть больше четырех коек, три – максимально комфортное число соседей для пациента. Конечно, мы прописали нормы проек­тирования и для высокотехнологичных отделений. В целом в документе прописаны правила проек­тирования не для типов отдельно стоящих зданий, а для подразделений и помещений, которые могут в это здание войти. Плюс, конечно, отдельные главы посвящены правилам создания систем ин­женерного обеспечения (в том числе медицинского газоснабжения), пожарной безопасности и других.

– Вы использовали какую-то иностранную норматив­но-техническую базу?

– Конечно. Мы достаточно подробно изучили, например, американские и итальянские регла­менты, что-то взяли оттуда. Например, в Европе и США при каждой крупной больнице есть верто­летные площадки. Мы включили этот пункт и в наш свод правил. Это очень актуально для России с ее расстояниями.

– После того как свод правил был утвержден, на рын­ке что-то изменилось? Многие ли проектировщики им пользуются?

– Немногие, к сожалению, документ пока носит рекомендательный характер, и мы не видим, чтобы свод вызвал широкий резонанс. По моим ощущени­ям, в России мало кто знает, что документ вообще появился. В СССР как было? Проект выходил, ста­новился государственным нормативным докумен­том, продавался в специализированных магазинах вместе с другими нормами. Сейчас все по-другому. Проектная организация, которая норматив отредак­тировала и выпустила, не занимается его активным продвижением на рынке в силу другого характера своей деятельности. Кто-то находит текст доку­мента в свободном доступе в интернете, но таких компаний немного. В результате меня пригласили выступить осенью на одной из отраслевых выставок с докладом «Об отсутствии необходимой докумен­тации в области проектирования медицинских объектов». Я, конечно, объяснила организаторам, что такой проблемы больше нет, но как донести это до всех остальных участников процесса проекти­рования в России? В массовую продажу документ не поступает, а распределяется одним из подразде­лений Минстроя, которое не знает даже координат потенциальных потребителей.

«И ПРОЕКТ ЗАВИСАЕТ НА ГОСЭКСПЕРТИЗЕ»

– А вам самим этот документ облегчил работу?

– Безусловно. Хотя у нас по-прежнему остается нерешенной масса вопросов. Например, сейчас проектируемое медицинское сооружение долж­но соответствовать нескольким обязательным регламентам, в том числе противопожарным нормам, СанПиНу 2.1.3.2630-10 «Санитар­но-эпидемиологические требования к организа­циям, осуществляющим медицинскую деятель­ность» и др. Противоречия есть не только между разными документами, но и внутри некоторых из них. Например, в СП-12 перечень разрешенно­го поэтажного размещения палатных отделений противоречит сам себе. То, что в одном предложе­нии разрешено, в следующем запрещено, и нао­борот. Выполнить одновременно противоречивые требования невозможно. И поэтому экспертиза всегда имеет возможность не утвердить проект. Мы пытались взаимодействовать с ВНИИПО (инсти­тут, разрабатывающий противопожарные нормы) и сделать с ними совместный документ по ме­дучреждениям – перевели для них аналогичные итальянские нормы, надеялись, что они загорятся новыми идеями и что-то сделают. Но, к сожа­лению, из этого содружества ничего не вышло. Поэтому сейчас все вопросы решаются в индиви­дуальном порядке. Например, для проектирования перинатальных центров руководство органов по­жарной безопасности написало письмо экспертам о том, что некоторые элементы пожарных норм будут пересмотрены. Это должно учитываться экспертизой при рассмотрении проектов. Но пись­мо письмом, а нормы имеют большую юриди­ческую силу. Поэтому далеко не везде эксперты согласились учесть это письмо. Аналогичные проблемы – с СанПиНом 2010 года. Во-первых, почему-то СанПиН практически посвящен во­просам проектирования, что не входит в функции санитарных органов. Санитарные органы должны контролировать работу действующих медицинских организаций, но не их проектирование. Некоторое время назад Роспотребнадзор пробовал отредакти­ровать этот документ, но в новой версии оказалось еще больше противоречий, чем в прежней. Нам удалось добиться того, чтобы новый документ принят не был. Но, к сожалению, действующий СанПиН противоречит документу, выпущенному Минстроем. Несмотря на то что это санитарные нормы, там очень много касается проектирования, в том числе, например, вентиляционных систем, и многие из этих положений противоречат не толь­ко здравому смыслу, но и утвержденному Мин­строем своду правил.

– Как же вы при таких условиях проходите со своими проектами государственную экспертизу?

– С органами госэкспертизы – отдельная история. Я сейчас составляю письмо в Минстрой о том, что у нас существенно осложнилось взаимодействие с этими структурами. Причин несколько. Первое – существование в нормативных документах внутрен­них противоречий. А также наличие документов, противоречащих друг другу, как я говорила выше. При этом довольно часто сотрудники госэксперти­зы не только не имеют компетенций в проектиро­вании медицинских учреждений, но плохо знакомы даже с общей нормативной базой, часто опираясь в своих замечаниях на уже отмененные нормы. Именно поэтому на этапе согласования проекта мы теряем очень много времени. Даже если мы укла­дываемся в сжатые конкурсным заданием сроки исполнения проекта, никакого ускорения все равно не получается, потому что проект зависает на го­сэкспертизе. Может быть, логичнее дать больше времени проектировщику, чтобы он в спокойном режиме делал свою работу? Ведь многие ошибки бывают из-за спешки и очень коротких сроков. Бы­вают, к счастью, эксперты, которые понимают, что не настолько хорошо владеют вопросами проекти­рования медучреждений, поэтому расспрашивают наших специалистов, почему принято то или иное решение, и с благодарностью расширяют свой кру­гозор. Но это, к сожалению, бывает не так часто.

– Вы планируете разрабатывать и продвигать еще какие-то отраслевые нормативы?

– Нет, пока мы хотим накопить практический опыт работы по нашему своду правил, выявить ошибки, описки, промахи и при возможности внести коррек­тивы в него, добившись, чтобы он стал обязатель­ным к применению.