Суд города Сыктывкара 4 июля 2013 года приговорил двух предпринимателей из Петербурга к крупному штрафу за попытку дать взятку в 5 млн рублей заместителю министра здравоохранения Республики Коми. Такую сумму они готовы были заплатить за выигрыш государственного контракта на поставку оборудования для утилизации меди¬цинских отходов общей стоимостью 25 млн рублей. Немалая величина отката говорит о том, что рынок этот весьма доходный и конкурентный. VM предпринял попытку разобраться в его устройстве.
Невезучие
«Госзаказ был на шесть аппаратов, по одному в каждое лечебно-профилактическое учреждение, нуждающееся в собственном утилизационном оборудовании», – уточняет VM следователь СК РФ по Республике Коми Олег Тетерин. По его словам, осужденные без труда вышли на чиновника. Поскольку компаний, поставляющих такое оборудование, крайне мало, замминистра сам обзванивал фирмы и просил их поучаствовать в аукционе. В итоге заявок на исполнение госзаказа было только две.
Оборудование итальянского производителя Newster S.r.l., которое «Ньюстер Эколоджи» планировала поставить в ЛПУ Коми, предназначено для малых и средних медицинских учреждений. Аппараты измельчают и стерилизируют потенциально инфицированные твердые медицинские отходы, после чего их можно вывозить на обычные свалки. 14 марта менеджеры питерской компании «Ньюстер эколоджи» Искандер Бабаджанов и Кирилл Сущий предложили чиновнику (имя которого не разглашается) откат за выигрыш конкурса на поставку оборудования. Тот на словах согласился, но обратился к правоохранителям. Дальнейшие действия злоумышленников осуществлялись уже под контролем Следственного комитета.
26 марта посредством системы денежных переводов на имя чиновника коммерсантами было перечислено 200 тысяч рублей, еще 300 тысяч должны были поступить после проведения аукциона, остальная сумма – после подписания государственного контракта. 1 апреля 2013 года неудачливые коррупционеры были задержаны в Санкт-Петербурге. Искандера Бабаджанова и Кирилла Сущего осудили по ч. 3 ст. 30 и ч. 5 ст. 291 УК РФ (покушение на дачу взятки должностному лицу в особо крупном размере) и приговорили к немалым штрафам – каждый из них должен уплатить государству 24,7 млн рублей.
По словам следователя, компания «Ньюстер Эколоджи» ранее не участвовала в госзакупках в Коми. По данным «СПАРК-Интерфакс», из восьми тендеров, проводившихся с 2011-й по 2013 годы, «Ньюстер Эколоджи» выиграла семь, на общую сумму в 13,7 млн рублей. Итогами этих побед в большинстве своем стали госконтракты с ЛПУ Санкт-Петербурга.
Азбука мусорщика: от А до Д
Рынок утилизации медицинских отходов довольно молодой, ему всего 11 лет. «По большому счету, рынок начал формироваться только в 2002 году, хотя первый СанПиН был разработан в 1998-м. Первые вывозы медотходов класса Б начались только после проверок организации системы утилизации медотходов», – говорит генеральный директор московского ОАО «Управление отходами» Петр Цапко. Чуть позже было введено и лицензирование деятельности по утилизации медотходов. Как обезвреживались и куда свозились медотходы раньше, вряд ли кто-нибудь расскажет. «Даже сейчас трудно понять, как утилизируются медотходы в некоторых регионах нашей страны», – добавляет Цапко.
Основной документ, по которому утилизируют медицинские отходы в настоящее время, появился в 2010 году, это СанПиН 2.1.7.2790-10 «Санитарно-эпидемиологические требования к обращению с медицинскими отходами». Документ разделил медотходы на несколько категорий. Класс «А» – эпидемиологически безопасные отходы, по сути, бытовой мусор, который и вывозится вместе с обычным мусором. Класс «Б» – эпидемиологически опасные отходы. «Это шприцы, скальпели, тампоны, капельницы, биологические отходы, пищевые отходы от туберкулезных диспансеров», – уточняет Цапко. Категория «В» – чрезвычайно эпидемиологически опасные отходы из туберкулезных, наркологических и кожно-венерологических диспансеров. Есть еще класс «Г» – токсикологически опасные отходы, и класс «Д» – радиоактивные. По сути, у классов «Б» и «В» мало различий, но они, согласно нормативам, должны собираться в упаковки разного цвета: желтую и красную соответственно.
Сбор отходов происходит на месте их образования. Для сбора острых отходов (скальпелей, игл и т. д.) необходимо использовать твердые контейнеры с иглосъемниками. Мягкие отходы собираются в пакеты. Собранный мусор на 15–30 минут заливается дезинфицирующим средством, после чего в пакете делается прокол и дезсредство сливается в общую канализацию. Отходы относят в большие контейнеры, обычно – в 120-литровые. До приезда транспорта, который отвезет отходы на места утилизации, контейнеры должны храниться в специальном закрытом помещении. Затем контейнеры либо отвозят на спецполигоны и закапывают, либо обезвреживают: сжигают или обеззараживают. «По правилам, такой мусор должен вывозиться ежедневно. Однако в реальности это происходит один раз в неделю или даже реже», – говорит Петр Цапко. Вывоз и утилизация медотходов стоят денег, и не каждое ЛПУ готово платить за неполный контейнер.
Самообслуживание
Есть у медучреждений и другой способ избавиться от эпидемиологически опасных отходов. ЛПУ может закупить специальный утилизатор, и тогда обезвреженный мусор без особых хлопот можно будет вывозить на обычные свалки. В России такие аппараты не производятся, наиболее известные у нас мировые производители – итальянская компания Newster и американская MCM (приборы под маркой SteriMed). Конечно, в эксплуатации утилизаторов есть свои сложности – ЛПУ придется нанимать специалистов по техобслуживанию, разрабатывать документацию, сдавать отчетность. Оборудование довольно часто ломается, что ведет к необходимости закупки дорогих запчастей.
«Такое оборудование неоправданно дорого для небольших ЛПУ, – заключает Цапко. – Однако вполне окупает себя, если используется в крупных больницах». Арифметика примерно такая: ежемесячно из небольшой поликлиники обычно вывозится 120 литров медицинских отходов, из крупной – 2,5 тысячи литров. При этом вывоз и утилизация одного контейнера обходятся ЛПУ Москвы в 1180 рублей. Поставки утилизаторов – дело выгодное. В целом рынок оборудования для обезвреживания медотходов составляет порядка 100 машин в год. В России такой аппарат стоит порядка 4-5 млн рублей, а в Европе стоимость утилизатора не превышает 20 тысяч евро.
Получается, если бы «комбинация» коррупционеров в Сыктывкаре удалась, они заработали бы на этом (даже с учетом отката) около 15 млн рублей. «Мы их никак не касаемся. Они работают по своим регионам, а мы по своим», – заявил в интервью VM Андрей Редькин, директор компании «Гермед», крупнейшего в стране поставщика оборудования Newster.
Как пояснила VM заместитель директора по развитию «Гермеда» Елена Томилова, официальными представителями Newster S.r.l. (Италия) в РФ стали обе компании: «Гермед» и «Ньюстер Эколоджи». Она отметила, что у «Гермеда» с производителем заключен контракт, согласно которому они могут работать только на заранее обозначенных территориях продаж. Однако по согласованию с Newster S.r.l. могут реализовываться проекты и на других территориях РФ.
В год «Гермед» поставляет, в основном, по госзаказу (99% от всего объема реализации), около 10-12 единиц оборудования. С 2003 года компания поставила в различные ЛПУ 143 единицы оборудования. По их данным, на сегодняшний день в России установлено всего 170 аппаратов утилизации медицинских отходов.
В самой «Ньюстер эколоджи» заявили, что компания работает по всем регионам страны, заказы тоже получает в основном из госсектора, частники – исключение. «Конкуренция в этой сфере очень большая», – отметил представитель «Ньюстер эколоджи». Случай в Сыктывкаре в компании комментировать отказались.
Госотходы
Вне зависимости от того, какой способ утилизации выберет государственное медучреждение, исполнителя, согласно законодательству, необходимо будет выбирать на конкурсной основе. ЛПУ размещает заказ на открытых тендерных площадках в форме открытого аукциона или запроса котировок. Обычно контракт заключается с подрядчиком на год. В контракте указываются сумма договора и объем оказываемых услуг, например, количество тонн или кубометров медицинских отходов за год.
Поскольку финансирование осуществляется из различных бюджетов, то общую сумму расходов определить затруднительно, говорит консультант-аналитик Frost&Sullivan Дмитрий Распопов. Например, в бюджете Санкт-Петербурга в 2012 году по статье «Расходы на утилизацию медицинских изделий» было заложено 10,5 млн рублей, на 2013 год запланированы траты в размере 10,9 млн рублей, на 2014 год – 11,4 млн рублей. В бюджете Москвы на 2013 год по статье «Расходы на транспортировку и обезвреживание медицинских отходов» запланирована сумма на порядок больше – 329 млн рублей.
По данным Цапко, в столице основная часть рынка утилизации медотходов (порядка 500 млн рублей в год) – госзаказы, еще около 200 млн рублей – заказы частных клиник. Именно поэтому конкуренция среди московских компаний разворачивается в основном на государственных тендерах. «Иногда на наш рынок заходит игрок и ломает его низкими предложениями. А как они будут утилизировать отходы при такой низкой стоимости – непонятно», – сетует Цапко. Например, в начале 2013 года компания «КлинСервис» выиграла московский аукцион на 1 млрд рублей. Победитель конкурса получил право вывозить медотходы из 700 ЛПУ Москвы (всего в Москве и Московской области 2,5 тысячи ЛПУ) в течение трех лет, заняв, таким образом, около 40% московского рынка.
Компаний, занимающихся утилизацией медотходов в Москве, немного: десяток транспортных фирм и пять мусоросжигающих (одна из них государственная – ГУП «Экотехпром»). Спецполигон, на котором можно закапывать медотходы, только один и он также принадлежит «Экотехпрому». Еще одна фирма – «Экотром» занимается обеззараживанием отходов. Именно между ними делится московский рынок, который, по оценке Цапко, в натуральном выражении составляет порядка 30–35 тысяч тонн медотходов класса «Б» и «В» в год.
Рентабельность бизнеса перевозчиков медотходов составляет в разных случаях от 7% до 25%. «Мусорный бизнес наиболее выгоден для тех, кто отходы утилизирует. У них есть тариф и никакие перемены на них не отражаются», – говорит Цапко, чья компания занимается как раз транспортными услугами. В среднем сжигание одного килограмма медотходов по Московской области стоит от 15 до 27 рублей.
По словам Распопова, огромная часть медотходов не утилизируется, а отправляется на обычные полигоны ТБО, как официальные, так и неофициальные. По мнению эксперта, в этом отчасти виновато недофинансирование со стороны государства, а отходы больницам все равно куда-то девать нужно. Консультант считает, что одним из сценариев развития российского рынка могут стать консолидация и появление крупных игроков. Например, учрежденный при участии Ростехнологий закрытый ПИФ «РТ-Инвест» уже начал скупку мусороперерабатывающих предприятий. А в конце октября 2012 года Росатом заявил о намерении построить в Московской области четыре комплекса по сжиганию медицинских отходов, финансировать проект взялся «Газпромбанк». Однако опыт Москвы, после нескольких лет борьбы отказавшейся от планов по строительству новых мусоросжигательных заводов, показывает, что одного желания и денег для осуществления подобных проектов недостаточно – надо еще уговорить местных жителей, что удается далеко не всем.
Однако и за такую возможность инициаторам проекта придется побороться. «Московская область не пойдет на то, чтобы на своей территории расположить площадки по сжиганию отходов», – убежден Петр Цапко. По его мнению, реализация проекта Росатома возможна только в случае строительства комплексов по обеззараживанию медотходов, которое в разы экологичнее сжигания, а уж тем более захоронения отходов.
