Российское подразделение Международного общества эстетической пластической хирургии (ISAPS), объединяющего более 3 тысяч профильных специалистов из разных стран мира, больше похоже на клуб для 53 избранных. Впрочем, элитарность сообщества не снижает его значимости. В прошлом году должность национального секретаря ISAPS в России занял широко известный в отрасли врач, руководитель Клиники пластической и реконструктивной хирургии Европейского медицинского центра (ЕМС) Кирилл Пшениснов. Он рассказал Vademecum, для кого и зачем существует российское подразделение ISAPS и что отличает отечественную пластическую хирургию от мировой.
«ЕСЛИ СОЗДАЕШЬ СЕМЬЮ, ТО ТЫ ЗА НЕЕ В ОТВЕТЕ»
– Какие задачи решает российское подразделение ISAPS?
– Глобально – это интеграция российской пластической хирургии с международным профессиональным сообществом. Мои предшественники много сделали в этом направлении. Первый национальный секретарь Сергей Владимирович Нудельман смог организовать первый в стране обучающий курс с привлечением иностранных спикеров, и сам не просто «выступал с трибуны», а построил самую мощную клинику в стране – Центр косметологии и пластической хирургии в Екатеринбурге. Ирина Хрусталева смогла привезти в Россию первые официальные курсы ISAPS и сделала это мероприятие регулярным.
Я продолжаю эту практику, но основной своей целью вижу объединение людей, которым не хватает в России трибуны и живого общения. Для меня ISAPS – это группа людей, которые могут общаться лицом к лицу. Они имеют стаж работы не менее 10–15 лет, признают устав организации, работают в соответствии с этическим кодексом, поддерживают партнерские, дружеские отношения. Мы создали закрытую группу в Facebook, в которой обсуждаем сложные случаи, советуемся, анонсируем мероприятия и так далее. Зачем все это нужно? В крупных организациях вроде ЦНИИСиЧЛХ [Центральный НИИ стоматологии и челюстно-лицевой хирургии. – VM] есть регулярные внутренние конференции, на которых сотрудники могут обсудить различные случаи из практики. Тогда как эстетические хирурги практикуют в основном поодиночке и нуждаются в прямом общении с коллегами. Кроме того, членство в ISAPS дает возможность стать частью мирового профсообщества, встречаться с великими мастерами лицом к лицу. Членство в международной организации становится и конкурентным преимуществом, поскольку пациенты понимают, что высокий уровень такого специалиста широко признан.
– Прошлогодние выборы национального секретаря ISAPS стали громким событием для отрасли. Конкуренция была жесткой?
– Выборы и правда были очень непростыми. Но я не мог остаться в стороне, хотя мне открыто предлагали сойти с дистанции. Мне было важно сохранить традиции, сложившиеся за годы существования ISAPS в России. Я вступил в общество одним из первых, и это не было спонтанным решением. Если создаешь семью, то что бы ни произошло в дальнейшем, ты за нее в ответе. Сложился определенный круг людей, не хочу называть их имена, которые решили вдруг, что должность национального секретаря ISAPS – техническая и ее может занимать любой человек, которым получится управлять извне. При этом всех интересует, конечно, доступ к организации мероприятий и возможность заработать на них и на иностранных спикерах. А то, что объединение должно заниматься в первую очередь профессиональными вопросами, образованием и саморегуляцией, конечно, мало кого волнует. Я работаю исключительно на общественных началах, наше подразделение не занимается деньгами: даже членские взносы направляются в головной офис, в России у нас нет своего юридического лица.
– Кто сейчас состоит в ISAPS от России?
– Как показало анкетирование, большинство членов российского подразделения ISAPS – мужчины 40–50 лет, то есть хирурги со стажем. Более половины – 65% – занимаются исключительно эстетической пластической хирургией. Примерно то же число специалистов проводят не менее 400 операций в год. Это немало, если учесть, что средняя загрузка пластического хирурга в нашей стране – 150 операций, а то и меньше. Треть членов ISAPS делают порядка 200 операций в год. Вы знаете, меня очень радует, что люди просто работают, не погружаясь в политические дрязги, которых в нашей сфере предостаточно. В основном участники объединения практикуют в частных клиниках, а в половине случаев выступают владельцами бизнеса. Значительная часть наших врачей сочетает практическую деятельность с преподавательской, особенно это заметно в Санкт-Петербурге.
«ПРОФЕССИОНАЛЬНОЕ С ЭЛЕМЕНТАМИ ЛИЧНОГО»
– Что вы успели сделать за год работы национальным секретарем?
– Мы подготовили на Национальном конгрессе по пластической хирургии секцию по ринопластике, провели ряд мастер-классов и мероприятий для челнов ISAPS. Удалось создать площадку для постоянного общения. Первая наша конференция, например, была «клубной» – она прошла в Гудаури в Грузии. Дружеское закрытое мероприятие только для участников объединения: сначала катались на горных лыжах, слушали грузинские песни и наслаждались народными танцами, потом читали доклады и обсуждали их, а затем ели грузинские блюда и общались. И так несколько дней. Отличный профессиональный отдых! Вы знаете, в последние годы люди, работающие в нашей отрасли, все время напряжены, боятся сказать что-то лишнее, но у нас все иначе. Наше подразделение ISAPS – это площадка для профессионального общения с элементами личного.
Для меня никогда не было проблемой пригласить коллег в свой дом, поделиться с ними своими материалами и знаниями. Когда я сказал об этом коллегам в Москве, они поразились: «Что вы, пустить к себе домой пластического хирурга-конкурента – значит, пропасть! Завтра все будут обсуждать, что у тебя там и как». Или того хуже – есть хирурги, даже профессора, которые все время боятся, что кто-то украдет их методику и уведет клиентуру, а потому не делятся информацией даже со своими же ординаторами. Я этого не понимаю. Надо поделиться всем, что знаешь, дать доступ к библиотеке и иностранным журналам, но, конечно, и в ответ спрашивать так же, чтобы ученик мог и подежурить ночью, и материал для конференции подготовить.
Конечно, у меня прошедший год был посвящен организационной, внутренней работе. В ISAPS появилась позиция вице-секретаря, которым стал пластический хирург Денис Агапов. Нам удалось на четверть увеличить свою численность в России – сейчас в наших рядах более 50 человек. Но намеренно расширять состав мы не будем. Наша цель – привлечь в ISAPS состоявшихся хирургов, полностью соответствующих критериям мирового профессионального сообщества.
Члены российского подразделения ISAPS на одной из внутренних конференций. Фото: из личного архива Кирилла Пшениснова
– А много желающих?
– Конечно. Как я уже сказал, членство в ISAPS – конкурентное преимущество. Многие врачи пытаются вступить в наши ряды, но далеко не всем это удается. Есть ряд непременных требований: у хирурга должен быть стаж – семь лет после обучения, диплом, сертификат пластического хирурга. Претендент должен обязательно состоять в РОПРЭХ [Российское общество пластических, реконструктивных и эстетических хирургов. – Vademecum] и работать в соответствии с этическими понятиями, принятыми у пластических хирургов. Например, он не имеет права давать недобросовестную рекламу, продвигая какие-то методики, которые на деле являются не более чем игрой слов. Многие из тех, кто не смог к нам попасть, обижаются и жалуются. А один хирург даже пробивался к нам через подразделение ISAPS в США. Так не пойдет! После избрания я сразу написал письма всем секретарям в других странах и изложил свою позицию: я – национальный секретарь в России, у ISAPS есть свой устав и свои правила, «перепрыгнуть» через которые не удастся. Еще одно условие для тех, кто хочет стать членом ISAPS, – наличие рекомендаций от уважаемых пластических хирургов. Но даже если их нет, мы всегда рады познакомиться с человеком, узнать, как он работает. Приглашаем выступить перед нами. Однако многие предпочитают блистать в Instagram, а не на конференциях. А кто-то, даже не вступив в организацию, просто заявляет о «членстве» на своем сайте.
Производители имплантатов тоже вносят свою лепту: недавно пытались влить в наше подразделение сразу 10–15 человек. Компании выгоднее платить членские взносы, чем каждый раз по полной стоимости оплачивать участие «спонсируемых» хирургов в международных конгрессах. Конечно, принять таким образом хирургов в организацию никак нельзя.
«КАК КОММУНИСТ КОММУНИСТУ»
– Создается впечатление, что ISAPS – клуб для избранных, в котором есть какая-то особая, не связанная с внешним миром жизнь. А ведь есть еще многочисленная РОПРЭХ, ряд региональных объединений и партнерств, включая созданное вами Северо-Восточное некоммерческое партнерство пластических и реконструктивных хирургов (СВНППРХ). Играют ли какую-то роль в регулировании отрасли эти профобъединения и ставите ли вы такую цель перед ISAPS?
– В соцсетях я постоянно вижу посты активных людей разных медицинских специальностей. Они действительно хотят принимать участие в жизни всего сообщества, что-то менять в лучшую сторону. Но общественные организации, которые как раз должны объединять представителей той или иной отрасли и быть инструментом влияния, таковым, к сожалению, не являются. И пластическая хирургия в этом смысле не исключение. Показательным было заседание профильной комиссии Минздрава прошлой осенью, в состав которой даже не был включен и.о. президента РОПРЭХ Александр Неробеев, хотя он как раз всегда открыт для сотрудничества, всегда настроен оптимистично и готов воспринимать любые точки зрения. Что уж говорить о других отраслевых ассоциациях.
Почему я занимаюсь всем этим – СВНППРХ, ISAPS? Почему так ратую за живое, равноправное общение в этих объединениях? Потому что только в этом случае можно эффективно работать, перенимать опыт, направлять пациентов и поддерживать друг друга, а также дискутировать и свободно говорить. В нынешнем году отмечают 25 лет распада СССР, и мне вспомнился один положительный штрих того времени. Я 10 лет состоял в КПСС и всегда мог говорить с однопартийцами на равных. Неважно, профессор это был или заведующий кафедрой. Если меня что-то не устраивало, я говорил открыто, как коммунист коммунисту. И это работало. Есть еще один момент, о котором сегодня почему-то забывают: в хирургии неважно, какое у тебя звание, кто у тебя отец или муж. Ты покажи, что можешь руками, какой у тебя уровень хирургического мастерства.
Но основная проблема даже не в этом. У нас есть специальность, есть разобщенное профессиональное поле, а мощного профессионального сообщества нет. РОПРЭХ таковым назвать нельзя. Когда эта организация создавалась, в стране не было специальности «пластическая хирургия», поэтому в РОПРЭХ объединились все, кто с этим направлением хоть как-то соприкасался в своей основной практике. После утверждения специальности было бы логично трансформировать сообщество, превратить его в профсоюз пластических хирургов, которые прошли профильное обучение и заинтересованы в своем профессиональном будущем, борются за то, чтобы люди, получившие такое образование, имели рабочие места. Именно такая целостная общественная группа могла бы на что-то сегодня влиять. Нет массовой организации, которая лоббировала бы интересы пластических хирургов, ведь за 20 с лишним лет так и не сформировалась однородная среда.
– Как вы оцениваете недавнее объединение РОПРЭХ с Обществом специалистов эстетической медицины?
– Какой смысл оценивать? Значит, так решили президент общества и совет. Наше СВНППРХ, состоящее исключительно из хирургов, кстати, тоже подало заявку на слияние с РОПРЭХ. Пока одобрение мы не получили.
Я в течение 20 лет был в совете РОПРЭХ, моя позиция всем известна. Если открыть официальный журнал РОПРЭХ, то в его редколлегии можно увидеть известнейших, уважаемых людей, но один – онколог, другой – травматолог, третий – челюстно-лицевой хирург. Да, они, без сомнения, имеют отношение к пластической хирургии, у них есть свои подразделения в институтах, какие-то элементы пластической хирургии они и сами выполняют. Но в их же интересах, чтобы развивались их собственные специальности и к ним приходили пациенты именно их профиля работы. Конечно, многие уже давно получили дипломы и сертификаты, делают пять ходовых операций, не вдаваясь в подробности других разделов хирургии. Им ни общество, ни общение неинтересны, так как их задача – зарабатывать деньги. Я не отрицаю, что эстетическая хирургия – это бизнес, но построить его можно по-разному. Сейчас многие стремятся «не отдавать» пациента другим специалистам. Но раз так, то, может быть, пластический хирург научится накладывать макияж, делать прически, маникюр и педикюр? У нас в EMC,¸ например, каждый занимается своим делом. Мастэктомию проводит онколог, я занимаюсь реконструкцией, а послеоперационной реабилитацией – отделение косметологии. Впрочем, расширение границ специальности – это мировой тренд, в Германии, например, ринопластику могут делать лор-врачи и они тоже стремятся замкнуть поток пациентов на себя. Так что мы в этом смысле не исключение.
– За границей профсообщества имеют какую-то силу?
– Конечно. Профсообщества влияют на решения регуляторов. Последний пример – Еврокомиссия рассматривала проект стандартов для салонов красоты. Этот документ, по инициативе производителей препаратов и медизделий для косметологических инъекций, позволил бы работникам салонов красоты – beauticians, даже не имеющим медобразования, делать инвазивные процедуры. Национальный секретарь ISAPS в Бельгии Ивар Хейнинген обратился ко всем европейским сообществам, объединяющим пластических хирургов, косметологов, дерматологов, с просьбой подписать коллективное письмо против такой редакции стандарта. Сигнал профсообщества был услышан, в середине августа документ в последний момент отправили на пересмотр. Это сила общественных организаций.
– Основные тенденции в российской эстетической хирургии отличаются от происходящего в мире?
– Топовые операции одинаковы везде – увеличение груди и блефаропластика. Есть тенденция к стихийному росту таких операций, как удаление комков Биша, удаление полоски кожи под носом – «булхорн». Это просто модные операции, которые не отличаются большой технической сложностью. За границей кардинально новых операций тоже ведь не придумывают. Но там все-таки больше развит авторский подход – пластические хирурги продвигают собственные методики, пытаясь таким образом привлечь пациентов. Но на глобальный спрос это все же несильно влияет. У нас маркетинг строится на массовости. Откуда популярность операции по удалению тех же комков Биша? Из массмедиа – я сам год назад дал интервью журналу Vogue на эту тему.
Одна из основных современных тенденций – возрастающая популярность косметологических процедур. С одной стороны, применение филлеров, ботулинотерапия позволяют отсрочить пластическую операцию как минимум на 10 лет, но с другой – работать с такими пациентами сложнее. Аппаратные методики, тот же термаж или воздействие лазером, нитевой лифтинг меняют структуру тканей. Это может влиять и на хирургические подходы, и на конечный результат операции. Кроме того, пациенты излишне увлекаются изучением типов пластических операций и особенностей послеоперационного периода в интернете, им кажется, что они все знают едва ли не лучше, чем хирург. Из-за этого многие не хотят методично исполнять врачебные предписания. Все больше пациентов воспринимают пластическую хирургию как салонную услугу, но при этом верят, что одной маленькой операцией можно решить большую проблему, и ждут сверхрезультатов.