Последние три года частный капитал активно инвестирует в создание онкологических клиник, отвечая на неудовлетворенный спрос пациентов и закрывая «проблемные» для государственной системы здраво­охранения области. При этом частные инвесторы стремятся к созданию клиник полного цикла, по «начин­ке» способных конкурировать, если не опережать, с госбольницами и диспансерами. Эксперты прогнозиру­ют дальнейшее развитие лучевой терапии в коммерческом сегменте и советуют государству внимательнее присмотреться к развитию ГЧП в лечении рака.

В прошлом году частные онкоклиники пролечи­ли чуть более 17 тысяч пациентов. Правда, даже это внушительное число тонет в общей стати­стике – по данным МНИОИ им. П.А. Герцена в 2013-м в России было выявлено 535 887 случаев рака, 328 920 из них подлежали радикальному лечению. В негосударственных онкоцентрах говорят, что их рынок, по сути, только зарожда­ется, а значит, перспективы для развития есть у каждого игрока. Всего VM насчитал в стране восемь коммерческих медклиник, специализи­рующихся на помощи онкологическим больным. Пять из них работают в Москве, по одной – в Питере, Воронеже и Новосибирске. А в бли­жайшее время эта компания пополнится еще двумя участниками.

ВРЕМЕННОЙ УСКОРИТЕЛЬ

Рынок услуг в столь специфичной нише зародил­ся как ответ на несовершенство государственной системы онкопомощи. Частные центры снача­ла выступали как поставщики дополнительных специализированных услуг для пациентов государ­ственных больниц, а теперь уже нередко конку­рируют с ними в борьбе за привлечение больных. Впрочем, госбольницы зачастую сдаются без боя. На стороне частника главный ресурс, которым особенно дорожит пациент, – время. «Если паци­ент приходит к онкологу в частном центре, будет проведено исследование, его посмотрят малоин­вазивным способом, – рассуждает руководитель крупной многопрофильной московской клини­ки. – Если нужно, на биопсии будет наш гистолог. КТ, МРТ мы тоже сделаем сегодня, в любое время поставим стент. Это единственно правильный под­ход и большой плюс частной клиники».

Взяв время в свои союзники, частные медцентры рассчитывают постепенно переключить на себя потоки онкобольных, уезжающих на лече­ние в Европу и Израиль. Отставание России в ранней диагностике и эффективном лечении онкозаболеваний действительно катастрофич­ное. Директор медслужбы ОАО «Медицина» Норайр Колоян доказывает это, вооружившись статистическими данными: в Германии и других развитых странах после постановки диагноза пациенты живут 12,5–14 лет, в России – всего 2,5 года. «Наша задача – преодолеть это отста­вание, внедрив и масштабировав модель совре­менного онкологического центра», – добавляет Норайр Колоян.

Наиболее популярными направлениями для российских онкобольных стали Израиль и Гер­мания, впрочем, пациенты нередко отправ­ляются на лечение и в Швейцарию, Италию и Японию. «Мы понимаем, что как минимум 95% услуг на том же уровне мы можем оказы­вать здесь, – отмечает замглавного врача по ле­чебной работе «Европейской клиники» Андрей Пылев. – Естественно, с экономической точки зрения нам интересно переключать этот поток на себя». При этом руководители коммерческих клиник практически единогласно говорят, что лечение в России обойдется значитель­но – на 30–40% – дешевле. И иллюстрируют ценовые различия примерами: имплантация инфузионной порт-системы (устройство для длительного внутривенного ввода ЛП и забо­ра крови) для химиотерапии в европейских и израильских больницах обходится в $3–5 ты­сяч, в то время как в России ее установят за 50 тысяч рублей. Лечение внутричерепных новообразований на киберноже в Германии обойдется примерно в 30 тысяч евро, не считая накладных расходов и сопровождения, цена аналогичного облучения в России составит 130–330 тысяч рублей.

Обращающихся за помощью в частные центры можно разделить на четыре категории. Первая – это пациенты, наблюдающиеся в других отделени­ях клиники, злокачественные новообразования у которых выявляют в ходе осмотров. Вторая – па­циенты, которые сразу выбирают лечение в частных клиниках, следуя рекомендациям лечившихся там знакомых. Третья группа – больные, возвращаю­щиеся в Россию после первого этапа лечения в том же Израиле или, например, Германии и нуждаю­щиеся в наблюдении или продолжении терапии. И, наконец, самая большая группа пациентов – больные, сначала лечившиеся в государственных диспансерах, но затем разочаровавшиеся в уровне доступной медпомощи или получившие отказ в дальнейшем лечении.

ИЗЛУЧЕНИЕ ПЕССИМИЗМА

Из восьми частных клиник (см. таблицу) кон­кретно на онкологии специализируются четыре игрока – московские «Онкостоп» и «Европейская клиника», воронежский Межрегиональный ме­дицинский центр ранней диагностики и лечения онкологических заболеваний (ММЦРДиЛОЗ) и питерский Лечебно-диагностический центр Международного института биологических систем (ЛДЦ МИБС). Категоризация пациентов, поступающих в последний, по словам владельца центра» Аркадия Столпнера, в целом соответству­ет общему тренду: только 20–30% пациентов, обращающихся в ЛДЦ МИБС, может быть проведе­но радикальное лечение, остальные 70–80% – это тяжелые больные с запущенными процессами. Такой расклад подтверждают и в «Европейской клинике. «У нас очень большой процент «от­казников», причем необоснованно получивших отказ в специфическом лечении, – рассказывает Андрей Пылев. – Пациенты в России лечатся в госучреждениях, пока они хорошо себя чув­ствуют. Как только они начинают себя плохо чувствовать, а это происходит довольно часто, их специфическое лечение заканчивается, потому что паллиативный сегмент в государственной системе отсутствует».

Сейчас большинство коммерческих клиник заняты созданием или расширением отделе­ний лучевой терапии – наиболее проблемного для государственного здравоохранения сег­мента. «Хирургическая помощь у нас развита достаточно хорошо, но и те, кто оперируются, нуждаются в сочетанном лечении. А больше всего проблем в госсекторе у нас именно с лу­чевой терапией, частные компании восполняют эту область, – поясняет управляющий партнер компании DMG Владимир Гераскин. – Это малоинвазивный метод лечения, не требующий операционных. Есть дефицит «лучей» и ценник на них хороший».

Дефицит линейных ускорителей в стране опять же подтверждает госстатистика. По словам руководителя отделения лучевой терапии МНИОИ им. П.А. Герцена Анны Бойко, линейные ускори­тели установлены в онкодиспансерах 56 регио­нов. По разным оценкам, их количество коле­блется от 120 до 150 аппаратов.

Много это или мало, познается в сравнении. Глава РОНЦ им. Н.Н. Блохина Михаил Давыдов на VIII съезде онкологов и радиологов приво­дил показатели оснащенности развитых стран: в США установлено 3,7 тысячи линейных уско­рителей (один на 86,5 тысячи человек), в странах ЕС – 2,5 тысячи (один примерно на 200 ты­сяч человек), в Японии – 1,5 тысячи ускорите­лей (один на 85 тысяч человек). «А у нас – один на 1–1,5 млн человек, – сетует Бойко. – Ежегод­но заболевают более 500 тысяч человек, более 300 тысяч нуждались бы в этом лечении». Од­нако получают его не более 30% онкобольных, для сравнения – в США лучевая терапия как самостоятельный или комбинированный метод лечения используется в 70% случаев.

Эксперты добавляют, что последние модели ускорителей госклиникам недоступны, а возможность доступа к имеющимся ограничена – часто оборудование стоит на ремонте, без запчастей, не хватает специалистов – медфизиков, умеющих работать с этой техникой.

ПОРОГ НА ЭКСПОРТ

Предпосылки для заполнения ниши частниками есть, однако конкуренции на рынке нет. Глав­ная причина – высокий инвестиционный порог для входа в рынок. По данным DMG, в строи­тельство клиники с двумя ускорителями и от­делением химиотерапии и обучение персонала потребуется вложить минимум $10 млн. Срок окупаемости таких проектов, по словам Влади­мира Гераскина, составляет от семи лет.

Аркадий Столпнер считает, что комплексную онкопомощь в стране могут оказывать только два игрока – его ЛДЦ МИБС и ОАО «Медици­на». «Мы начали это делать на пять лет раньше, чем они: в 2008 году у нас появился гамма-нож, а три года назад мы стали первым частным онкологическим центром, способным оказывать практически любую онкологическую помощь». В ЛДЦ МИБС упор делают на лучевую диагно­стику и радиохирургию – кибернож, гамма-нож, два ускорителя (один из которых – TrueBeam Stx, сочетающий возможности проведения лучевой терапии и выполнения радиохирургических операций). В прошлом году лечение с помощью гамма-ножа в петербургском центре получили 1 187 пациентов. Столпнер говорит, что это задокументированный мировой рекорд.

Инвестиции в центр составили около $75 млн. При этом владелец ЛДЦ МИБС признает, что химиоте­рапия и хирургия используются в его центре в значи­тельно меньших объемах. Это упущение компания намерена восполнить, построив протонный центр, в котором будет расположен и госпитальный корпус с 80–100 койками. Кроме этого, компания собирает­ся заняться продажей радиофармпрепаратов: в Пе­тербурге работают семь сканеров и еще пара может появиться, а циклотронов только три. Пока един­ственная организация, имеющая лицензию на про­дажу препаратов – Российский научный центр радиологии и хирургических технологий (более известный под старым названием ЦНИРРИ). «Город нас просит, мы готовы продавать. Но это большая работа, связанная с получением множества разреше­ний, сколько времени это займет – не знаю, не год точно», – замечает Столпнер. Запустить новый протонный центр планируется в 2017 году, объем инвестиций оценивается в $140 млн – собственные средства компании и постоянных инвесторов.

Сопоставимая сумма была вложена в строитель­ство открывшегося в феврале 2013 года нового корпуса ОАО «Медицина» площадью 20,6 тыся­чи кв. м. В новом корпусе разместился онкоцентр Sofia с отделениями химиотерапии, хирургии и лу­чевой терапии, а также диагностический центр, стационар на 105 коек и четыре операционные. Центр был создан на собственные средства клини­ки, заемные финансы и инвестиции IFC в капитал компании (IFC, входящая в группу Всемирного банка, инвестировала в капитал ОАО «Медицина» $35 млн). Ежегодная пропускная способность Sofia составляет 4 тысячи пациентов на диагностику и 1 200 больных на лучевую терапию. «Полностью выйти на проектную мощность мы планируем к 2016 году, когда будет построен еще один, новый, онкологический амбулаторно-диагностический центр в Химках», – замечает Норайр Колоян. В строительство второго онкоцентра «Медицина» вкладывает еще $200 млн (также привлекая заем­ные средства): в Химках появятся ПЭТ-центр, мам­мологический центр, отделение лучевой терапии с четырьмя линейными ускорителями и циклотрон для производства радиофармпрепаратов. Начало строительства запланировано на декабрь 2014 года, а завершение работ – на конец 2018 года.

Открыть лучевое отделение с ПЭТ/КТ в своей онкоклинике со следующего года намерен и EMC: сейчас в центре проводят химиотерапию и хирур­гические вмешательства. Но объем и структуру инвестиций в проект компания не разглашает. Замкнуть весь цикл онкологического лечения клиника планировала еще в прошлом году, одна­ко, по словам собеседника VM, близкого к компании, процесс затянулся из-за возникших сложно­стей с установкой оборудования.

Собственные отделения лучевой терапии есть не у всех клиник, однако этот метод лечения все равно ими используется. Например, Европейская клиника просто арендует лучевые ускорители у госклиник. «Мы в сторону «лучей» вообще не планируем двигаться, потому что это очень дорого, может быть, только в перспективе. Но это направление необходимо, и вопросы решены с помощью других учреждений: пациенты с нашей койки облучаются в госучреждениях», – поясняет Андрей Пылев. «Европейская клини­ка» инвестирует в другое направление – более широкое использование генетических анализов: «Та скорость, с которой развивается молекулярная биология и кастомизированная молекулярная медицина, на порядок опережает скорость разви­тия лучевых методов лечения». Клиника вводит в практику исследование myRisk, разработанное американской компанией Myriad Genetics. Тест предназначается в первую очередь для родствен­ников онкопациентов и позволяет здоровым людям получить информацию о вероятности воз­никновения того или иного заболевания в опреде­ленном возрасте (именно этот тест делала актриса Анджелина Джоли, решившаяся после этого на двойную мастэктомию). Стоимость myRisk, по данным разработчиков, составляет около $4 тысяч. Клиника стала представителем другой американской компании – Caress. Разработанные ею анализы позволяют подбирать химиопрепара­ты для тех пациентов, у которых уже исчерпаны резервы химиотерапии в рамках стандартных протоколов. Стоимость исследований превышает несколько сотен тысяч рублей, в настоящее вре­мя «Европейская клиника» провела около 30 та­ких тестов. При этом ожидание анализа состав­ляет примерно три недели: материал отправляют в США, где и проводится исследование.

ПРОРУБАЮТ ОНКО

Большую стройку между тем затевают не только крупные игроки. Петербургская «АВА-ПЕТЕР» (владеет медицинскими сетями «АВА-ПЕТЕР» и «Скандинавия») собирается открывать он­коцентр в строящейся Северной клинике. По большому счету, онкоотделение в «Скандинавии» существует и сейчас – здесь проводят химиотера­пию и хирургическое лечение рака молочной же­лезы, простаты, шейки и тела матки. Но этот вид помощи гендиректор «АВА-ПЕТЕР» Глеб Михай­лик пока профильным для клиники не признает: в прошлом году лечение здесь получили около 200 онкологических больных. «В Северной кли­нике будет уже полномасштабный центр онкозаболеваний, – пояснил Глеб Михайлик. – Сейчас мы сдаем здание, начинаем вторую очередь – там должен быть центр лучевой терапии». Крепкой финансовой фактурой свои слова Михайлик не подкрепляет: «Мы живем в непредсказуемой стране: то, на что мы рассчитывали полгода назад, становится нереальным. Поэтому ничего не могу сказать о сроках и инвестициях».

Не больше пока известно и о проекте в сфере лечения онкологических заболеваний непрофильного игрока – компании AFI Development, известной по строительству в Москве торгового и жилого небоскреба «Афимолл Сити». В июле компания зарегистрировала дочернее ООО «АФИ Медикал», которое и будет заниматься стро­ительством онкоцентра, гостиницы и много­функционального реабилитационного центра. «Известия» со ссылкой на представителя AFI Development сообщали, что инвестиции в проект составят $200 млн, половина из которых – внешнее финансирование. В AFI Development не от­ветили на запрос VM о мощностях и оснащении будущей онкоклиники.

Треть пациентов, писала газета, смогут прохо­дить лечение в центре по медполисам – как ОМС, так и ДМС. При этом заммэра по вопросам со­циального развития Леонид Печатников заявил, что Москва не собирается предоставлять центру (ожидается, что он будет сдан в 2018 году) «ника­ких гарантий» по количеству пациентов, проле­ченных за счет средств системы ОМС.

Впрочем, наблюдатели считают, что московские чиновники зря не делают ставку на кооперацию с частными центрами. Их воронежские коллеги проблему доступности онкопомощи решили именно за счет проекта ГЧП.