Многие политики и общественные деятели Латвии воспринимают советский период страны негативно, однако несомненные достижения фармацевтики Латвийской ССР до сих пор приносят деньги современно­му латвийскому государству.

Помимо «Рижского бальзама», Юрмалы и качественного, по со­ветским меркам, трикотажа, Латвия и в советские времена славилась достаточно развитой фармацевтической промышленностью. По данным опубли­кованного в 2011 году сборника «Химическая и фармацевтиче­ская промышленность Латвии», на долю этой прибалтийской республики приходилось 25% всех разрабатываемых в СССР технологий производства медика­ментов.

На это было много причин: высокий технический уровень оснащения предприятий, нали­чие кадров, а также традиции национальной фармацевтики, сохранившиеся с досоветских времен.

В 1803 году в Латвии, бывшей тогда Лифляндской губернией Российской империи, было основано Рижское химико-фар­мацевтическое общество. Его главой стал фармацевт, химик, ботаник и просветитель Давид Гриндель, автор нескольких

авторитетных трудов по истории фармации и ботаники. Кроме этого, при обществе издавался первый российский фарма­цевтический журнал Russisches Jahrbuch der Pharmazie на не­мецком языке, международном языке фармацевтов. В те годы эта часть Российской империи уже славилась знаменитыми химиками: уроженец Риги Вильгельм Оствальд (в 1909 году получил Нобелевскую премию по химии) работал вместе со сво­им учеником, тоже уроженцем Лифляндии, Паулем Вальденом.

После присоединения Латвии в 1940 году к СССР произошла национализация аптечной и фармацевтической промышленности, так началось создание больших предприятий, но процесс прервала начавшаяся Вторая мировая война.

У истоков послевоенного раз­вития фармотрасли Латвийской ССР стоял хирург, онколог Паулс Страдиньш, возглавивший в 1946 году Институт биологии и экспериментальной медицины Министерства здравоохранения Латвийской ССР. В 1951 году институт получил Сталинскую премию за создание противоту­беркулезного препарата ПАСК.

Настоящий расцвет латвий­ской фармацевтики начался в 1957 году, после создания Латвийского института органи­ческого синтеза, который стал настоящим мозговым центром всей советской фармотрасли.

МИЛДРОНАТ ДЛЯ СОВЕТСКИХ СОЛДАТ

У истоков создания института стояли академик Латвийской академии наук Арвид Калниньш, а также его ученик Соломон Гиллер, изобретатель нескольких знаменитых со времен СССР лекарств, в том числе до сих пор популярного в России и других странах бывшего СССР фурацилина, применяемого для лечения нагноений. Любая советская до­мохозяйка знала, что загноившу­юся ранку надо промыть желтым раствором таблеток фурацилина.

Развитию Латвийского института органического синтеза помогли хрущевская оттепель и провозгла­шенный КПСС курс на развитие химии. Но развивать ее можно было по-разному.

Латвийские ученые смогли убедить Москву, что в Латвии надо развивать не крупнотоннажное химпроизводство, а тонкий орга­нический синтез, необходимый для создания новых лекарственных препаратов.

Соломон Гиллер сумел добиться объединения под крылом Ин­ститута органического синтеза не только научных, но и производ­ственных площадок – Экспери­ментального витаминного завода и Рижского завода медицины. Гиллер руководил институтом на протяжении 35 лет, и именно под его руководством были синте­зированы десятки лекарств, имев­ших общесоюзное значение.

Одним из них стал препарат ме­таболического воздействия Мил­дронат, открытый сотрудниками института в середине 1970-х годов. Нынешний директор Института органического синтеза профессор Ивар Калвиньш, изобретатель препарата, рассказывает, что от­крытие было почти случайным – в институте искали способ мирно­го применения «сырья военного происхождения».

«Мы пришли к выводу, что в при­роде уже имеется одно соедине­ние, очень напоминающее по сво­ей структуре вновь создаваемые молекулы, следовало только заме­нить один атом углерода на атом азота», – вспоминает Калвиньш в интервью корпоративному изда­нию «Милдронат Эксклюзив».

Синтез помог получить препарат, который, попав в организм, пре­вращался в витамин роста, существенно улучшающий метаболизм клеток, оптимизирующий потре­бление кислорода.

Полученное лекарство заинтере­совало Минобороны – его начали давать летчикам, экипажам подво­дных лодок и тем, кому приходи­лось работать в условиях высоко­горной местности.

В 1988 году приказом главы Минз­драва СССР Евгения Чазова Мил­дронат был разрешен к медицин­скому применению как средство, повышающее работоспособность и уменьшающее явления перена­пряжения при физических перегрузках.

На многочисленных форумах, посвященных авиации, летчики до сих пор рекомендуют препарат коллегам.

Препарат сегодня производит латвийская фирма Grindeks, ко­торая возникла в независимой Латвии на базе Эксперименталь­ного витаминного завода, ранее входившего в структуру Институ­та органического синтеза. Мил­дронат является основой фарма­цевтического экспорта Латвии. По данным производителей, его за последние пять лет принимали 12 млн пациентов.

В 2009 году в России разразился крупный скандал: у нескольких пациентов, которым прописали Милдронат, появились тяжелые осложнения, двое скончались. Расследование Росздравнадзо­ра установило, что в ампулах, маркированных «Милдронат», из-за ошибки производителя ока­зался другой препарат, Листенон. Доброе имя Милдроната было восстановлено, он продается на российском рынке по сей день.

РЕМАНТАДИН – ОН ТАКОЙ ОДИН

Препараты, созданные за вре­мя существования советской Латвии, пользовались успехом и за рубежом. Одним из них был противораковый препарат Фтора­фур, в создании которого вместе с Гиллером принимала активное участие профессор Регина Жук, известная не только в латвий­ской и советской, но и в мировой фармацевтике (сейчас прожива­ет в Израиле). Фторафур после успешного тестирования в СССР заинтересовал иностранных вра­чей и фармацевтов. В 1969 году советские фармацевты начали ра­ботать над препаратом совместно с японскими коллегами: было за­ключено соглашение с японской фармацевтической компанией Taiho Pharmaceutical, которая до­работала его и начала продавать под названием Uracil-Ftorafur (UFT). Со временем компания Taiho Pharmaceutical стала одним из ведущих фармпроизводителей Японии. Новое лекарство полу­чило патенты в 15 европейских странах, однако США UFT в па­тенте отказали. Возможно, пишет Маки Умемура в книге «Японская фармацевтическая индустрия, ее эволюция и современные вызовы», опубликованной в 2011 году, это произошло потому, что препарат «не был принципиально новым лекарством, а являлся улучшенным противораковым препаратом».

Другим лекарственным сред­ством, разработанным в институте во времена СССР и получившим мировую известность, стал про­тивовирусный препарат Реманта­дин. Его изобрел фармацевт Янис Полис, который и синтезировал Ремантадин в 1964 году. Активному продвижению препарата в СССР помог ленинградский профессор Анатолий Смородинцев, который прописал его своему именитому пациенту – главе советского пра­вительства Анатолию Косыгину, который часто простужался. Ко­сыгину лекарство помогло, и он дал новому препарату, как гово­рили в советское время, «путевку в жизнь».

В 1965 году CCCР продал патент на его производство американской компании DuPont, которая после клинических испытаний в различ­ных американских лабораториях выпустила препарат на американ­ский рынок. Впоследствии миро­вые права на лекарство приобрела швейцарская фармацевтическая компания Roche.

Солидную рекламу лекарству сде­лало влиятельное американское издание The New York Times, опу­бликовавшее в 1982 году резуль­таты тестирования лекарств для лечения простудных заболеваний. Они свидетельствовали об эффективности двух противопростудных препаратов: Ремантадина и Аман­тадина. Испытания Амантадина показали, что он помогает в 91% случаев, а Ремантадин – в 85%.

«Доказано, что у вирусов нет привыкания к Ремантадину. Это свойство вирусов – резистентность (устойчивость) к препаратам – мы исследовали и научились преодо­левать на самой ранней стадии ра­боты. Представьте: на человека нападает многомиллиардная лавина вирусов, среди которых с десяток от природы Ремантадину не подда­ются», – рассказывал Полис в од­ном из интервью.

Несмотря на мировое признание и продажу препарата по всему миру, сам Полис не смог получить дивидендов от своего изобретения.

Латвийские СМИ писали, что фармацевт последнее время провел в небольшой квартире социального найма и практически не имел средств к существованию. В интервью латвийскому русско­язычному изданию «Gazeta 2.0» ученый признавался, что никогда не был настроен просоветски, но отмечал стремление к развитию науки во времена СССР: «Один из плюсов – развитие науки семи­мильными шагами». Ученый умер в 2011 году. Изобретенное им ле­карство успешно продается во мно­гих странах мира латвийской компанией Olainfarm, известной в советские годы под названием Олайнский химико-фармацевти­ческий завод, где производились фармацевтические субстанции для союзных предприятий.

Olainfarm производила Ремантадин с 1976 года на основании еще со­ветских патентов, а затем перереги­стрировала товарный знак на себя.

В сегодняшней Латвии Olainfarm является вторым (после Grindeks) фармацевтическим предприятием страны. До недавнего времени его крупнейшим частным акционе­ром был латышский бизнесмен русского происхождения Валерий Малыгин, однако в середине ноя­бря 2013 года он продал свой почти 30%-ный пакет акций за 500 тысяч латов, что составляет около $1 млн.

Что же касается Grindeks, то его владельцы тоже латыши, один из них – известный в стране мил­лионер Киров Липман.

Фармацевтический сектор Латвии, в котором работают 388 фарм­компаний, по-прежнему остается существенной структурой нацио­нальной экономики и дает почти 8% внешнеторгового оборота.

Правда, «отец» знаменитого Мил­дроната Калвиньш признается, что создать второй подобный прорыв­ной продукт в современной Латвии невозможно: «Сегодня у нас нет никакой экспериментальной базы, поэтому мы может только продавать свои идеи мировым игрокам».