10 Декабря 2024 Вторник

Светлечебница
Алексей Каменский Мединдустрия
3 августа 2015, 15:21
4640

Как российский физик вывел свой прибор на мировой рынок, вовремя поняв, что такое фотодинамическая терапия.

Гендиректор компании «Биоспек» физик Виктор Лощёнов 30 лет занимается медицинским направлением, название которого даже сейчас ничего не скажет 99% простых граждан, – фотодинамикой. В результате созданный исследователем «Биоспек» наладил выпуск устройств, практически на равных конкурирующих с европейскими аналогами, но более дешевых. Фотодинамическая терапия развивается во всем мире, и у первопроходца появляются не только зарубежные, но и российские конкуренты. Козырь новоявленных производителей фотодинамических устройств – цена. Виктор Лощёнов на компромисс идти не хочет: вместо снижения себестоимости продукции он думает о ее улучшении.

Рааб лампы

В долгой истории фотодинамической терапии (ФДТ) события распределяются крайне неравномерно. Первые попытки применить ФДТ адепты этого метода обнаружили еще в Древнем Египте. Однако следующие несколько тысяче­летий метод существовал на самых задворках медицины. Только в 1900 году немецкий сту­дент-медик Оскар Рааб, замучив не одно поко­ление инфузорий-туфелек, сумел разобраться в механизме фототерапевтического эффекта. Затем еще на несколько десятилетий наступило затишье: было ясно, что лечить светом можно, но никто особо не понимал, как за это взяться. В 70-х ФДТ начали все активнее использовать для лечения онкологических заболеваний сна­чала у подопытных животных, а затем и у лю­дей. И еще 20 лет прошло, прежде чем появи­лись приборы, специально предназначенные для такого лечения.

Схема ФДТ, можно сказать, проста. Чтобы запустить механизм, нужны три вещи. Во-первых, фотосенсибилизатор – вещество, чувствительное к свету и разлагающееся под его воздействием. Во-вторых, кислород: с ним просто, он всегда присутствует в живых тканях. Ну а в-третьих, сам свет. Как эти три составные части встречаются? Фотосенсибилизатор вводят в организм – обычно внутривенно или перорально. В некоторых случаях его наносят в виде мази. Вещество это должно быть не только чувствительно к свету, но и обладать способностью избирательно накапливаться в раковых клетках или в других тканях, на которые их «нацеливают» разработчики-фармацевты. Дав фотосенсибилизатору время распределиться нужным образом в организме, участки, где он скопился, облучают светом с определенной дли­ной волны в красной части спектра. Фотосенсибилизатор распадается, а образующиеся веще­ства, вступив во взаимодействие с кислородом, убивают клетки, в которых он скопился. В экс­периментах Рааба наглотавшиеся сенсибилиза­тора туфельки, «загорая» под лучами лампы, по­степенно теряли подвижность – из наблюдения над ними и родилось слово «фотодинамика».

Раковые (или другие целевые) клетки гибнут, а окружающие ткани, в которых фотосенсибилизатора немного, получают незначительные повреждения и быстро восстанавливаются: своей сравнительной безвредностью для ор­ганизма метод отличается и от химиотерапии, и от лучевой.

Физик Виктор Лощёнов был в России одним из первых, кто решил серьезно заняться ФДТ. Пионерский статус позволил ему создать ком­панию, которая продает свои установки не толь­ко по всей России, но и (в порядке убывания объема поставок) в Южной Корее, Германии, Польше, Канаде, Словакии. Одну установку удалось поставить в Израиль.

«Человек, сидящий у костра, занимается профилактикой рака», – эффектно объясняет суть метода Лощёнов. Дело в том, что организм и сам, без помощи фармацевтики, вырабатывает в небольшом количестве вещество, обладающее свойствами сенсибилизатора. Попав в раковые клетки, если таковые есть, оно распадается под влиянием красного света пламени и убивает их. «Красные лучи глубже других проникают в живую ткань, примерно на 2 см. Позагорать на пляже с той же целью не получится: вред от ультрафиолета во много раз превысит поль­зу красного облучения», – убежденно говорит Лощёнов. 30 лет работы в сфере ФДТ настолько сблизили физика с медициной, что потребности в штатном враче «Биоспек» не испытывает.

Речь не только и не столько о поверхностном освещении. Эндоскопическое оборудование позволяет направить свет на больной участок практически в любой точке организма. Хотя иногда это выглядит пугающе. Для борьбы с опухолями мозга сейчас разрабатывается следующая технология: в черепе высверливается отверстие, через которое, буквально заткнув его специальной пробкой с каналом для эндоскопа, в мозг с помощью волоконной оптики направ­ляют луч света.

На другом, параллельном, фронте идет работа над сенсибилизаторами: пока что они умеют проникать далеко не во все участки тела и не во все типы опухолей.

Мэрские миллионы

Так сложилось, что Россия оказалась одной из первых стран, начавших развивать ФДТ. В 80-х над этим работала совсем небольшая группа – химики Гелий Пономарев и Андрей Миронов, физик Лощёнов, один врач и один биолог. Химики отвечали за разработку сенси­билизаторов, а Лощёнов естественным образом оказался главным по «железу». «Я переходил с одной работы на другую, «менял кассу», од­нако моя исследовательская база всегда оста­валась в Первом меде. Потом перешел в Ин­ститут общей физики: надо было расширять клинические исследования, а работать при этом в медицинском учреждении считалось плохим тоном – исследователь должен быть независим, ни с кем не аффилирован», – объясняет науч­ную этику Лощёнов.

Странный расцвет отдельно взятого направле­ния объясняется во многом чередой случайно­стей. С самого начала ФДТ увлекся известный и очень влиятельный академик Михаил Кузин (он последовательно занимал должности дирек­тора Института им. А.В. Вишневского, ректора Первого меда, главного хирурга Минздрава СССР). Но Лощёнову повезло не один раз. «Был момент, когда, по стечению обстоятельств, мож­но было, оказавшись в нужное время в нужном месте, получить серьезную помощь от государ­ства, – рассказывает изобретатель. – Выбить исследовательское оборудование, о котором я давно мечтал. Удивительным образом эти деньги шли через Госстандарт. Знакомые мне подсказали, к кому и когда подойти и попро­сить, описали всю технологию».

Вскоре у ФДТ появился еще один нежданный адепт – Юрий Лужков. Дело было уже в 90-х. Лощёнов увлеченно конструировал приборы для фотодинамической терапии. Их требовалась целая гамма. Один из них выполняет диагности­ческие функции, то есть излучает свет в определенном диапазоне и воспринимает ответное флуоресцентное излучение фотосенсибилизатора, так что сразу видно, где локализуется опухоль. Внешне он выглядит как кабель с тремя тонюсенькими каналами – один для излучения, два для приема. Следующий при­бор – терапевтический, излучение у него более мощное. Лощёнов вплотную подошел к произ­водству, но к тому моменту в России воцарился рынок, и, чтобы двигать науку дальше, надо было научиться хоть что-то продавать. «Дирек­тор ГНЦ «НИОПИК» оказался однокашником Юрия Лужкова, – рассказывает Лощёнов. – Он ему все продемонстрировал, Лужков вдохно­вился, и московское правительство создало специальную программу с соответствующим финансовым наполнением. Большая часть денег пошла на разработку фотосенсибилизаторов, но кое-что досталось и нам». Накануне кри­зиса 1998-го «Биоспек» получил предоплату для изготовления пяти «кабинетов» по заказу нескольких московских медучреждений. Каж­дый стоил примерно $50 тысяч. «Кабинетом» называется установка, включающая несколько диагностических и терапевтических устройств, монитор, набор оптических кабелей и прочее. Деньги шли через «Мостбанк».

«Того, что удалось выцепить из «Моста» после кризиса, хватило ровно на один «кабинет», – без особых переживаний вспоминает Виктор Ло­щёнов. – С него и началось развитие нашего производства». Минздрав в целом поддерживал ФДТ, медучреждения заказывали установки – тем более что и фотосенсибилизаторы в России уже производились. Заказы приходили и из-за рубежа. «Биоспеку» много раз помогал Фонд Бортника, заказывая научные разработки, нужные компании для дальнейшего развития. На самом деле, при­знается Лощёнов, доходы от продажи «кабинетов» и от грантов близки по размеру: «В какой-то год производство поддерживаем за счет науки, ка­кой-то год – науку за счет производства».

«Пилим, паяем, собираем в кучу»

В год компания продает до десятка «кабинетов» по той же цене – $50 тысяч за штуку. «Наше про­изводство – это наши знания плюс сотрудники, которые умеют их воплощать», – говорит Лощё­нов. По сути, здесь производится сборка: чтобы создать кабинет, нужно заказать комплекту­ющие у полутора десятков компаний в России и за рубежом. Офис «Биоспека» – на шестом этаже одного из корпусов Института общей физики, а на восьмом, говорит гендиректор, «мы пилим, паяем, настраиваем схемы, соби­раем в кучу все, что заказали. А также обеспе­чиваем приборы собственным программным обеспечением».

База «СПАРК-Интерфакс» содержит дан­ные о «Биоспеке» только до 2009 года, когда выручка компании составила 22 млн рублей. По словам Лощёнова, оборот и сейчас остается на уровне чуть больше 20 млн. Есть стандарт формирования цен на научном рынке, которого компания придерживается, говорит изобре­татель, – себестоимость приборов составляет 25–30% от цены, по которой они продаются: «Остальное – на науку, прибыль, компенсации, зарплату аспирантам и так далее». Вопроса, куда вкладывать свободные средства, у него не возникает – чтобы оставаться на плаву, надо придумывать новое. Виктору Лощёнову принадлежит 60% компании, еще 20% у финан­сового директора Анны Волковой, столько же было у еще одного сотрудника компании, ныне покойного.

Успех медицинского венчура чаще оценивают не по обороту и прибыли, а по интересу к нему инвесторов. В первые годы существования «Биоспека» Лощёнову дважды предлагали продать компанию: один раз, очень давно, американцы, второй раз – инвесторы с Тай­ваня. «Продать» означало перебазироваться в США или Китай и продолжать работать там: «Биоспек» без своих сотрудников стоит недо­рого. «Для себя я такую возможность вполне рассматривал, вел переговоры с тайваньским инвестором, торговался. Но потом спросил у народа: хотите ехать? Ключевые сотрудники не захотели, а не ключевые захотели, и я от­казался», – без особого сожаления сообщает Лощёнов. Сколько предлагали американцы и китайцы, он не помнит.

Времена, однако, меняются, и благодушество­вать все сложнее. На рынке уже присутствует целый ряд компаний, делающих примерно то же, что и «Биоспек». «Да, конкуренты у нас есть», – кивает Виктор Лощёнов и задумыва­ется. Названия компаний никак не всплывают в памяти. «Я ведь 80% времени трачу на на­уку, 10% – на разработку «железа», и только 10% остается на бизнес», – оправдывается он. Импортная продукция – в этом секторе правит бал немецкая Storz – в России представлена сравнительно скупо. Нынешние конкуренты «Биоспека» – «Аткус» и «Милон» из Санкт-Пе­тербурга, да московская «Техника-ПРО».

«Мы производим примерно то же, что и «Био­спек», – утверждает менеджер по продажам компании «Аткус» Сергей Родин. – Полный на­бор оборудования для ФДТ в нашем исполне­нии стоит самое большее 1,5 млн». Свою про­дукцию «Аткус» продает по всей России, но вот иностранных покупателей пока не находит.

Директор по продажам компании – произво­дителя фотосенсибилизаторов «Рада-Фарма» Галина Сердюченко выделяет петербургский «Милон» как изготовителя именно терапевти­ческих устройств, а «Биоспек» считает лидером в сфере приборов для диагностики. У «Аткуса», по ее словам, диагностических устройств нет.

Виктор Лощёнов был первым, с него все нача­лось, говорит руководитель отделения лазер­ной онкологии и фотодинамической терапии Государственного научного центра лазерной медицины Евгений Странадко, «Аткус» поя­вился позже, а сейчас многие пытаются этим заниматься, «иногда буквально на коленке собирают». Сам метод Странадко считает очень перспективным – не только при онко­логических заболеваниях, но и для лечения различных инфекций. Лощёнов, говорит врач, по старинке использует комплектую­щие европейских производителей, а между тем, с китайскими деталями все получается куда дешевле.

«Мы периодически покупаем китайские устрой­ства ФДТ – просто для того, чтобы выяснить, насколько качественны комплектующие, из которых они собраны, и не пора ли нам начать их использовать, – говорит Лощёнов. – Пока, на мой взгляд, момент еще не наступил». Странадко же, давно работающий на аппаратах «Биоспека», уверен в их качестве. Однако и на­звать ненадежными приборы других компаний не может: цена выглядит привлекательно, а ста­тистики поломок нет.

фотодинамическая терапия, биоспек, онкология

Минтруд велел делиться: регулятор намерен добавить младшему медперсоналу компетенций среднего. Мнения

Валентин Боровиков: «На примере отца я увидел, что бизнес – это искусство ответственности»

Чиним по чину. Концерн «Алмаз-Антей» внедряет новые стандарты сервиса медицинской техники

Время Ареймы: онкологи настаивают на включении в клинрекомендации нового ингибитора PD-1

Исмаил Османов: «Вразвалочку работать – нет, это абсолютно нас не устроит»

Юлия Немудрова: «Существует риск потерять клиента, если он не понимает, как общаться с платформой»