Эксклюзив латвийского медтуризма – виротерапия – лечение онкологических заболеваний с помощью специально выделенного штамма вируса, непатогенного для здоровых клеток. Именно так в Латвии позиционируют сегодня разработку еще советских времен. Международный центр виротерапии, куда ежегодно приезжают лечиться около 400 иностранных пациентов, только за счет медицинских консультаций зарабатывает порядка 2 млн евро в год. И это без учета стоимости самого препарата Rigvir, который больные приобретают в Латвии и потом применяют самостоятельно, освобождая тем самым производителя от необходимости регистрировать противоопухолевое средство в разных странах.
Собачья разработка
Прицельным изучением вирусов в Латвии начали заниматься в 50-е годы в Институте микробиологии им. А. Кирхенштейна. Сотрудники лаборатории вирусологии под руководством профессора Айны Муцениеце искали подходящий вирус для создания вакцины против буйствовавшего в те годы полиомиелита. Но на этом направлении латышей обогнали придумавшие вакцину американцы, а Муцениеце с коллегами переключились на изучение воздействия вирусов на опухолевые клетки. Противораковую тему вирусологам, как это ни странно прозвучит, подсказала газетная публикация, описавшая удивительный случай: женщину с раком молочной железы укусила бешеная собака, и после соответствующих прививок злокачественное новообразование исчезло. Несмотря на фантастичность истории, Айна Муцениеце идеей увлеклась.
В качестве «рабочего» варианта латвийские ученые отобрали вид энтеровируса, не вызывающий негативных реакций человеческого организма. Клинические исследования разработанного на основе этого вируса препарата начались в 1968 году с участием больных раком IV стадии, которым классические методы лечения не помогли. Потребовалось два десятка лет, прежде чем Минздрав СССР дал разрешение продолжить испытания препарата в Москве, Саратове и других городах страны. Однако распад Советского Союза свел работу с вирусом за пределами Латвии на нет, а препарат при- шлось регистрировать заново.
Усилиями профессора Муцениеце результаты многолетней исследовательской работы сохранились. В 1993 году на средства нескольких местных инвесторов ученые создали компанию Latima, которую возглавил внук Муцениеце – предприниматель Юргис Аузиньш, взявшийся за оформление разработки в объект интеллектуальной собственности и регистрацию препарата Rigvir (сокращение от «рижский вирус»). И то и другое удалось сделать только к началу 2000-х. «Чтобы вернуть лекарству законный статус, авторы изобретения залезли в долги, заложили квартиры, а деньги потратили на оформление множества бумаг», – описывал трудности продвижения препарата в сентябре 2005 года латвийский новостной портал «Город».
Rigvir, предназначенный для лечения меланомы, стал продаваться по рецептам в аптеках, а его популяризацией среди онкологических больных занялись местные клиницисты. Сразу после выхода на рынок, как утверждают местные СМИ, было реализовано 15 тысяч флаконов Rigvir. При этом создатели препарата продолжали сетовать на проблемы с финансированием производства, а в какой-то момент и вовсе приостановили продажи из-за перерегистрации в соответствии с правилами Евросоюза.
Преодолев к 2008 году евробюрократические препоны, команда Айны Муцениеце и Юргиса Аузиньша организовала в Риге Центр виротерапии, в названии которого в скором времени появилось определение «международный». «Наш центр – частная компания, которую основали ученые и врачи-онкологи, так или иначе задействованные в разработке и клинических исследованиях Rigvir, – поясняет медицинский директор центра Каспарс Лосанс. – Они пришли к логичному выводу, что искусство виротерапии следует сохранить и распространить в других странах, лечить пациентов и обучать онкологов». Понимая ограниченность латвийского рынка, где численность больных меланомой хоть и растет год от года, но относительно мировых масштабов невелика – 150–200 новых случаев в год, Юргис Аузиньш взялся развивать онкологический медтуризм, ориентированный в первую очередь на жи-телей постсоветского пространства.
Сегодня представители центра работают в России – в Москве, Уфе, а также в Чечне, Белоруссии, Грузии и ряде других стран. Аузиньш заявлял о планах регистрации Rigvir в России еще три года назад, однако до сих пор у нас даже не начались клинические испытания препарата. Зато в нынешнем году Latima удалось зарегистрировать Rigvir в Грузии.
Международный центр виротерапии, по сути, стал инструментом для легальной продажи препарата в странах, где он не зарегистрирован, но местное законодательство не запрещает пациентам покупку за границей лекарств для личного пользования. Работа с туристами строится следующим образом: пациент приезжает в Центр виротерапии, получает консультацию онколога и назначение на курсовое лечение препаратом Rigvir, который можно закупить тут же с запасом. Так как препарат должен храниться при особых температурных условиях, его упаковкой и пересылкой занимается отдельная компания Medserviceagency.eu, также организова ная создателями центра и Latima.
Есть у латышей и дистанционный вариант виротерапии. Специалисты центра связываются с лечащим врачом пациента и на основании совместного медицинского заключения назначают препарат, отправляющийся к больному по той же сервисной схеме.
Применение Rigvir, утверждают в центре, не требует особых условий – это внутримышечная инъекция, которую может сделать любая медсестра. Жителям Латвии в этом смысле проще: виротерапия практикуется в местных онкоцентрах, а фармакотерапия с помощью Rigvir компенсируется государством.
По словам Каспарса Лосанса, при желании иностранный пациент может лечь в стационар любой партнерской клиники центра в Латвии с уровнем сервиса, удовлетворяющим самых притязательных больных: здесь любят приводить в пример пациентов из ОАЭ, готовых «закрыть» для себя клинику целиком.
Вирусная реклама
Зарегистрированным показанием Rigvir является меланома, однако производитель предлагает применять препарат для лечения еще нескольких локализаций рака – ЖКТ, репродуктивной системы и легких. В общей сложности порядка 10 показаний. «Эффективность виротерапии зависит от диагноза и стадии заболевания. Оптимальный вариант – пройти курс за неделю до радикального вмешательства, а затем – полный курс после, чтобы обезопасить себя от рецидива или возникновения метастазов, – объясняет Каспарс Лосанс. – Самое интенсивное назначение Rigvir приходится на первые три месяца терапии, далее количество препарата пропорционально снижается, а полный курс занимает в среднем три года».
Средняя стоимость трехгодичного курса для иностранного пациента составит порядка 10–12 тысяч евро. Из них 5-6 тысяч евро приходится на оплату работы медиков, привлеченных центром, и примерно столько же – на лекарственную терапию. Ежегодно в Международный центр виротерапии приезжают как минимум 400 человек, соответственно, только на медицинском сопровождении центр может зарабатывать порядка 2 млн евро в год. Объем продаж Rigvir производители и медики-промоутеры не раскрывают.
В Латвийской ассоциации медицинского экспорта отмечают, что на лечение с помощью Rigvir за последние несколько лет в Латвию прибыли пациенты из 40 стран, в том числе из России, но конкретную численность не назвали. Представитель Международного центра виротерапии в Северо-Кавказском регионе Надирсолта Елсункаев пояснил Vademecum особенности продвижения метода в России: «В прошлом году из Чечни на лечение в Латвию поступили два пациента. Обращений, конечно, в десятки раз больше, но многие пациенты сталкиваются с консерватизмом своих лечащих врачей-онкологов, придерживающихся сложившейся практики химиотерапии».
Российские онкологи, опрошенные Vademecum, и впрямь относятся к латышской разработке настороженно. Онколог-маммолог, заместитель главного врача по хирургии в «СМ-Клиника» на ул. Ярцевская Константин Касапов пояснил, что виротерапия по большому счету основана на теории иммунных механизмов защиты организма от канцерогенеза, но единственным научно обоснованным методом лечебной иммунотерапии меланомы кожи сейчас является использование препаратов на основе рекомбинантного интерферона альфа-2.
«В существующих в мировой практике протоколах лечения раковых заболеваний нет ссылок на рекомендации по применению препарата Rigvir как лечебного при том или ином онкологическом заболевании, – говорит Касапов. – Хотя в целом препараты иммуностимулирующего механизма действия в онкологической практике используются как вспомогательные при проведении основного лечения – хирургического, химиотерапевтического, лучевой терапии».
Способствовать распространению метода, уверены в Международном центре виротерапии, могут только сами онкологи. И поэтому активно продвигают здесь учебные программы, сертификацию врачей и аккредитацию медицинских центров. Как утверждает Каспарс Лосанс, учиться приезжают онкологи из США, России, Испании, Ирана и других стран. В общей сложности за годы существования центра обучение прошли около 150 врачей. «После прохождения базового курса, который длится один-два дня, онкологи уже получают информацию, позволяющую им предположить, что пациенту показана виротерапия, и направить его к нам. А в Грузии, где в этом году появилось наше представительство, мы обучили порядка 50 онкологов», – говорит Лосанс.
Конкурентогенез
В Латвии виротерапия с помощью Rigvir считается вполне перспективным направлением. Тут стоит заметить, что в начале 2015 года известный ученый, разработавший, в частности, такие препараты, как Милдронат и Леакадин, председатель совета Латвийского института органического синтеза Иварс Кальвинш приобрел 3%-ный пакет акций холдинга Rigvir, в который входят Latima, Международный центр виротерапии и Medserviceagency.eu.
Впрочем, в мире есть еще как минимум десяток разработок на основе онколитических вирусов. Практически одновременно с Rigvir компания Shanghai Sunway Biotech зарегистрировала в Китае препарат Oncorine на основе аденовируса, который в сочетании с химиотерапией используется для лечения рака носоглотки. В Китае есть еще один препарат аналогичного действия – Gendicine от компании SiBiona Genetech. Виротерапию в онкологии уже несколько лет практикуют в Израиле. Специализируется на этом Международный центр клеточной терапии и иммунотерапии рака в Тель-Авиве, где применяют вирус болезни Ньюкасла (MTH-68). Как отмечает заведующий лабораторией экспериментального моделирования патогенеза инфекционных заболеваний НЦКЭМ Новосибирского госуниверситета Александр Шестопалов, израильские виротерапевты проигрывают латвийским только в цене: курс MTH-68 в Израиле стоит не менее 20 тысяч евро, вдвое дороже, чем в Латвии.
Американская Amgen, купившая три года назад за $1 млрд компанию Biovex вместе с ее разработкой – онколитическим вирусом простого герпеса OncoVEXGM-CSF, завершила клинические испытания вирусного препарата против множественной меланомы, и FDA 28 октября одобрило его к применению.
Научные изыскания в этом направлении ведутся и в России. Например, на базе ГНЦ ВБ «Вектор» группа ученых создала штамм аденовируса Adel2, который стал основой для препарата под названием Канцеролизин. Согласно ГРЛС, препарат проходит клинические исследования, цель которых – оценить его безопасность при плоскоклеточном раке головы и шеи, неоперабельном раке поджелудочной железы и меланоме. Сейчас идет набор пациентов для проведения второй фазы КИ. «К сожалению, без господдержки и без интереса спонсоров продвинуть инновационную разработку такого типа в России крайне тяжело, – констатирует Шестопалов из НГУ. – Да и собрать необходимое количество участников клинических исследований – отдельная проблема. Поэтому работа двигается очень медленно».
Из всего многообразия онколитических вирусов, с которыми экспериментируют ученые разных стран, только в латвийском Rigvir взят за основу энтеровирус. Как поясняет научный сотрудник лаборатории бионанотехнологий НГУ Маргарита Тарасова, РНК, составляющая геном энтеровируса, имеет свойство быстро изменяться, мутировать, что заставляет сомневаться в стабильности конечного препарата. Именно поэтому большинство современных препаратов созданы на основе стабильных ДНК-вирусов.
«В мире сейчас проводится приблизительно сотня исследований по разным вирусам, которые можно было бы применить для лечения онкологических заболеваний. И в Канаде, и в Австралии, и в США. Мы не единственные популяризаторы этой методики, – говорит Каспарс Лосанс. – Конкурентам трудно перебить нас в одном – Rigvir не модифицирован генетически. Тогда как сейчас ученые пытаются получить онколитический эффект за счет изменения самого вируса. Неизвестно, к каким результатам это может привести». Зато модификация вируса позволяет сделать его более гибким в использовании, говорит Маргарита Тарасова: «Вирус подбирают чуть ли не под каждого конкретного пациента. А в основе Rigvir – вирус одной модификации, который может подойти далеко не всем. Если человек уже сталкивался с таким энтеровирусом, этот препарат ему не поможет».
