От аллергии довольно редко умирают, но из‑за все более широкого распространения, способности принимать новые формы, мимикрировать под другие заболевания ее уже называют главной болезнью XXI века. Болезнью, полностью вылечить которую почти невозможно. Российский опыт показывает, что, если к перечисленным осо­бенностям добавить немного бюрократии, болезнь становится и вовсе непобедимой.

Гарри снял очки и с ужасом уставился на себя в зеркало. Кожа на лице побелела так, что шрам стал почти невидим. А глав­ное, вокруг глаз красовались два тошнотвор­ных кольца из прыщей с белыми головками. Казалось, с каждой минутой прыщи увели­чиваются в размере, а их вершины ядовито набухают…

Эта история не вошла ни в одну из книг септилогии, зато случилась с Гарри Потте­ром в реальности. Об аллергии на собствен­ные очки, поразившей его еще на съемках фильма «Гарри Поттер и философский камень», вечный исполнитель главной роли Дэниел Рэдклифф недавно рассказал бри­танскому таблоиду The Daily Mirror. Эта разновидность болезни относится к числу довольно редких: речь об аллергии на метал­лы. Точнее, на никелированные ободки оч­ков, которые пришлось заменить гипоаллер­генными. Но врачам потребовалась неделя, чтобы разобраться в необычном недуге, и эту неделю 11-летний актер запомнил на всю жизнь.

Аллергию легко представить себе новой попыткой погубить человечество, предпри­нятой Тем-О-Ком-Нельзя-Говорить. Она есть уже у каждого пятого человека на Земле, и ни хорошая экология, ни развитая медици­на не спасают. В Дании и Канаде, по данным World Allergy Organization (WAO), аллергией страдают 30% населения, в Германии – 40%. Многочисленные статистические данные довольно разрозненны и не совсем бьются друг с другом, но при этом все исследова­ния говорят об одном: болезнь наступает. По данным Центров по контролю и про­филактике заболеваний при американском Минздраве, количество случаев пищевой аллергии у детей с 1997 по 2011 год выросло на 50%. Европейская академия аллергии и клинической иммунологии сообщает, что число госпитализаций в связи с тяже­лыми аллергическими реакциями за 10 лет выросло в семь раз. Статистика отдельных медучреждений подтверждает общий тренд: например, пишет Journal of Allergy and Clinical Immunology, пациентов с аллергическими реакциями, посещающих кабинет неотлож­ной помощи Детского госпиталя Бостона, за пять лет стало вдвое больше. Причем ис­следователи не поленились проанализировать все обращения и пришли к выводу, что имеет место именно увеличение числа случаев ал­лергии, а не, скажем, прогресс в диагностике, позволивший разглядеть ее там, где раньше видели что-то другое. У детей аллергия вооб­ще встречается чаще, чем у взрослых. В Мек­сике аллергиками является сейчас половина всех детей: такие данные приводятся в «Белой книге аллергии» (White book on Allergy), кото­рую регулярно издает WAO.

Крупные компании, производящие аллерге­ны для лабораторной диагностики, сейчас, как правило, имеют в каталоге 700–800 ал­лергенов. Но им приходится ежегодно расши­рять гамму на десятки позиций: постоянно появляются новые аллергены, до того счи­тавшиеся совершенно безвредными для че­ловека. «Достижениями нового времени» считаются кожная аллергия на металлы, на шелк, на латекс, аллергия на моющие средства, на некоторые строительные мате­риалы. Контактных аллергий сейчас стало очень много, говорит руководитель отделе­ния аллергологии Европейского медицин­ского центра (ЕМС) Карина Варданян, все чаще наблюдается аллергия на лекарства. А человеческий организм как будто нарочно «придумывает» все новые способы реакции на аллергены. «Необычную форму приоб­ретают кожные реакции, – отмечает аллер­голог-иммунолог ОАО «Медицина» Елена Праслова. – Кожная аллергия последнее время нередко проявляется не сыпью или покраснением, а сильными отеками». Кари­на Варданян приводит другие примеры на ту же тему: аллергия может проявляться в виде болей или вздутия живота, мимикрируя под болезни желудочно-кишечного тракта. Быва­ет и аллергическая головная боль.

Наступление аллергии несет с собой гран­диозные государственные расходы. В США, по данным исследовательской организации Food Allergy Research & Education (FARE), только расходы, связанные с детской пище­вой аллергией, составляют $25 млрд в год. Статистика Института иммунологии ФМБА скромнее: из-за отсутствия на работе, а так­же снижения трудоспособности в те дни, когда не берется бюллетень, российские больные бронхиальной астмой ежегод­но недопроизводят 27 млрд добавленной стоимости. Это почти 8 тысяч рублей в рас­чете на одного экономически активного больного. Распространенность аллергии в разных областях России составляет от 5% до 20% населения, но меньшая из цифр ско­рее говорит о проблемах с подсчетами в бла­гополучных регионах, чем об их реальном благополучии (о странностях статистики чи­тайте в материале «Любой стресс для аллер­гика – причина обострения»). Дело не толь­ко в адекватности статистики. Российская государственная политика в сфере аллергии вообще устроена так, что нередко усугубляет имеющиеся проблемы, мешая потратиться на аллергию тем, кто готов это сделать.

СО ВСЕМИ ВЫТЕКАЮЩИМИ

Самые распространенные источники ал­лергенов (подробнее см. карту «Когито, аллерго сум») – это так называемый клещ домашней пыли, пыльца деревьев и трав, перхоть домашних животных. Но как раз об аллергенах больной обычно узнает в по­следнюю очередь. Начинается с симптомов. «С момента их появления до понимания того факта, что это именно аллергия, обыч­но проходит от трех до семи лет, – говорит Карина Варданян. – Все это время человек лечится от всего на свете, тратит деньги, сидит на больничном, не понимая, что с ним происходит».

Самое типичное проявление аллергии у взрослых – насморк. Как понять, что он аллергический, а не обычный? «Пациенты с частыми заболеваниями носоглотки и ды­хательной системы обращаются к терапевту и отоларингологу, а те далеко не всегда в со­стоянии разобраться, что это – обострение аллергических болезней или ОРЗ. Симптомы могут быть очень похожими, при обострении аллергии даже температура иногда повыша­ется», – говорит врач-аллерголог клиники «Медси» в Благовещенском переулке Ана­стасия Шубенина. Даже у больных бронхи­альной астмой – заболеванием, на которое сложно не обратить внимания, от которого в мире ежегодно умирают примерно 200 ты­сяч человек, – несвоевременная, слишком поздняя, диагностика происходит в 60% случаев. Хотя часто бывают и обратные ошибки: «Любые высыпания и зуд могут быть интерпретированы как аллергический дерматит, хотя это может быть симптомом другого заболевания – патологии ЖКТ или щитовидной железы, сахарного диабета», – говорит Шубенина. За аллергию часто при­нимают и последствия рефлюкса – заброса содержимого желудка в пищевод.

С диагностикой «болезни века» в России проблемы. Мало кто отправляется к аллер­гологу по собственной инициативе, а ото­ларингологи часто не имеют достаточной квалификации, чтобы заподозрить аллергию и направить больного по нужному адресу. В крупных городах с выявлением аллергии дело обстоит достаточно неплохо, полагает Шубенина из «Медси», но за их пределами и врачи, и пациенты еще слишком мало знают об аллергии. При желании все мож­но было бы организовать довольно легко, считают аллергологи: всем приходится время от времени сдавать обычный клинический анализ крови, при этом среди прочих пока­зателей определяется содержание в крови эозинофилов – особых клеток, участвующих в иммунных процессах, повышенное коли­чество которых заставляет предположить наличие аллергии и как минимум посетить специалиста.

ОДИНОЧНОЕ ЗЛОКЛЮЧЕНИЕ

Открытие аллергологического кабинета – дешевое мероприятие, уверяют аллергологи. Намного дешевле, чем, например, стомато­логического, где цена пристойного обору­дования измеряется десятками тысяч дол­ларов. В случае аллергологии нужно лишь помещение для приема, еще одно – для процедур и небольшой прибор для опреде­ления результатов кожных проб на аллерге­ны, которые делает врач. Однако отдельные аллергологические кабинеты в России пока не открываются. Аллергологу трудно ра­ботать в одиночку, объясняет Карина Вар­данян из EMC, такова специфика болезни. Обычно к аллергологу приходят не с жа­лобами, а по направлению других врачей. В свою очередь, и он должен иметь возмож­ность направить пациента к отоларинго­логу или какому-то другому специалисту. Даже клиники, позиционирующие себя как аллергологические центры, всегда имеют значительно более широкий профиль. На­пример, достаточно известный Обнинский центр аллергологии, несмотря на название и позиционирование себя как единственно­го специализированного в сфере аллерголо­гии и иммунологии медицинского учрежде­ния Калужской области, имеет в штате всего одного аллерголога, принимающего даже не каждый день, и целый десяток других специалистов. Самый известный в сфере аллергологии московский частный центр – Институт аллергологии и клинической иммунологии (ИАКИ) на Малой Бронной, здесь тоже представлен широкий спектр специалистов из других медицинских сфер. Институт существует с 1995 года, он был создан врачом и ученым Юрием Сергеевым, которому, по данным СПАРК-Интерфакс, принадлежит 50%. Руководство институ­та отказалось общаться с VADEMECUM, сославшись на занятость.

Прием аллерголога не бывает очень доро­гим – тысяча рублей, полторы тысячи, самое большее – две, говорят врачи. Главные денеж­ные потоки проходят через лаборатории. Ал­лерголог выясняет, были ли у пациента в роду аллергики – эта болезнь во многом объясня­ется наследственностью, – пытается понять, при каких условиях возникают симптомы. Все эти разговоры не приведут ни к какому конкретному результату без исследований. Они бывают двух основных видов – анализ крови и кожные пробы. Начинается обычно с анализа крови, который определяет уро­вень упомянутых выше эозинофилов и об­щее количество иммуноглобулинов E. Если иммуноглобулинов больше нормы, речь уже с большой вероятностью идет об аллергии. Только пока непонятно, какой именно.

Однако на этом исследовании бесплатная медицина в сфере аллергии прерывается.

ОМС распространяется на общий ана­лиз крови, который без страховки стоит 400–500 рублей, и не покрывает анализов на специфические аллергены, где цены начинаются от суммы чуть меньше тыся­чи рублей и доходят, в зависимости от набо­ра исследуемых аллергенов, до нескольких десятков тысяч. «Многие больные, обнару­жив, что дополнительное обследование не входит в программу ОМС, на этом и бросают лечение», – говорит Елена Праслова из «Ме­дицины». Между тем, несмотря на прогресс аллергологии, основой лечения до сих пор остается примитивная ликвидация контакта аллергика с аллергенами. Не зная своих ал­лергенов, ликвидировать контакт трудно.

КОШКА, ПОДЛОЖИВШАЯ СВИНЬЮ

Пациенты-аллергики, готовые лечиться за свой счет, очень удобны для лабораторий: для выявления аллергенов им, скорее всего, потребуется целый ряд довольно недешевых анализов. Даже несмотря на то, что при разговоре с врачом удалось выяснить, на ка­кую группу аллергенов человек реагирует. Скажем, если симптомы настигают его дома, вероятны клещи домашней пыли, домашние животные и так далее. Аллергии, возника­ющие весной и летом, в горячий сезон для аллергологов, обычно связаны с цветением деревьев и трав. Панельное исследование на группу аллергенов – скажем, несколько сорных трав – стоит обычно меньше тыся­чи рублей. При этом проверяется реакция сыворотки крови на каждый из этих аллер­генов в отдельности. Но для больших разно­образных групп аллергенов нужно несколько панелей: например, в лаборатории ИАКИ только на мясо, яйца и молочные продук­ты существует три разные панели, на рыбу и морепродукты – четыре, на овощи – пять. Исследования на недавно появившиеся аллергены, «последний писк моды», обычно дороже: в ИАКИ панель «металлы», обозна­ченная как новинка, идет по 2 600 рублей. Есть и большие комплексные исследования. Расширенная, но не очень большая пище­вая панель (свинина, говядина, баранина, курятина, мясо индейки и нескольких видов рыб) в одной из московских лабораторий стоит 3 тысячи рублей, а пищевая панель из 190 компонентов там же обойдется в сум­му около 30 тысяч рублей.

На немногочисленных аллергических фору­мах пациенты много рассуждают о лишних, на их взгляд, исследованиях, за которые им пришлось платить алчным лабораториям. Но и при кристальной честности аллерголо­га, назначившего исследование, объемистая панель может не дать полного результата и потребовать продолжения: бывают так называемые перекрестные аллергии, когда два аллергена из разных групп многократно усиливают действие друг друга, оказавшись вместе. Среди опасных сочетаний – свини­на или говядина плюс живущая в квартире кошка, креветки на столе в сочетании с тара­канами по углам.

По части клинических исследований на ал­лергены жителям нашей страны немного не повезло вот почему. Лаборатории могут использовать для анализов только аллерге­ны, зарегистрированные в России. Их сейчас чуть больше 400 – налицо почти двукратное отставание от Европы. Правда, среди этих четырех сотен представлены все наиболее распространенные аллергены – неразгадан­ной может оказаться аллергическая реакция у незначительного числа пациентов. Мень­шинству от этого, впрочем, не легче.

Отставание возникло не вдруг. Послед­ние 20 лет организаторы здравоохранения исходят из предпосылки, что тратить деньги на разработку и регистрацию препаратов для диагностики аллергии не надо – их можно купить за рубежом, говорит заведующая лабораторией аллергодиагностики и отделом аллергологии НИИ вакцин и сывороток им. И.И. Мечникова РАМН Валентина Гервази­ева. За рубежом для определения аллерго­статуса пациента уже широко используется технология ImmunoCAP (оборудование и аллергены). «В этом приборе есть все ре­активы. Стоит только нанести каплю крови на диск, и сразу определяется до 300 аллерге­нов», – говорит Гервазиева. У нас такое обо­рудование встречается редко, и Гервазиева опасается, что из-за дороговизны в ближай­шее время оно будет использоваться только в крупных федеральных центрах.

Гервазиева вспоминает, как в 80-х на базе Института вакцин и сывороток были созда­ны первые иммуноферментные тест-систе­мы. «Разработки внедрили в Ставропольском крае, они прошли все испытания и получили документацию. Теперь от крупного научного института в Ставропольском крае осталось только НПО «Иммунотэкс», которое зани­маться производством не стремится», – гово­рит Гервазиева.

Эксперты лабораторного сектора отмечают, что российские предприятия и в прошлом редко проявляли интерес к производству препаратов и оборудования для аллергодиа­гностики. Если среди западных производи­телей было много небольших профильных компаний, стремившихся достичь качества в сравнительно узкой сфере, то масштабные советские предприятия не решались произ­водить не слишком популярные тонкие диа­гностические тест-системы. Отечественные научные учреждения активно участвовали в профильных разработках и испытаниях, однако тысячи аллергопрепаратов в Союзе были просто не нужны.

«За рубежом уже давно поняли, что компа­ния должна иметь в своем арсенале биоло­гические реагенты, которые не поставлены на поток, а производятся только тогда, когда есть заказ. Например, американские разработчики сделали тест-системы на все белки, но это вовсе не означает, что в них всегда есть потребность. А у нас в стра­не всегда была гигантомания, поэтому из биологических препаратов на заводах в основном производили вакцины», – рас­сказывает Гервазиева.

«Иммунотэкс» сегодня возродил произ­водство тест-систем, начал расширяться и наладил контакт с одним из крупнейших китайских производителей препаратов для аллергодиагностики. Однако руководство компании считает, что выгоднее выступать в роли дистрибьютора китайской продук­ции. «К сожалению, в регионах дело дошло до того, что аллергологи вообще перестали проводить кожные пробы качественными препаратами. Их в медучреждениях просто не закупают, а лечение и диагностику прово­дят примитивными экстрактами аллергенов. Хотя существуют более чистые, рекомби­нантные препараты», – грустит Гервазиева.

На помощь аллергологам приходят частни­ки. Лаборатория «Инвитро», например, про­вела в прошлом году 213,4 тысячи лаборатор­ных исследований на аллергию. По словам Елены Чащихиной, заведующей клинико-ди­агностической лабораторией «Инвитро-Мо­сква», в тройку наиболее популярных ал­лергологических исследований входят тест на общий IgE, тест на чувствительность к домашней пыли и к кошачьей перхоти. Но доля аллерготестов у компании ничтож­на: в целом «Инвитро» ежедневно выполняет примерно 100 тысяч исследований.

О рентабельности аллергодиагностики в масштабах крупной лаборатории Чащи­хина говорит осторожно. «Это направление приносит прибыль, но небольшую, посколь­ку аллергологические тесты достаточно дорогие. Исследование проб крови прово­дится на закрытых импортных анализаторах [то есть таких, которые предполагают ис­пользование только реагентов определенно­го производителя. – VADEMECUM], высока стоимость и самих аллергенов. Поэтому для небольших лабораторий это направление диагностики убыточно», – уверена Чащихина.

После лабораторных анализов аллергикам может понадобиться для уточнения диагноза кожная проба in vivo: на кожу или под нее врач наносит растворы аллергенов и прове­ряет реакцию. По иронии бесплатной ме­дицины, этот этап, следующий за довольно дорогими аллергенспецифическими лабо­раторными исследованиями, возвращает­ся под крыло ОМС. Кожные пробы имеют ограничения по количеству одновременно проверяемых аллергенов, кроме того, это удовольствие недоступно маленьким де­тям. Существует опасность: кожный тест, предполагающий непосредственный кон­такт с аллергеном, может разбудить зве­ря – привести к возникновению реакции, которой раньше не было просто потому, что пациенту не доводилось встречаться с дан­ным аллергеном.

БУДЬ ЗДОРОВ, КСОЛАР

Существует много лекарств, воздействую­щих на симптомы аллергии на разных этапах их возникновения. Механизм иммунной реакции врачи обычно отказываются объ­яснять даже в общих чертах, но суть в том, что в определенный момент иммуноглобу­лин взаимодействует с рецепторами некой группы клеток, в результате чего эти клетки выделяют гистамин. Он и отвечает за все то, что мы привыкли называть аллергически­ми реакциями, – например, за астму, спазм гладкой мускулатуры бронхов. Одни лекар­ства расслабляют гладкую мускулатуру, дру­гие подключаются на более ранних этапах, пытаясь не дать гистаминам выделиться из клеток. Например, НПО «Микроген» про­изводит для этого иммуноглобулин человека противоаллергический, Novartis – препарат на основе моноклональных антител Ксолар (омализумаб). Цены на переднем крае аллер­гологической фармацевтики немаленькие: иммуноглобулин стоит, по данным piluli. ru, примерно 20 тысяч рублей за упаковку, Ксолар – 25 тысяч. Есть много разработок, находящихся в стадии клиники и доклини­ки. И все они относятся к симптоматиче­ским, а не патогенетическим препаратам – не затрагивают саму основу удивительной болезни. Единственное исключение – аллер­генспецифическая иммунотерапия – АСИТ.

АСИТ упоминают все представители отрас­ли, с которыми беседовал VADEMECUM. Ее еще назы­вают прививкой от аллергии. «Суть метода заключается во введении в организм челове­ка возрастающих доз аллергена, к которому выявлена повышенная чувствительность и который вызывает клинические проявле­ния заболевания у данного больного», – объ­ясняет Шубенина из «Медси». В результате организм постепенно привыкает к аллергену и перестает на него реагировать. Методу на самом деле больше 100 лет – английские врачи Нун и Фримен начали с ним экспери­ментировать в самом начале X X века, когда еще слово «аллергия» не было придумано. С помощью такой прививки врачи пытались, с переменным успехом, вылечить сенную лихорадку. В 1911 году они опубликовали результаты своих исследований в журна­ле Lancet. Долгие годы АСИТ оставалась сложным в применении методом. Не су­ществовало стандартных доз, процедура предполагала госпитализацию, чтобы врачи могли постоянно наблюдать больного и при­нять срочные меры, если аллергическая реакция окажется сильнее, чем ожидалось. Карина Варданян уверяет, что сейчас АСИТ стандартизировалась, а побочные эффекты сведены к минимуму. Помимо уколов ал­лерген может теперь вводиться в организм в виде подъязычных таблеток или капель. «Мы исследуем этот метод in vitro, – расска­зывает Елена Праслова из ОАО «Медици­на», – эффективность высокая».

Несмотря на все усовершенствования, проце­дура АСИТ – долгая и весьма дорогостоящая. Это не панацея, ее используют в сложных случаях, когда не помогают традиционные препараты и нет возможности без сильного снижения качества жизни изолировать паци­ента от аллергена. Аллерген регулярно вводят в течение нескольких месяцев, и такой цикл должен быть повторен с промежутком в год как минимум трижды. Иногда приходится делать это до пяти раз, уточняет Шубенина из «Медси». В результате аллергия (не вся, а на конкретную группу аллергенов) чаще всего исчезает вовсе или ослабевает на 70– 80%, и это очень много, потому что позво­ляет, например, астматикам сильно снизить употребление стероидных, антигистаминных и прочих препаратов. Болезнь может пройти навсегда или вернуться через 10–15 лет – предсказать невозможно. При проведении АСИТ аллергенами яда насекомых и пыльцы растений эффективность составляет 80–90%, бытовыми аллергенами – 70–80%, грибковы­ми – 60–70%, говорит Шубенина.

В Европе, утверждают врачи, существует обширный спектр препаратов для АСИТ.

У метода одно объективное ограничение – он не лечит пищевые аллергии, имеющие иной, нежели другие аллергии, механизм возникновения. В России АСИТ ограничена куда сильнее: ее можно использовать только для очень небольшого перечня аллергий – на пыльцу деревьев и злаков и на клещей домашней пыли. Причина проста: никакие другие аллергены для АСИТ в нашей стране не зарегистрированы. «Мы не имеем права лечить незарегистрированными препара­тами, – вздыхает Варданян. – Да и купить их непросто, нужен рецепт, а врач в Европе едва ли захочет взять на себя ответствен­ность и выписать его». Ведь самостоятельное лечение опасно – ошибка в дозировке может привести к мощной аллергической реак­ции. Лечиться АСИТ за границей тоже вряд ли получится. Для этого потребуется жить там по несколько месяцев в году или летать каждую неделю. «Все-таки некоторые паци­енты привозят лекарства для сублингваль­ного применения из Европы, – рассказывает врач-аллерголог. – Мы контролируем их прием». Аллергены для инъекций привозить из Европы точно не получится: предпола­гается, что уколы делают в клинике и затем от получаса до полутора часов за пациентом должен следить врач.

Без учета оплаты труда врача препараты для АСИТ стоят 15–20 тысяч рублей за курс. А в целом один курс АСИТ стоит, в зави­симости от качества препаратов, 25–40 ты­сяч рублей, оценивает Логина из «Медстайл Эффекта». Или 75–120 тысяч за минимально необходимые три курса. Дело устроено при­мерно как в лабораторных исследованиях: одновременно можно делать прививку лишь от одной группы аллергенов. Так что лечение от аллергии одновременно на пыльцу и до­машнюю пыль растянется уже на шесть лет. В ОМС такая терапия не входит, а в добро­вольном страховании вопрос о ней обычно возникает ровно в тот момент, когда по­является потребность в лечении. Заранее страхователи в такие детали не вдаются, и в результате все зависит от доброй воли страховщика. Бывает, впрочем, что он согла­шается оплатить расходы.

А порой перед АСИТ отступает и пище­вая аллергия – но не всякая. Аллергики, которые страдают от пыльцы березы, ольхи, лещины, обычно имеют аллергию и на оре­хи. АСИТ с помощью «древесных» аллерге­нов не ликвидирует, но ослабляет ореховую аллергию.

ОХОТА НА БЕЛОК

Аллергия в случае каждого конкретного боль­ного как будто стремится повторить пугающий путь своего мирового развития. Симптомы видоизменяются и усиливаются – крапивница переходит в аллергический ринит, тот со вре­менем перерастает в бронхиальную астму. Та­кие метаморфозы, говорит Шубенина, может спровоцировать даже чисто психологический стресс. Аллергия на пищевые раздражители, характерная для маленьких детей, со време­нем дополняется реакцией на ингаляционные и другие аллергены. Бывает, впрочем, и нао­борот: иммунная система в период взросления стабилизируется сама собой. Даже у врачей возникает ощущение, что каждая новая ал­лергия как-то удивительнее и непредсказуемее предыдущих. Появилась, например, кратная аллергия: она внезапно наступает при дости­жении определенной дозы аллергена. Условно говоря, объясняют врачи, съел горсть орехов – и ничего, съел еще орешек – и вдруг раздулся.

Перспективное направление в лечении аллергии сейчас – переход на более мелкий уровень, что-то сродни нанотехнологиям. Дело в том, что для перекрестной аллергии существует объяснение – один аллерген уси­ливает действие другого, потому что в обоих есть одинаковый белок. Если выделить эту вредоносную молекулу, прививки от аллергии и лабораторные исследования станут проще и осмысленнее.

Может, в поиске лекарства от аллергии по­мог бы ответ на вопрос, откуда она берется. Но ответа нет. Точнее, есть много разных ответов. Речь идет о более масштабном про­цессе, связанном не только с аллергией как частным случаем, а с извращением реакций организма, считают многие врачи: из той же серии, на их взгляд, такое явление, как болез­нетворность некоторых бактерий, ранее безо­пасных для человека. Существует теория, что аллергия возникает из-за чрезмерной гигиены: иммунная система организма по долгу службы должна с кем-то бороться, а если инфекций мало, она атакует любой не понравившийся ей белок, даже если он совершенно безобиден. У этой теории есть даже определенные под­тверждения в виде статистики заболеваемости: в более бедных странах, а также в более бедных и многодетных семьях аллергия наблюдается реже. Другая вполне общепринятая теория – о плохой экологической обстановке – никем не отрицается, но строгого статистического подтверждения пока не имеет.

аллергология, аллергия