Самый активный и насыщенный российскими производителями сегмент рынка современных перевязок – заживляющие бинты и салфетки, содержащие в своем составе лекарства. В этой скромной по масштабам отрасли, оцениваемой примерно в 8 млн евро, присутствуют как минимум пять заметных отечественных предприятий. Продукты этих производителей получили заслуженную популярность – как у отечественных потребителей, так и за рубежом, но до сих пор не сумели масштабировать свой успех и ощутимо нарастить долю рынка. Развитие отрасли тормозит неопределенный статус предлагаемых предприятиями продуктов: компании, выпускающие лекарственные повязки, с огромным трудом получают регистрационные удостоверения на свои новые разработки.
Лечебные повязки отечественной разработки – бинты и салфетки с содержанием хлоргексидина, фуразидина, а также других препаратов и мазей – регулярно получают призы в России и за границей: премии Правительства РФ, Международного салона изобретений в Женеве и прочие награды. Однако сам по себе этот сегмент едва занимает 2-3% всего отечественного рынка перевязки, а в последние годы демонстрирует стагнацию. Почему же достижения отечественных марлевых инноваторов никак не конвертируются в высокие финансовые показатели?
Между галстуком и бронежилетом
Рынок лечебных повязок начал развиваться в России сразу после перестройки: сотрудники НИИ, которые до того лишь придумывали бинты с содержанием антисептиков и других препаратов для военных и отдельных гражданских целей, стали создавать свои фирмы и пытаться выводить наработки на рынок. Альма-матер, из которой выросли сразу несколько таких компаний, стало НПУ «Текстиль-галантерея» НИИ текстильных материалов. «Институт на момент распада СССР развивал множество направлений: там работала галстучная линия, лаборатория тканей спецназначения для оборонной промышленности и пожарной службы, галантерейная лаборатория и лаборатория химической технологии. Там мы и разрабатывали перевязочные материалы с лекарственными препаратами», – рассказывает заместитель генерального директора компании «Колетекс» Мария Коровина.
В 90-е часть сотрудников этого НИИ пустились в свободное предпринимательство. Заместитель генерального директора НИИ Наталия Олтаржевская создала компанию «Колетекс», ее коллега Татьяна Васильева – предприятие «Алькон» (сейчас ООО «Альтекс»). Естественно, тогда помимо этих двух игроков на рынок вышло еще около десятка предприятий с аналогичной продукцией. Перевязки сразу оказались востребованными – для больниц, привыкших к традиционной советской марле, это было ноу-хау, а зарубежные конкуренты в стране еще не появились. По словам профессора Московского медико-стоматологического университета Елены Егоровой, продукция, очень скоро показавшая потребителям широкий спектр действия, стала пользоваться популярностью не только в клиниках, но и в аптеках. «Сначала мы апробировали свои салфетки в детских травмпунктах, роддомах, поликлиниках, затем поняли, что можем работать и с серьезными стационарами. Например, сотрудничество с врачами 61-й больницы показало, что бинты могут помогать при трофических язвах, а практика в госпитале Бурденко подтвердила, что ими можно лечить пролежни, и почти сразу было ясно, что их можно применять в быту», – подтверждает основатель «Альтекса» Татьяна Васильева. На всплеск продаж в нарождающемся сегменте повлияли два события – издание летом 1996 года ведомственного приказа об обязательном включении перевязочных материалов в водительскую аптечку и война в Чечне.
По словам Марии Коровиной из «Колетекса», этот приказ позволил увеличить выпуск продукции компании в несколько раз. «Тогда мы активно работали с оборонными ведомствами, поставляли им перевязочные материалы, – рассказывает представитель другой компании-производителя лечебных бинтов. – А иногда к нам на предприятие приезжали родственники новобранцев и за наличные покупали сразу партию изделий».
Тогда же, в 90-е, российские разработки начали привлекать внимание и мировых мейджоров. «Представители Johnson&Johnson предлагали мне перейти на работу в их английскую лабораторию, где я могла бы и дальше развивать свои разработки. Я решила посоветоваться с академиком Арнольдом Адамяном, возглавлявшим тогда Всесоюзный центр перевязочных, шовных и полимерных материалов в хирургии Института хирургии им. А.В. Вишневского. Он мне сказал: «Ни в коем случае! Делай их сама». Так наше партнерство с Johnson&Johnson и не сложилось», – рассказывает Татьяна Васильева.
Тем временем Johnson&Johnson не только присматривалась к российским разработкам, но и планировала экспансию на отечественный рынок. Впрочем, по словам собеседников VM, продажи российских продуктов в сегменте, пусть неравномерно, но росли до середины 2000-х, когда началась серьезная конкуренция с импортными перевязочными средствами.
Усилившиеся в тесноте
В 90-х предлагать свои инновационные заживляющие повязки в России стали Paul Hartmann, Smith & Nephew и другие мощные иностранные производители. Кроме импортеров на рынке стали появляться крепкие местные игроки, например, компания «Биотекфарм» со своей линейкой мазевых повязок, дистрибьютор аптечек первой помощи «Апполо», частная компания «Медитекс – Знамя труда», выросшая на базе завода им. И.И. Лепсе «Знамя труда №5». Заявившиеся тогда новички почти сразу сумели закрепиться на рынке. «Первая повязка была создана в 2002 году, продажи постепенно росли, особенно удачным в этом смысле для компании оказался 2008 год. Может быть, из-за наступающего кризиса у больниц не стало хватать денег на дорогие иностранные продукты», – рассказывает исполнительный директор ООО «Биотекфарм» Александр Герштейн. Впрочем, успех чаще сопутствовал укрупнившимся и окрепшим, мелкие игроки, начавшие бизнес в 90-х, вынуждены были уйти с рынка. «Мы прекратили заниматься перевязками примерно в середине «нулевых», больше не видели в этом смысла, так как появилось слишком много конкурентов», – рассказывает представитель компании «Капитал МТ», производящей ватно-марлевую продукцию. Оставшиеся на рынке старожилы принялись модернизировать производство и фокусироваться на нишевых продуктах. «До 2000-х наши изделия производили 20 человек вручную, но такой процесс сложно контролировать, выбраковывать продукцию, отслеживать производственные показатели, – объясняет Татьяна Васильева из «Альтекса». –Поэтому мы разработали автоматизированную технологию производства: купили отдельное здание и машины, произведенные в Лихтенштейне». «Колетекс» же пошел путем специализации продуктов, выбрав в качестве целевых ниш онкологию, проктологию и урологию. «Однажды онкологи из МОНИКИ им. М.Ф. Владимирского попросили нас создать материал, который можно было бы применять для местного подведения радиосенсибилизаторов при проведении лучевой терапии у онкологических больных.
Мы разработали салфетку с метронидазолом, она помогла пациентам с раком языка и ротовой полости. Потом проктологи, узнавшие о наших материалах, попросили нечто подобное для их нужд. Мы разработали еще один специальный продукт, потом для урологов – еще один, опубликовали много научных работ на эту тему и постепенно стали специализироваться в этих направлениях», – рассказывает Мария Коровина.
Конкурентную борьбу импортерам отечественные производители лечебной перевязки как минимум не проиграли. Остановиться их заставило обстоятельство непреодолимой силы – федеральный закон № 323 «Об основах охраны здоровья граждан».
Анонимные метаболики
До 2011 года, то есть до вступления в силу положений ФЗ-323, все лечебные повязки квалифицировались как изделия медицинского назначения и получали соответствующие регистрационные удостоверения. Главный отраслевой закон впервые ввел в нормативное пространство понятие «медицинское изделие» и его определением поставил под сомнение сам статус лечебных повязок. В ст. 38 ФЗ-323, в частности, говорится, что медицинскими изделиями являются материалы, «функциональное назначение которых не реализуется путем фармакологического, иммунологического, генетического или метаболического воздействия на организм человека». Эта формулировка, сетуют участники рынка, и вызывает до сих пор путаницу в сегменте лечебных перевязок и неопределенность в оценках подобной номенклатуры регуляторами, в частности представителями Росздравнадзора.
«Если мы в каком-либо виде даем человеку лекарство, оно не может не влиять на метаболизм. Даже если пациент просто подышит салфеткой, это уже так или иначе повлияет на метаболизм, – рассуждает представитель одного из предприятий. – На неофициальных встречах с представителями Росздравнадзора нам говорили, что к нам эта норма не относится, однако нормативно это нигде не закреплено, и по факту мы видим, что получение регудостоверения на новые разработки стало практически невозможным».
Представители Росздравнадзора на запрос VM о настоящем статусе лекарственных повязок не ответили. Между тем нормативная неопределенность продолжает угрожать отрасли коллапсом. Особое волнение участников рынка вызывает вероятность отнесения их профильной продукции к лекарственным препаратам. «Это будет катастрофично не только для российских производителей, но и для всех вообще. Фактически это убьет перевязочные средства и вернет рынок в доисторические времена – к обычным бинтам. Конечно, мы приложим усилия, чтобы получить лицензию на фармпроизводство и приведение ее в соответствие с GMP, но это огромные затраты», – говорит Александр Герштейн из «Биотекфарма».
Конкурента и одновременно товарища по несчастью поддерживает коллега из другой компании: «Сейчас мы не регистрируем наши новые разработки, которых уже около 10, и пока можем это пережить, так как нас кормят 18 вышедших на рынок продуктов. Но если нам придется стать фармпроизводителем, нам не останется ничего другого, кроме как свернуть деятельность». Кроме законодательных нестыковок и рисков над сегментом нависают общерыночные угрозы, в том числе падение объема закупок из-за снижения финансирования госмедучреждений. «Возникла тенденция, когда больницы вынуждены меньше закупать инновационных материалов и возвращаться к устаревшим методам ведения пациентов с использованием обычной марли, что приводит к травматизации раны и усилению боли при ее смене и, как следствие, увеличению сроков ее заживления. При сокращении койко-дней пребывания пациента с хроническими ранами в стационаре и переводе его в амбулаторное звено пациенту, продолжающему лечение и уход в домашних условиях, рекомендуется уже за свой счет покупать современные перевязочные средства, где выбор часто делается в сторону более дешевых повязок, что в целом свидетельствует о снижении доступности и снижении качества оказываемой помощи пациенту», – говорит руководитель направления «Средства по уходу за ранами» московского представительства шведской компании Molnlycke Health Care Ольга Журилова.
По оценкам Татьяны Васильевой из «Альтекса», закупки в целом по сегменту в прошлом году упали примерно на 15%. Да и в аптечной рознице спрос на лечебные перевязочные материалы не вырос. «Мы продаем какие-то бинтики и лейкопластыри для бытовых нужд, вот и все», – говорит гендиректор краснодарской аптечной сети «Апрель» Вадим Анисимов. Единственный сектор, где лечебные повязки демонстрируют рост продаж, – это частные клиники. «Мы с удовольствием работаем и с отечественными, и с иностранными материалами, из наших есть, например, «Апполо гель», предназначенный для различных видов ран и ожогов», – подтверждает заведующий отделением хирургии сети клиник «Ниармедик» Николай Сидельников. Но даже этот условно растущий сектор в лучшем случае приносит производителям всего 10% выручки.
