В московских стационарах соцобслуживания проживает около 15 тысяч пожилых людей, и в 2013 году город впервые привлек к их обслуживанию негосударственные дома престарелых. Замруководителя Департамента социальной защиты населения Москвы Андрей Бесштанько рассказал VM о перспективах этого сотрудничества.
– Сколько в Москве стационарных учреждений для пожилых людей?– У нас 10 пансионатов для ветеранов войны, 17 психоневрологических интернатов, специализированный пансионат «Никольский парк» – для срочного проживания по путевкам, геронтопсихиатрический центр «Милосердие», Социально-реабилитационный центр ветеранов войны и Вооруженных сил и Реабилитационный центр для инвалидов. Всего 31 учреждение.
– Для Москвы этого достаточно?
– С учетом перспектив вопрос увеличения коечного фонда, безусловно, стоит. Это объясняется, прежде всего, демографическими вещами. Смотрите, в Москве только пять лет назад лиц старшего пенсионного возраста было 23%, сейчас уже 26,5%. Сам факт старения населения не говорит о социальном благополучии или, наоборот, острой нехватке социальной помощи. Очень важно, как семья к этому относится. Кто-то направляет своих родителей в стационары – например, если за стариком ухаживать некому. Кто-то привлекает негосударственные учреждения. Кто-то обращается в наши отделения патронажного ухода, открытые при стационарах, – там обслуживаются 1,7 тысячи человек. Это так называемая стационарзамещающая технология, по сути, обслуживание на дому. Услуги сиделок получают порядка 5 тысяч человек.
Кроме того, чтобы построить новый корпус – например, на 200 мест, – нужно потратить минимум 450 млн рублей. То есть на каждого человека нужно 2,5 млн рублей.
– Именно поэтому оказание услуг на дому выбрано приоритетным направлением соцобслуживания пожилых?
– Да, но это не значит, что мы останавливаемся. Мы строим новые корпуса. При этом у нас нет очереди в стационары общего типа, а самая большая нагрузка, кстати, идет на размещение в психоневрологических интернатах. Общий коечный фонд у нас около 15 тысяч, из них 9 тысяч – это койки в ПНИ. Поэтому мы сейчас решаем вопрос строительства нового корпуса ПНИ в Дмитровском районе. В следующем году мы сдаем этот объект.
С 2011 года мы увеличили коечный фонд по ПНИ – на 351 место. Мы потихонечку увеличиваем коечные мощности, но сложно сказать, достаточно это или нет. Можно построить еще 10 корпусов на 10 тысяч мест, но это ведь специфическая сфера. Мы тем самым дадим населению сигнал – давайте отдадим всех наших стариков в пансионаты. Это тоже не самый лучший вариант, учитывая, что никто не отменял Семейного кодекса РФ, где сказано, что обязанность содержать нетрудоспособных родителей лежит на детях. Понятно, что здесь нужен баланс: иногда ситуация безвыходная и за людьми просто некому ухаживать.
В целом на содержание стационарных учреждений для пожилых ежегодно тратится порядка 13 млрд рублей, помимо вложений на ремонты и реконструкцию объектов, – здесь за последние три года было потрачено около 5,7 млрд рублей. И я должен сказать, что за последние три года очень много сделано в этом направлении. Поэтому, в общем и целом, московские дома престарелых и интернаты выглядят неплохо, хотя есть учреждения, где требуются ремонт и реконструкция.
– В этом году Москва впервые привлекла негосударственные структуры к оказанию стационарных услуг пожилым людям. Некоторых потенциальных участников конкурса не устроил предложенный «ценник» – около 60 тысяч рублей за одного человека в месяц. Однако главная претензия рынка касается отсутствия механизма долгосрочных контрактов. Ни у бизнеса, ни у стариков нет гарантии, что в следующем году контракт не будет передан другой компании.
– Там было два лота – 40 мест геронтопсихиатрического профиля и 10 – общего. Мы действительно разместили эти предложения по стоимости ниже рыночной и ниже уровня бюджетных расходов на проживание одного человека [контракты были заключены с ООО «Социальная служба «Помощник» Алексея Сиднева и ООО «Лейкомед» соответственно. – VM]. На следующий год хотим продолжить эту практику.
Ежегодное проведение нового конкурса и перезаключение контракта – это действительно проблема, хотя таково требование закона о госзакупках. И мы, и компании, которые на это пошли, понимают все риски. Представьте, мы бабушку отправляем в стационар, а через год говорим: «Вы, пожалуйста, извините, но появилась другая организация, так что с вещами на выход». Старики вообще, как правило, первые три месяца пребывания в новом пансионате испытывают стресс, а мы такую схему делаем чуть ли не регулярной. Получается, что мы играем в конкуренцию, забывая о людях.
Но мы исходим из того, что в перспективе перейдем на систему социальных сертификатов, когда бюджетные деньги будут идти за потребителем. Это предусмотрено в новой редакции закона «О социальном обслуживании населения». Человек, нуждающийся в стационарной помощи, получает путевку и сертификат, при предъявлении которого та организация, которая его приняла на стационарное обслуживание, имеет право получить компенсацию из бюджета.
Это принципиально иная схема, когда человек или его семья сами могут выбрать пансионат. За оказанные услуги бюджет города будет компенсировать потраченные средства, и это будет идентично затратам бюджета при проведении конкурса. Вместо контракта будет оформляться договор о предоставлении субсидий, и человек сможет проживать в пансионате сколько угодно – год, два или больше. Если не понравится, он заберет сертификат и переедет в другое место. Появятся новые конкурентные механизмы.
– Этот проект – в стадии обсуждения?
– Нет, с 2015 года мы уже будем так работать, скорее всего.
– Как контролируется деятельность частных игроков рынка – ваших потенциальных подрядчиков?
– Это острый вопрос, сейчас в рамках законодательства мы используем только свои права заказчика по контролю за оказанием услуг.
– Иначе говоря, компании, с которыми вы еще не заключали контракт, а таких большинство, департамент не проверяет?
– Абсолютно. Их может проверить Роспотребнадзор, потому что на пансионаты распространяется законодательство о защите прав потребителей. Зафиксировав нарушение, мы можем отправить информацию в прокуратуру или Роспотребнадзор. Потому что деятельность по оказанию социальных услуг с 1995 года не подлежит лицензированию, в отличие от других отраслей социальной сферы – образования и здравоохранения. А здесь лицензирования нет, что нас, конечно, беспокоит. Я об этом не раз говорил на форумах различных, и с Максимом Анатольевичем Топилиным [глава Министерства труда и соцзащиты РФ. – VM] это обсуждалось. В проект закона заложили очень мягкий механизм – создание некой альтернативы саморегулируемых организаций. Только вхождение в такую организацию будет давать право оказывать социальные услуги. Уже сама СРО будет формировать страховой фонд и осуществлять контроль за деятельностью своих членов. Нужна синергия двух вещей – надежных и порядочных людей из бизнеса и органов власти, желающих что-то улучшить. Объективно социальное обслуживание в ближайшем времени придет к широкому привлечению бизнеса.
Здравоохранение уже этим занимается – условно говоря, стационарные формы медицинской помощи мониторятся с точки зрения облегчения бюджетных затрат на себестоимость. То же самое происходит в социальной защите. Учитывая, что демографические проблемы, связанные со старением, каждый год обостряются, взаимовыгодное сотрудничество бизнеса и госструктур будет востребовано.
