Частная медицинская лаборатория «Инвитро» была основана в 1998 году. Изначально предполагалось, что компания будет работать в сегменте b2b, обслуживая медцентры и клиники. Однако вскоре «Инвитро» начала предлагать услуги конечным потребителям, создав сеть медицинских офисов (МО), как собственных, так и франчайзинговых. Ниша частной диагностической медицины была в то время практически пуста, и пациенты оценили предоставленную им возможность быстро и без очередей сделать все необходимые анализы. Компания стала лидером рынка и продолжает им оставаться до сих пор. Сейчас «Инвитро» открывает по медофису в неделю по всей России, ежедневно обслуживает около 10 тысяч клиентов и предлагает более тысячи видов исследований. О планах на дальнейшее завоевание рынка и преимуществах распределения госзаказов среди частных компаний в интервью VM рассказал генеральный директор «Инвитро» Сергей Амбросов.

– За 15 лет существования стратегия развития компании значительных изменений не претерпела: вы росли за счет открытия новых МО и региональной экспансии. Планируете ли вы внести какие-либо изменения в стратегию развития компании?

– Мы стараемся сбалансировать открытие собственных и франчайзинговых подразделений. В следующем году планируем открывать преимущественно собственные МО. Это обусловлено тем, что мы намерены свести соотношение франчайзинговых и собственных подразделений к показателю 50/50. Сейчас это соотношение составляет 60/40. Программа региональной экспансии также успешно развивается, в этом году мы открыли для себя две страны – Казахстан и Беларусь. Рынок для нас новый, интересный, и мы планируем его активно развивать.

– Основной упор по-прежнему будет сделан на работу с частными лицами?

– В нашей структуре выручки преобладают деньги физических лиц. Не могу сказать, что мы не прилагаем усилия для развития других сегментов, просто применительно к нашей компании это направление оказалось наиболее емким по выручке.

– Какие новые направления работы развивает компания?

– В перспективе мы делаем ставку на наш новый проект – центр лучевой диагностики, который позволит предложить клиентам пять новых видов исследований. Мы верим, что этот проект станет успешным – он комплементарный по отношению к нашей основной деятельности. Мы по-прежнему остаемся в зоне функциональной диагностики, то есть позиционируем себя как диагностическая, а не лечебная компания. Когда подведем первые итоги, примем решение относительно того, как в будущем тиражировать опыт. По нашим расчетам, проект окупится в течение трех лет.

– Насколько, по вашим оценкам, в целом рентабелен частный рынок лабораторной диагностики?

– Доходность рынка существенно ниже европейских показателей. Я глубоко убежден, что многие проекты в зоне лабораторной диагностики сейчас убыточны, поскольку это не маржинальный рынок, каким его принято считать. Причиной этого становятся несколько факторов. В частности, этому способствует позиция поставщиков, продающих реагенты и расходники по более высоким ценам, нежели в странах Евросоюза. Рано или поздно здесь должно что-то поменяться. Уровень отпускных цен в зоне государственных торгов и рынка b2b в России очень низкий. Нам удается быть достаточно эффективной компанией с хорошим показателем EBITDA, но этого мы достигаем с помощью эффекта масштаба. Кроме того, мы не работаем по демпинговым ценам.

– Как изменится ситуация, если государственная лабораторная служба начнет отдавать часть исследований в управление частным компаниям?

– Несомненно, государство должно выбрать путь распределения своих заказов, в том числе и на частные компании. Это пойдет на пользу всем. При этом я бы не стал делить бюджетное финансирование на государственные или частные компании. Его должны получить те, кто лучше работают и могут более эффективно управлять средствами. На мой взгляд, больше предпосылок к тому, что частные компании будут более эффективно управлять финансами, поскольку они имеют в этой сфере больший опыт.

– А лаборатория «Инвитро» выполняет госзаказы?

– Мы выполняем определенный процент госзаказов. Участвуем в конкурсах, и если выигрываем тендер, безусловно, выполняем свои обязательства и проводим исследования. Но в управление какой-то диагностический центр или другое лечебное учреждение пока частным компаниям не отдают. Хотя я знаю, что обсуждение по этому поводу идет.

– Обсуждение проводится среди медсообщества или уже на уровне власти?

– Сейчас в Минздраве выделено отдельное направление, посвященное государственно-частному партнерству. Есть замминистра, ответственный за это направление, и должна быть создана рабочая группа, куда бы я с удовольствием вошел. В России уже есть несколько ГЧП, реализованных в сфере здравоохранения, но их пока слишком мало, они единичны. А для того чтобы серьезно изменить систему здравоохранения, их должно быть много. 

– Какую долю рынка медицинских исследований сейчас занимают частные лаборатории?

– Соотношение сложно определить, потому что финансирование поступает из разных источников, распределяется по разным каналам. Понятно, как устроен рынок физических лиц, когда пациент платит за себя. Здесь можно определить посещаемость, и картина станет примерно понятной. Однако сравнить доли частного сектора с государственной системой финансирования здравоохранения, где далеко не всегда услуга лабораторной диагностики выделена в общих тарифах, невозможно. Можно дать лишь приблизительную оценку. Объем ОМС на текущий год составляет 1 трлн 40 млн рублей. Если предположить по мировому опыту, что на лабораторную диагностику уходит порядка 10–15% бюджетного финансирования, то речь уже идет о 100–150 млрд рублей. Это колоссальные средства, несравнимые с объемом рынка средств физических лиц. Очевидно, что доминирует государственное финансирование.

– Что изменится со вступлением в силу в 2014 году нового закона о госзаказе – федеральной контрактной системы?

– Сейчас система ОМС очень регионоспецифична. Это зависит от целого ряда факторов, начиная с того, существует ли у региона возможность софинансировать эту систему, и заканчивая позицией губернаторов. Я думаю, что когда вступитв силу новый федеральный закон, должен запуститься процесс стандартизации. Если так произойдет, скорее всего, это будет позитивным моментом. Гораздо сложнее работать с 83-мя субъектами, а значит, и 83-мя разными системами.

– Как основную проблему в сфере лабораторных исследований эксперты отмечают именно отсутствие стандартизации и гармонизации.

– Потому что такой показатель, как качество, в сегодняшней системе контрактов и аукционов фактически не учитывается. Качество стоит денег. Таким образом, следуя по пути качественных исследований, в отношении цены оказываешься в проигрышной позиции по сравнению с теми участниками рынка, которые менее добросовестно относятся к этому вопросу. И это основной стратегический разрыв в сегодняшней системе. Мы отказываемся от многих аукционов, тендеров, когда видим, что стоимость услуг не покрывает даже прямые издержки на качественное оказание этой услуги. А работать в убыток мы не собираемся.

– Какие моменты в таком случае необходимо регламентировать в первую очередь?

– Прежде всего, должны возникнуть экспертные сообщества, которые сейчас называются саморегулирующимися организациями. Именно они должны производить отбор, нести ответственность за игроков, которые участвуют в аукционах, не допуская к ним недобросовестные компании.

– Как этого возможно добиться при условии, что в структуре Минздрава сегодня не существует ни одного специализированного подразделения, которое бы курировало рынок лабораторных исследований?

– Действительно, существует комиссия, которая занимается оборотом ИМН, ЛС, но профильного направления по лабораторной диагностике, к сожалению, пока нет. И мы обсуждали это в Минздраве. Может, к нам и прислушались, но пока ничего сделано не было. Мы, в свою очередь, предлагали организовать рабочую комиссию с участием экспертного сообщества по этому вопросу. Тогда удалось бы значительно быстрее преодолеть законодательные барьеры на пути развития отрасли.

– А удалось ли компании разрешить регуляторную коллизию, возникшую в начале лета с принятием Минздравом новой номенклатуры медуслуг?

– Мы сумели решить проблему, но пришлось подавать новые комплекты документов на все наши медофисы. Мы прошли очень большой этап перелицензирования. В итоге на работу, которую можно было бы не выполнять, было потрачено много труда и времени. Кроме того, сегодня существуют новые проблемы. Например, в одном бланке лицензии теперь могут использоваться и старая, и новая номенклатуры – это решение принял Минздрав. Сейчас для одного и того же вида деятельности может быть два наименования. И это считается нормальным.

– Предпринимают ли сами профильные министерства какие-либо шаги для того, чтобы избежать межведомственных противоречий?

– Наиболее динамичная рабочая группа, исследующая этот вопрос, базируется на площадке ФАС России. Именно в ее рамках нам удалось выработать нескольковажных решений. Сейчас перед Минздравом стоит задача на федеральном уровне провести параллели между старой и новой номенклатурами, издав некий внутренний норматив. В таком случае можно будет привести в порядок все бланки лицензий без сложной бюрократической процедуры очередного прохождения перелицензирования. Пока же это не сделано, каждый региональный субъект лицензирования будет трактовать все по-своему.

– Смогла ли компания избежать трудностей, вызванных выходом нового постановления правительства о лицензировании?

– Сейчас мы не можем одновременно лицензировать два медцентра в разных субъектах Федерации, поскольку на уровне постановления Правительства РФ о лицензировании прописано, что в пакет по лицензированию входит оригинальный бланк лицензии. Получается, что в рамках одной компании это может быть только один документ. 

– Какое количество медцентров в таком случае компания может успеть открыть за год?

– Процесс лицензирования занимает два-три месяца, значит, максимум шесть новых подразделений в год. Ни о каком развитии частного сетевого медицинского бизнеса при такой процедуре речи не идет. Чтобы обойти этот запрет, компании организовывают формальные новые юридические лица. Сама система вынуждает нас дробить сетевой бизнес, а это, в свою очередь, вредит пациентам. Всю ответственность за оказание медуслуг перед ними несет вновь созданное юрлицо с номинальным гендиректором, который, по сути, является региональным менеджером. Если бы мы могли получать лицензии на центральную организацию, ответственность несла бы компания с 15-летней историей, с большими оборотами, с капитализацией и публичным руководством.

– Бюджет компании страдает из-за подобного дробления?

– Мы пока что пытаемся преодолеть эту систему, не следуя по пути дробления компании, пробуем лицензировать по очереди. Вынужденное дробление бизнеса не даст никаких выгод ни бюджету, ни нам. По этому вопросу, к сожалению, существует сопротивление со стороны Минэкономразвития и Минпромторга. Они таким образом пытаются исключить возможность подделки лицензии. Однако мне кажется, в XXI веке такой способ абсурден.

– Еще летом в рамках рабочей группы ФАС было предложено внедрить систему электронного лицензирования.

– Комиссия ФАС, выслушав альтернативные мнения, пытается сейчас найти компромиссное решение и внедрить эту систему. Такая возможность предусматривается законом о лицензировании, но не внедрена в практику. Сейчас мы попытаемся реализовать этот механизм, и наша компания даже предложила антимонопольщикам участвовать в пилотном проекте по получению электронной лицензии. Получается, ни по одному из существовавших вопросов принципиально изменить ситуацию пока не получилось, хотя диалог с государством налажен. Наверное, просто требуется больше времени…