Иностранным врачам довольно сложно работать в России. Чтобы получить это право, они должны пройти через долгую разрешительную процедуру и доказать, что их умения и квалификация соответствуют высочайшим российским требованиям. Если разрешения нет, врач не имеет права брать в руки скальпель, а во время операции он может лишь давать советы своим российским коллегам, причем бесплатно. Но иностранные медики регулярно приезжают в Россию, и не только на научные конференции. Их не останавливает ни отсутствие документов, ни то, что потребность в их услугах, в общем, невелика. Vademecum попытался разобраться, как работает эта система.
Уролог Пьер Моно из Европейского медицинского центра (EMC) – большой любитель путешествий. Родился и учился он в Гренобле, объездил Францию, успел поработать в Швейцарии, во Вьетнаме, а в последние годы почти постоянно практикует в Москве. Знакомство его с нашей страной началось в 2002 году со встречи с двумя российскими коллегами, приехавшими во Францию. Россияне Моно сразу понравились, и вскоре уже он сам приехал в Москву, чтобы поделиться со здешними врачами своим опытом в сфере малоинвазивной урологической хирургии. Поездки учащались, притом что официально работать и получать деньги француз в России не мог. Он даже оперировать не имел права: официально его задача могла состоять только в том, чтобы консультировать коллег во время операции. Дело это давнее, и Моно не скрывает: конечно же, он и оперировал, и зарабатывал. Причем, как ни удивительно, довольно любопытным честным образом.
ПРИДВОРНЫЕ СКАЛЬПЕЛЬМЕЙСТЕРЫ
Поездки врачей в иностранные клиники для учебы, преподавания, совместных исследований – вполне универсальная практика. Но если говорить о путешествии, предпринятом ради лечения конкретного больного, тема сильно сужается. Врачи называют несколько причин, по которым это может понадобиться. Самая понятная, но при этом для России довольно редкая – плохое знакомство местных специалистов с определенными технологиями. Например, с малоинвазивным аортокоронарным шунтированием на работающем сердце, говорит главный врач стационара ОАО «Медицина» Наталья Кондратова: «Это намного более щадящая методика, нет риска осложнений из-за большой послеоперационной раны. Но в России такие операции делают немногие, а если и делают, то результаты несравнимы с европейскими». «Технологий, с которыми в России вообще не были бы знакомы, крайне мало, – считает медицинский директор Группы компаний «Медси» Павел Богомолов. – Но некоторые технологии, которые еще не поставлены на поток, у нас могут вводить в реальную клиническую практику именно иностранные доктора».
Гораздо больше распространена другая причина для «вызова иностранца на дом». «Ментальность наших пациентов такова, что, если врач не говорит по-русски и при этом приехал из хорошей в медицинском плане страны, градус доверия к нему резко повышается, – констатирует Кондратова. – Во многих случаях этот иностранец ничем не лучше местных докторов, они тоже квалифицированные и умеют разговаривать с пациентами. Но если мы не будем этот настрой учитывать, потеряем некоторое количество клиентов». Сама Кондратова на страну происхождения не ориентируется, потому что повидала «достаточно много пациентов, которые возвращались из Израиля или Германии с катастрофическими результатами лечения». «Для пациентов бренд – это страна, для нас – клиника и конкретный доктор», – говорит она. Приглашение иностранных врачей на консультации стало у ОАО «Медицина» регулярной практикой: с клиникой поддерживают постоянные отношения полтора десятка зарубежных специалистов.
«Одно из главных «медицинских показаний» для приглашения иностранца – желание удовлетворить потребность пациента, который доверяет таким специалистам», – считает Алексей Хейло, старший научный сотрудник отделения хирургии позвоночника РНЦХ им. Академика Б.В. Петровского. Говорит он о частных медучреждениях: в бюджетном РНЦХ такая практика отсутствует. Отчасти в качестве реакции на пациентский запрос использует иностранных врачей и Клинический госпиталь на Яузе. «Человек получил назначение, состояние его не улучшается, он хочет проверить, правильно ли его лечат, и, естественно, рождается идея посоветоваться с иностранным специалистом», – обрисовывает предпосылку для международного консилиума генеральный директор госпиталя Яков Марголин.
Интересно, что организаторы медицинского туризма не считают, что приезд иностранцев в Россию представляет для их бизнеса конкуренцию. Это совсем другая сфера, уверен гендиректор RusMedTravel Андрей Алмаев. За рубежом пациент получает не только конкретного специалиста, но и всю медицинскую инфраструктуру, зато встреча с представителем западной медицины в России ощутимо дешевле. В госпитале на Яузе консилиум с участием иностранного врача максимум на 5 тысяч рублей дороже, чем аналогичное совещание местных докторов. У приезжающих специалистов другие бонусы, объясняет Марголин: врач может познакомиться с пациентом, вручить ему визитку и когда-нибудь, возможно, увидеть его у себя в клинике. Платить иностранным врачам госпиталь не может, уверяет Марголин: у них нет разрешения на работу, а его получение – непростой процесс. В частности, Минздрав обязан будет проверить, какие дисциплины изучал специалист, насколько его диплом соответствует российским медицинским стандартам. Даже если врач этот постоянно работает в стране, куда многие едут из России именно за высокими медицинскими стандартами. Госпиталь на Яузе прошел бюрократические процедуры пока только с одним врачом – репродуктологом из Израиля Виталием Шабадашем, медицинским директором госпиталя. Образование Шабадаш получал на Украине во времена СССР, так что подтверждения диплома не потребовалось.
В ОАО «Медицина» консилиум с участием иностранного врача стоит 45 тысяч рублей, примерно вдвое дороже, чем аналогичное внутрироссийское мероприятие, говорит Наталья Кондратова. Операция с участием иностранца тоже дороже, но не столь существенно – в среднем в полтора раза. Все врачи, свидетельствует Кондратова, прошли тяжелый путь легализации. «Оформлением занимались наши сотрудники, но получить разрешение на работу специалист обязан лично. Представляете, привели в ФМС профессора, а кругом толпа мигрантов из Средней Азии. Спасибо, что согласились пропустить без очереди».
Доктора обычно приезжают на несколько дней, стандартная практика – визит в выходные. Иногда доходит до недели, как в Уральском клиническом лечебно-реабилитационном центре (УКЛРЦ) Владислава Тетюхина, который принимает иностранных специалистов благодаря поддержке швейцарского фонда «Сердце Евразии». На Западе новые технологии в сфере травматологии и ортопедииначали осваивать раньше, объясняет главный врач УКЛРЦ Роман Паськов, и специалистам его центра есть чему поучиться у коллег. Но оперирующими хирургами иностранцы, приехавшие по линии благотворительности, тоже быть не могут: они присутствуют на операции и дают советы, а технологии демонстрируют на пластиковых муляжах. Для как можно более полного использования европейских специалистов УКЛРЦ приходится «копить» подходящих пациентов, откладывая сложные операции, когда это возможно по медицинским показаниям.
Спинальный хирург Ральф Вагнер, специалист по малоинвазивным методам, тесно сотрудничает с Клиническим госпиталем на Яузе. В Россию он приезжает раз в один-два месяца. День-два посвящает участию в консилиумах, а один день – операциям все на тех же условиях: советовать можно, резать – нет. На самом деле судьба иностранных медиков в России прекрасно иллюстрирует принцип «строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения». Врач из весьма уважаемой в медицинском плане европейской страны рассказал Vademecum на условиях анонимности, что деньги он, конечно, в России зарабатывает, но неофициально. За один приезд он успевает проконсультировать до 30 пациентов и сделать три – пять операций. За операцию получает примерно столько же, сколько на родине, но там 30–40% уходит на налоги, а в России жесткие порядки приводят к тому, что он не платит государству вообще ничего. Хирургические «гастроли», и не только в нашей стране, постепенно становятся для этого специалиста все более значимой частью работы: сейчас на них приходится 40% его доходов.
Чёс по чести
Иностранные врачи в России востребованы в сфере травматологии и ортопедии, нейрохирургии, онкологии. Одна из самых популярных в этом смысле сфер – пластическая хирургия. Зарубежные специалисты в целом используются в наших клиниках не очень часто, рассказывает Павел Богомолов из «Медси», и тут же делится с Vademecum радостью: как раз сейчас идет оформление для работы в России французского уролога, специализирующегося на андропластике. Еще ни разу не было, чтобы от пациента поступил запрос на заграничного гастроэнтеролога или невролога, говорит Наталья Кондратова. Нет запроса – нет и сотрудничества с соответствующими специалистами. Причем, по мнению Кондратовой, все эти предпочтения не коррелируют с реальным развитием той или иной отрасли медицины.
Существует еще один весьма распространенный метод финансирования иностранного специалиста, но приглашающая сторона в этом случае ни при чем. Если хирург давно и удачно использует какое-то оборудование, он может ездить по миру и передавать свой опыт коллегам за счет компании – производителя оборудования. По такой программе приезжают иностранные звезды в УКЛРЦ, рассказывает Паськов. Эту схему использует и Ральф Вагнер, «лицо» немецкой Joimax GmbH, выпускающей инструменты для спинальной хирургии. «Компания платит мне за поездки, бесплатно предоставляет свои инструменты, – объясняет Вагнер, – но никаких процентов с продажи техники я не получаю». В Германии, говорит он, врачам запрещено иметь хоть какое-то отношение к продаже медицинского оборудования, за этим строго следят. Зато по части въездных правил, вздыхает Вагнер, Россия даст фору многим. Немец уже начал процедуру оформления права на работу в России, но когда он, наконец, сможет абсолютно официально прикоснуться к российскому позвоночнику – неизвестно.
В Клиническом госпитале на Яузе, в УКЛРЦ, в других клиниках рассказывают, что к ним часто обращаются представители врачей, главным образом из Восточной Европы, и предлагают организовать приезд специалиста в Россию. И во всех медучреждениях Vademecum уверили, что от таких предложений отказываются. Главное, говорит Паськов из УКЛРЦ, чтобы медицинская деятельность иностранца не происходила по принципу «приехал, произвел процедуру и забыл». Раньше такое бывало часто, бывает и сейчас, уверяет Паськов – правда, все-таки не в Москве, а в небольших региональных клиниках. Привести конкретные примеры он отказался. Полноценный консилиум предполагает, что иностранный врач или сам к нему готовится, или получает материалы, которые для него собирал местный коллега. Несколько лет назад, рассказывает Кондратова, пациента ОАО «Медицина», если он выражал такое желание, просто записывали на консультацию к иностранному специалисту: «Но это были совершенно пустые мероприятия, человек уходил с рекомендацией проделать такие-то и такие-то исследования, а затем прийти снова».
Пьер Моно из EMC приводит еще один критерий, помогающий, по его мнению, отличить качественного иностранного специалиста от того, который недостаточно востребован у себя на родине. Это – время. За год-два у иностранца складывается репутация, которая или позволяет ему расширить работу в России, или вынуждает прекратить «гастроли». Сам Моно живет в нашей стране с 2013 года. Когда-то он получал здесь деньги прямиком от коллег, с которыми проводил операцию. «Думаю, для них это была официальная зарплата, значит, налоги с нее они заплатили, поэтому могли распоряжаться деньгами как угодно», – оптимистично рассуждает врач. Начав сотрудничать с EMC, француз сразу поставил условие: все надо оформить официально, а он должен получить в России статус высококвалифицированного специалиста.
Сейчас Моно штатный сотрудник EMC, работает на роботе-хирурге da Vinci, зарплата сравнима с французской, на налоги уходит 13% вместо почти 40% во Франции. В Швейцарии, вспоминает врач, система медицинских услуг выстроена четче, чем во Франции, зато и налоги выше французских. А во Вьетнаме «был такой бардак», что он до самого отъезда так и не понял, в каком учреждении и на какой должности работал. В России, говорит Моно, при одинаковой с Францией зарплате темп работы не такой напряженный, остается время для путешествий. Из огорчений – тот факт, что большинство врачей здесь не умеют обследовать пациента: пальпировать, задавать вопросы, слушать ответы и ставить предварительный диагноз, не используя сложных приборов. Молодежь особенно склонна целиком доверяться результатам инструментальных исследований, грустит Моно. Но есть и позитив. Немалые деньги, заплаченные пациентами за лечение, повышают градус их сознательности – они хотят подробно знать, что с ними происходит, как и от чего их будут лечить. Французы относятся к врачу чересчур «потребительски», считает Моно: раз лечение все равно бесплатное и почти наверняка качественное, можно расслабиться. У самого Моно, хоть он и платит налоги в России, французская медстраховка сохраняется.
