Руководство Ленинградского оптико‑механического объединения (ЛОМО) должно страдать от раздвоения личности. Большая часть его продукции предназначена для скорейшего уничтожения всего живого: здесь делают головки для самонаведения ракет, системы управления огнем и тому подобное. Но один цех зама­ливает грехи остальных: из него выходят медицинские микроскопы, а также единственные в мире гибкие эндоскопы made in Russia, которые предприятие ухитряется даже экспортировать. Кто научил ЛОМО созда­вать эксклюзив?

На российском рынке гибких эндоскопов – устройств, с помощью которых врач через есте­ственные отверстия человеческого тела заглядыва­ет внутрь пациента – царствует японская «большая тройка» в лице Olympus, Pentax и Fujinon. Olympus, созданная в 1919 году, производит эндоскопы более 60 лет. Свою первую фотокамеру она сдела­ла на пару десятилетий раньше, чем свой первый эндоскоп, но сегодня медицинское оборудование – главное в ее деятельности, на него приходится почти 70% оборота. Pentax тоже готовится празд­новать 100-летие, а медицинским оборудованием она начала заниматься даже раньше конкурента. История Fujinon, медицинского подразделения Fujifilm, ненамного короче. Найти свою нишу на рынке, оккупированном такой славной компа­нией, пытаются китайцы: компания Aohua и дру­гие еще менее известные бренды контролируют несколько процентов российских продаж. А между китайцами и японцами неожиданно нашлось место и для ЛОМО.

Российский рынок гибких эндоскопов невелик и составляет порядка $100 млн, дает грубую оценку (а другой и не существует) менеджер Olympus по это­му виду продукции Дмитрий Григоренко. Olympus лидирует на рынках Японии и США. В России, если брать эндоскопическое оборудование в целом, лидером окажется немецкий Karl Storz, утверждает аналитическая компания Discovery Research Group. Но в гибких эндоскопах доля Olympus составляет, по разным оценкам, примерно 60%, у Pentax – примерно в 2,5 раза меньше, у Fujinon – еще вдвое меньше. С учетом средней стоимости одного устройства в год в России едва ли продается боль­ше 2 тысяч гастро-, колоно- и прочих эндоскопов. Нынешний объем эндоскопического производства ЛОМО, по словам ведущего инженера-маркетолога компании Владимира Серединского, составляет до 250 приборов в год, и кое-что даже идет на экспорт. Если подсчитать «в штуках», в России компания занимает 10–15% рынка.

КРАСНОГВАРДЕЕЦ С ТРУБКОЙ

Эндоскопическая история ЛОМО началась в 70-80-х годах прошлого века, еще при плано­вой экономике. Правительство решило тогда наладить в СССР производство эндоскопов – жестких и гибких. Рассказывают, что автором идеи был министр обороны Дмитрий Устинов, который после гастроскопии, которую ему про­вели с помощью прибора Olympus, обнаружил, что мировая медицина ушла вперед, и предло­жил принять меры. С жесткими эндоскопами, изделиями в технологическом плане куда более простыми, вопрос решился быстро: их доверили НПО «Красногвардеец». Позже «Красногварде­ец» был переименован в «Оптимед», но и сейчас он выпускает жесткие эндоскопы, имеющие вид небольших трубочек с окуляром на конце, а также некоторую более продвинутую продук­цию. С гибкими эндоскопами все было гораздо сложнее. Несколько заводов пытались, но так и не смогли наладить их выпуск, и тогда это было поручено ЛОМО, не без удовлетворения вспоминает руководитель направления «меди­цинская техника» компании Лариса Варламова. Эту историю Варламова наблюдала со стороны: она в те годы занималась другой половиной медицинского бизнеса ЛОМО, микроскопами, а всю медицину возглавила после ухода на пен­сию прежнего начальника.

«Многие годы мы были брошенными, развива­лись только на свои средства», – грустит Вар­ламова, вспоминая годы перестройки. Впро­чем, эти жалобы относятся к более позднему времени. А тогда, в 80-е, дело продвигалось с не­бывалой скоростью. Эндоскоп, простой на вид прибор – гибкая трубка с каналами внутри, на одном, пусть даже и режимном, заводе было не разработать. Особые требования предъявля­ются к материалу трубки, которая должна сохра­нять свои свойства после жесткой дезинфекции, к оптическим волокнам, передающим изображе­ние с дальнего конца прибора на окуляр. «Были обозначены важные конструкторско-техноло­гические точки, и были подключены к работе другие предприятия – Государственный оп­тический институт им. С.И. Вавилова, НИТИ оптического материаловедения», – рассказывает Варламова. Эксперимент по изобретению вело­сипеда был все же не совсем чистым. На Западе гибкие эндоскопы уже существовали, были вы­делены средства на закупку у компании Olympus образцов для подражания: распространенный в СССР способ технологических разработок.

Первые образцы ленинградских эндоскопов оказались не совсем удачные, рассказывает исторический сайт prolomo.narod.ru, не зависи­мый от компании и не связанный с коммерцией (так сказано на главной странице). Но тут в исто­рии произошел крутой поворот: «Возникла японская посредническая компания под на­званием «Искра», – рассказывает Варламова, – и она свела ЛОМО с Olympus». ЛОМО остро нуждалось в технологиях, а у японцев была идея наладить в тогда еще не распавшемся СССР собственное производство с помощью местного партнера, пользующегося мощной правитель­ственной поддержкой.

Olympus передала ЛОМО свою производственную линию: «Самое новое они хотели делать у себя, а приборы предыдущего поколения передавать в другие страны», – объясняет трансферный принцип Варламова. А главное, рассказывает она, специалисты Olympus заметно подняли тех­нический уровень местных разработчиков и тех­нологов. Японцы давали им технические задания и не раз и не два приезжали проконтролировать, как идут дела. «А ведь наши люди изначально были толковые», – гордится Варламова. Японцы, вспоминает она, были просто поражены, когда ЛОМО само научилось делать на их оборудовании совсем тонкие, шестимиллиметровые, эндоскопы для исследования бронхов. Все это подготовило ленинградское предприятие к самостоятельной жизни: при развале Советского Союза сотрудни­чество с Olympus само собой оборвалось. А обору­дование осталось.

ЭНДО И ФИБРО

В лучшие годы ЛОМО производило до 500 эн­доскопов в месяц. Но иностранцы постепенно отвоевывали рынок у временного российского монополиста. На смену фиброскопам прихо­дили оптические эндоскопы. Разница между ними принципиальная. У первых изображение передается по оптическим волокнам: прибор путешествует по кишкам, подвергается дезин­фекции, и волокна постепенно ломаются. Кар­тинка портится, покрываясь черными точками. Видеоэндоскопы лишены этого недостатка: изображение передается в цифровом виде по про­водам. Дело не только в этом: в фиброскоп врач смотрит через окуляр, а видеосистема позволяет выводить изображение на монитор и обрабаты­вать его.

ЛОМО жаждало обновления, но его российские поставщики не спешили внедрять мировые новинки. Например, такую важную деталь, как ПЗС-матрица – она преобразует изображение в аналоговый ТВ-сигнал – удалось найти толь­ко за границей. ЛОМО сумело самостоятельно создать сеть поставщиков для нового оборудо­вания, гордится Варламова. Финансирование разработок видеоэндоскопа осуществлялось через Минобрнауки, замечает Серединский, а в поставках комплектующих большую роль сы­грала формально не зависимая от ЛОМО струк­тура – компания «Аксиома-Сервис». Ее создали как производителя и поставщика медицинских инструментов выходцы из ЛОМО (раньше она даже базировалась на территории объединения), затем она взяла на себя сервис эндоскопов и за­купку комплектующих, получила статус дилера. Производителем видеоэндоскопов «Аксиома» называет себя, а не ЛОМО. В самой «Аксиоме» объясняют, что оборудуют эндоскопы, поступа­ющие от ЛОМО, осветителями и процессорами, а также вручную делают доводку – что-то вроде протяжки, которую раньше полагалось делать любой машине советского производства, прежде чем начать ее эксплуатацию.

Выпуск видеоэндоскопа начался в 2006 году. Но отставание сохранилось. У Olympus, говорит Дмитрий Григоренко, в продаже осталась всего одна модель фиброскопа, и та скоро будет снята с производства. У ЛОМО же из 250 ежегодно про­даваемых эндоскопов на видеопродукцию при­ходится не больше полусотни. Главная приманка ЛОМО та же, что у китайцев, – цена. Эндоскопы ЛОМО не менее чем вдвое дешевле японских, говорит Серединский: минимальный по составу видеокомплекс из самого прибора, осветителя и процессора стоит 1–1,2 млн рублей против 2,5–3 млн от Olympus. А фиброскопы ЛОМО, хоть и устарели, зато в несколько раз дешевле его же видеоэндоскопов – менее 350 тысяч рублей за прибор. Именно цена помогла ЛОМО совер­шить небольшую экспортную вылазку: после одной из недавних выставок, на которой покупа­телям понравились цены, питерские эндоскопы поехали в Молдавию и Индонезию.

ЗАПЧАСТНИК

У ЛОМО обширная география продаж, гово­рит Серединский, наибольшее число поставок осуществляется В Московскую область, По­волжье, Пермский край, Ростовскую, Крас­нодарскую, Свердловскую, Новосибирскую области, Республику Бурятию. «Рынок гибкой эндоскопии целиком зависит от госпрограмм, на долю частников приходится мизер, – при­знает Григоренко из Olympus. – Была про­грамма по онкологии, продажи стали расти, закончилась – упали». Покупатели эндоскопов ЛОМО и «Аксиомы» – не частные и, как пра­вило, даже не государственные медицинские учреждения, а чаще министерства и ведомства. Например, в 2007 году «Аксиома» заключила с ныне упраздненным Федеральным агент­ством по здравоохранению и социальному развитию семь контрактов на поставку различ­ных эндоскопов на общую сумму 173 млн руб­лей. В 2010-м сумма контрактов с Минздравом составила 36 млн рублей. ЛОМО победило в тендере Главного военно-медицинского управления при Министерстве обороны РФ на поставку эндоскопического оборудования на 10 млн рублей. В закупках, проходящих по бюджетам национального проекта «Здоро­вье», ЛОМО победило в конкурсе на поставку 400 эндоскопов.

И все же производство за последние годы сокра­щается: несколько лет назад ежегодный выпуск эндоскопов ЛОМО составлял 800 штук против нынешних 250. Найти клинику, где бы работали на питерских эндоскопах, сейчас не так просто. Заведующий эндоскопическим кабинетом Улья­новского областного клинического госпиталя вете­ранов войн Михаил Тищенко в свое время исполь­зовал эндоскопы ЛОМО: «В первый год прибор сломался, но его починили по гарантии, и дальше пять лет подряд все было хорошо», – рассказывает он. Сейчас по программе модернизации госпиталь закупил Pentax, но ЛОМО висит в шкафу исправ­ный и готовый к работе.

Врачи столичных клиник такое оборудование обычно не используют. «Слабоватенькое каче­ство, но грех хаять, на нем можно работать», – оценивает ЛОМО Виктор Веселов, руководитель отделения эндоскопической хирургии Государ­ственного научного центра колопроктологии. «Микроскопы они делают хорошие, а эндоскопы у них не очень надежные», – суммирует мнение коллег Екатерина Иванова, ведущий специа­лист клиники «К+31» (сама она с таким оборудо­ванием не сталкивалась). В компании «Фибра», которая, по информации на сайте, занимается ремонтом эндоскопов различных брендов, в том числе и ЛОМО, VADEMECUM сообщили, что информация устарела: «Это оборудование скорее для сель­ской больницы, а мы все-таки в Петербурге». Поэтому ЛОМО «Фибра» больше не ремон­тирует. «То, что сделано в ЛОМО, то ломается само», – зачем-то продекламировал напоследок менеджер «Фибры».

Эндоскопическое подразделение ЛОМО учится жить в непростой рыночной ситуации, используя явные и скрытые ресурсы. Например, расска­зывает Серединский, комплектует фиброскопы специальной видеокамерой, которая навешивает­ся на окуляр, преобразует изображение и передает его на монитор. Навесное оборудование увели­чивает цену всего на 100 тысяч рублей, и такой «псевдовидеоэндоскоп» оказывается в два-три раза дешевле и без того недорогого видеоэндоско­па ЛОМО. Еще одна спасительная идея состоит в том, чтобы в определенном смысле вернуться к корням. Тубусы для эндоскопов ЛОМО произ­водит на оборудовании от Olympus – они такие же, как у японцев, утверждает Серединский, и в принципе их можно с неплохой экономией использовать для ремонта японской продукции – по аналогии с «родными» и «неродными» автозап­частями. ЛОМО освоило 40 типоразмеров таких запчастей. Одно время, говорит Серединский, эти детали шли только на экспорт через официально­го дилера в США. Но сейчас активно разиваются продажи в РФ. Представитель Olympus исполь­зование «неродных» запчастей для ремонта своих эндоскопов решительно опроверг. Но за всей Россией не углядишь. «Такие вещи нередко случаются, – констатирует Михаил Тищенко. – Взяли сломанный Pentax, вставили в него начинку производства ЛОМО – все работает».