Московский государственный медико-стоматологический университет (МГМСУ) им. А.И. Евдокимова развивает свою клиническую сеть, опираясь на административный ресурс. Проще говоря, тесно сотрудничает со столичным правительством и Минздравом, которые загружают университетские мощности госзаказом, поддерживают научные и образовательные проекты МГМСУ. Об этапах строительства и перспективах клинического комплекса Третьего меда Vademecum рассказал проректор университета по лечебной работе Олег Левченко.
– На протяжении последнего года в московских горбольницах регулярно создаются университетские клиники. Чем эти организации отличаются от стандартных клинических баз медуниверситетов?
– С юридической точки зрения такие клиники значительно отличаются от клинических баз. Работа над пакетом документов велась Минздравом при участии крупнейших университетов с 2013 года, благодаря этому удалось упорядочить нахождение преподавателей и студентов в городских больницах. В 2016 году московское правительство выпустило рекомендации о том, как следует формировать университетские клиники в столичных медучреждениях. Во-первых, стала более понятной роль сотрудников кафедры – они получают ставку в больнице, во-вторых, четко прописаны принципы допуска учащегося к клинической работе, информированное согласие пациента и другие нюансы. В-третьих, теперь стало возможно проводить совместные научные исследования. Появилась и форма договора о практической подготовке, то есть ключевого соглашения об организации университетской клиники. Благодаря поддержке столичного правительства и Департамента здравоохранения первые такие клиники появились именно здесь – в Москве открыто уже 22-е такое подразделение МГМСУ. Работа ведется на безвозмездной основе, при этом горбольница получает от нового статуса преимущества: пациенты больше доверяют клиникам, которые сотрудничают с кафедрами, с теми, где прием ведут профессора и доценты – это же гаранты качества. К тому же больница может зарабатывать вместе с нами на научных и клинических исследованиях. Все доходы от обслуживания пациентов, естественно, достаются больнице. Ни кафедра, ни университет от этого ничего не получают.
По сути, университетская клиника такого формата – это функциональная единица, имеющая своего директора и сотрудников, у каждого из которых есть образовательные часы, нормативы по количеству операций и консультаций. Могут быть разные конфигурации. Например, в ГКБ №5 им. братьев Бахрушиных базируется самая большая, объединяющая девять кафедр, университетская клиника МГМСУ. Директор этой клиники – наш сотрудник и одновременно заместитель главврача больницы.
– Смогут ли они заменить классические клинические базы высшей медицинской школы?
– Университетская клиника – это объединение клиники, науки и образования. Мы даже придумали символ на основе этой аббревиатуры – ОКНО. В городской больнице все равно невозможно в полной мере реализовать триумвират этих принципов. Это логично, потому что первичная цель лечебного учреждения – работа с потоком пациентов. Нужно следить за качеством, соблюдать протоколы, клинические рекомендации, стремиться к максимальным результатам. В таких условиях очень сложно придумывать что-то новое и развиваться. Поэтому основной приоритет надо все-таки отдавать самостоятельным клиникам, которые формируются на базе университетов. Именно они могут заниматься наукой, клинической апробацией, развивать новейшие подходы к медицине, например, 4П. Трудно ведь говорить о персонализации медицины, находясь в тисках клинических рекомендаций. А мы можем проводить эксперименты и на основе собственного опыта эти рекомендации менять. При этом клиники нового формата – на базе городских больниц – тоже весьма успешны. В большей степени это определяется заведующими и преподавателями кафедры, сотрудниками больниц. Например, ГКБ №23 им. И.В. Давыдовского, возглавляемая Еленой Васильевой, – нормальная, классная университетская клиника.
– Что подразумевает такая оценка – «классная»?
– То, что там реализуются три основополагающих принципа – клиническая работа, образование и наука. Выполняются научные исследования, есть гранты, востребованы лечение и образование. В нашем Клиническом медицинском центре ежегодно проходит около 60 образовательных циклов для врачей, на некоторые из них очередь расписана на два-три года вперед. Если это нужно врачам, они едут сюда учиться – это тоже показатель работы университетской клиники. И, конечно же, важный критерий – хорошие результаты лечения и востребованность у пациентов.
– Сколько у МГМСУ сегодня собственных и партнерских клинических площадок?
– В нашем активе 22 университетские клиники и 50 кафедр на базе городских больниц – три многопрофильные клиники, пять терапевтических университетских, семь хирургического профиля. Мы можем создавать университетские клиники в формате «одна клиника – одно лечебное учреждение», а можем организовать на базе одного лечебного учреждения несколько университетских клиник. Например, в ГКБ №50 им. С.И. Спасокукоцкого у нас действуют урология, хирургия, терапия. Это очень сильные кафедры, нет смысла их объединять, делать одну из них главной было бы неправильно. Потоки пациентов практически не пересекаются. Процент занятости сотрудников университета в клинической работе заметно – примерно на 40% – вырос. Сохраняются у нас пока и стандартные клинические базы – сегодня их 85. И самое главное, у нас есть собственные полноценные университетские клиники – Клинический центр стоматологии, Клинический центр челюстно-лицевой, реконструктивно-восстановительной и пластической хирургии и многопрофильный Клинический медицинский центр, который мы ввели в эксплуатацию два года назад. Сейчас эта клиника загружена на полную мощность – оперируем в три смены.
– И госзадания хватает?
– Университетские клиники по своему статусу приравнены к федеральным медучреждениям. А в них ситуация везде примерно одинаковая: это плановые пациенты, поэтому соотношение объемов ВМП, не включенной в программу госгарантий, и объемов ОМС, конечно, будет в пользу ВМП. У нас есть поддержка и понимание Депздрава Москвы, поэтому никогда не было такого, чтобы нас кто-нибудь ограничивал в выполнении госзадания. Все, что мы сделаем, предъявим к оплате. Внутри ОМС у нас структура пациентов такова: 50% – москвичи, остальные иногородние. Мы по межтерриториальным взаимоотношениям передаем эти счета в другие округа, и тут нас никто не может ограничить, лимитов никаких нет. На ВМП у нас есть квоты, будем работать над тем, чтобы их было больше. Трудности могли быть в амбулаторном звене: в Москве с этого года стоматология финансируется по подушевому принципу, и нам, чтобы «закрыть» 400 установок по ОМС, надо прикрепить около 40 тысяч москвичей. ДЗМ пошел нам навстречу, оставил нас в системе финансирования по услугам, благодаря этому и живем.
– Платные услуги клиники МГМСУ оказывают?
– В амбулаторном сегменте более 60% объема услуг оказывается на коммерческой основе. Стационарные услуги практически полностью оплачиваются за счет ОМС и госзадания на ВМП. Мы не можем говорить об университете, как и о любом другом федеральном бюджетном учреждении, как об инструменте для зарабатывания денег. Устав прибыли не предполагает. Поэтому все заработанное должно вкладываться в развитие инфраструктуры, в людей. Мы предлагаем хорошие зарплаты, поэтому можем привлекать лучших специалистов, давать им возможность расти и развиваться, обучаться где-то. Кадры – очень важное направление для инвестиций.
– Сколько в среднем зарабатывают врачи в ваших клиниках?
– Как и в других федеральных центрах – на уровне 150 тысяч рублей. В принципе, если врач практикует в университетской клинике, то его зарплата будет довольно высокой, поскольку он одновременно занят по нескольким направлениям. Он может работать на полставки сотрудником кафедры, преподавать и еще больше зарабатывать. То же самое можно делать и в университетских клиниках «внутри города». Мы инвестируем в людей, в оборудование, в научные программы, в образование или в те же мастер-классы. Пусть по деньгам они совсем не прибыльны, но когда мы проводим здесь по 60–70 мастер-классов, это, во-первых, накачка знаниями и умениями нашего персонала, во-вторых, заметный рост рейтинга нашего университета – и среди медицинской общественности, и в глазах пациентов.
– Есть ли какие-то усредненные показатели мощности университетской клиники?
– Ее мощность должна соответствовать учебному процессу, полностью закрывать потребности студентов в клинической практике. Например, у нас учится около 3 тысяч стоматологов. В их распоряжении университетская клиника стоматологии и университетская клиника челюстно-лицевой хирургии: в сумме около 450 установок. Их достаточно для того, чтобы организовать и учебный, и лечебный процесс. Коечная мощность Клинического медицинского центра – 368 коек, достаточно для студентов четвертых – шестых курсов разных специальностей – это порядка 4 тысяч человек. Таким образом, все студенты смогут не толкаться у койки пациента, а принять участие в работе. Университетская клиника должна быть многопрофильной, а уровень лечебной работы – экспертным, тут не должно быть случайных людей. Но мы должны нести двойную ответственность за все, что здесь происходит. И сейчас, когда мы берем на работу молодых докторов, в первую очередь объясняем, что университетская клиника – это лицо университета, и, значит, не только его личная ответственность, но и ответственность университета за то, каких мы выпустим специалистов и чему они научатся. Следующее правило – возможность участия в работе студентов, наличие центра симуляционного образования. Без этого тоже не может быть университетской клиники. На базе горбольниц это сделать сложно – они централизовали систему симуляционного обучения, для них это удобно и правильно. Но у нас каждая университетская клиника имеет свой симуляционный центр.
– Как вы оцениваете практику передачи медвузам действующих больниц?
– Главное, чтобы передавалась не самая плохая больница, не по остаточному принципу. Можно получить такую, в которую еще столько же вложить придется. И в любом случае придется поменять кадровый состав. Надо, чтобы сотрудники кафедры работали, а те, кто хорошо адаптирован для потоковой работы, не вписываются в университетскую логику.
– Зато у действующих больниц есть налаженный пациентский поток.
– Когда мы открывали два года назад Клинический медицинский центр, многие заведующие отделениями и кафедрами говорили: «Это невозможно, такая конкуренция в Москве. Где мы возьмем пациентов?» Но потом, когда мы стали заниматься просветительской работой, маркетингом, все наладилось. Мы организовали собственную амбулаторную службу, call-центр, сделали цены ниже на 10–15%, чем у конкурентов, правильно позиционируем работу в ОМС и ВМП. И клиника переполнена.
– А в чем состоит просветительство?
– Мы организовали всероссийское движение «Университетская клиника» – провели четыре одноименные конференции, чтобы показать врачам в регионах, как вообще должен выглядеть университет со своей клиникой, что должно происходить и меняться в университетском медицинском образовании. Привозим на конференции лучших специалистов, и не только наших сотрудников. Например, к нам присоединились гендиректор МНИОИ им. П.А. Герцена Андрей Каприн и гендиректор ГК «Мать и дитя» Марк Курцер. Рассказываем коллегам, что, на наш взгляд, стоит внедрять и куда должна прийти университетская клиника. Мы говорим об объединении клиники, науки и образования – это можно организовать внутри одной специальности, одной кафедры, одного профиля. Но должны налаживаться не только горизонтальные, но и вертикальные связи, которые объединяли бы все кафедры, все направления внутри университетской клиники. Это центр коллективного пользования, как первый этап, в котором бы проводились общие научные исследования на общем оборудовании, в общих лабораториях: обмен мнениями, какие-то правильные заимствования. Мы сделали, по сути, лабораторию медицинского моделирования и робототехники, лабораторию IT-систем. Дальше – центр клинических исследований: клеточную технологию мы начинаем развивать, вырастили первый зуб в лабораторных условиях. Делаем собственную роботическую платформу.
– Для робота – аналога da Vinci?
– Да, это универсальная платформа, которая сможет объединить все профили и все основные задачи современной медицины. Она включает виртуальную операционную, робота, систему манипуляций по заранее прописанной траектории. Эту платформу мы презентовали недавно на экспозиции в Манеже «Россия, устремленная в будущее». Даже Владимир Путин к нам подходил, посмотрел, пожал всем руки, сказал: «Молодцы!»
