Арнольд Никогосян больше 30 лет работал в медицинском подразделении NASA, был главврачом экипажа астронавтов в первой международной пилотируемой космиче­ской программе «Союз – Аполлон», запустил исследования, направленные на изучение последствий космических полетов на организм человека, и первым предложил руководству агентства отделить медицинскую науку от охраны здоровья астронавтов. О том, как медицинский отдел NASA набирал силу, Арнольд Никогосян рассказал Vademecum. 

– Как вы попали в NASA?

– Я родился в Днепропе­тровске, потом жил в Иране, где окончил медицинскую школу и стал доктором ме­дицинских наук. В 1965 году я приехал в США, закончил резидентуру по лечебному делу и аспирантуру по пуль­монологии. Потом стал ма­гистром наук в профилакти­ческой и аэрокосмической медицине, тогда NASA и приняло меня на работу.

– Вы сразу стали врачом астронавтов?

– Сначала я был научным сотрудником в отделе кос­мической медицины и био­логии NASA. Мы проводили эксперименты в области космической кардиоло­гии, физиологии легких. Потом начал работать как врач экипажа. В програм­ме «Союз – Апполон» стал главным врачом, а финаль­ным моим проектом был «Аполлон-17» – послед­ний пилотируемый полет на Луну.

Я также возглавлял отдел исследований в области биологии и микрогравитоло­гии, а с 1992 года руководил и медицинской поддержкой астронавтов. В определен­ный момент мне показалось, что проводить научные эксперименты с участием космонавтов и одновре­менно предоставлять им медицинское обслуживание не совсем правильно. Так что я предложил Дэниелу Голдину [глава NASA с 1992 по 2001 год. – Vademecum] разделить науку и медицинскую под­держку. В итоге в 1999 году был создан специальный медицинский отдел NASA, который занялся поряд­ком оказания медуслуг, стандартами, медицинской поддержкой астронавтов, вопросами этики и так далее.

В отличие от России, где схо­жей тематикой занимаются и ВВС-ВКС, и Институт меди­ко-биологических проблем, и Минздрав, и Роскосмос – одновременно и все вместе, у нас все отдельно. В США есть NASA как одно из испы­тательных агентств. Полити­ка, которую мы разработали для NASA, – это внутренняя политика, которая воспри­нимается как авторитетная. А коммерческими про­граммами, коммерческими пассажирами и пилотами должен заниматься Депар­тамент транспорта. Сейчас, после катастрофы с шаттлом Challenger, отбор коммер­ческих космонавтов в США закрыт.

– Вам приходилось со­трудничать с российскими коллегами?

– С академиком Олегом Георгиевичем Газенко и ака­демиком Анатолием Ива­новичем Григорьевым мы вместе работали на «Союз – Аполлон». Совместно были созданы некие медицинские стандарты. И хотя мы потра­тили много времени на пе­реговоры и разработку, эти регламенты не были никак оформлены, пока не на­чалась программа «Мир – Шаттл». С ее появлением мы начали разрабатывать вместе с вашими медиками стандарты для всех в мире астронавтов и космонавтов. В итоге появился Междуна­родный медицинский коми­тет космической станции. А еще возникла совместная комиссия по подготовке и поддержке космонавтов. Бывают, конечно, обсужде­ния в формате видеокон­ференций, но профильные группы обязательно встре­чаются перед полетом.

– После того как служба медобеспечения NASA ста­ла отдельной структурной единицей, связь с другими отделами не потерялась?

– Нет. Отдел медицины рабо­тает и с космической наукой, и с биомедициной, и с ин­женерами. Мы вкладываем в программы полетов наши требования по радиации. Мы создали для инженеров требования по стандартам поддержки здоровья астро­навтов, которые использу­ются при разработке новых систем кораблей. Например, в новом корабле Orion будут учтены эти медицинские требования. Раньше такого не было.

– Медицинский отдел NASA сотрудничает с американ­ской Академией наук?

– Академия наук – правитель­ственная, учрежденная Кон­грессом, независимая от нас организация. В области науки NASA сотрудничает с Советом космических исследований Национальной академии наук. А отдел медицинского обеспечения NASA поддер­живает Институт медицины. Это тоже часть Академии наук, но отдельная от Совета космических исследований. цины делает обзоры наших медицинских программ и до­кладывает Конгрессу. Обычно мы стараемся внедрить все, что они рекомендуют, потому что Конгресс следит за этим. Но напрямую Конгресс не вмешивается. Последний из немногих случаев: доктор Ричард Уильямс, глава цен­тра медобеспечения NASA, участвовал в совещании в Конгрессе, чтобы тот раз­решил агентству оплачивать медицинские услуги для всех астронавтов, выходящих на пенсию.

– Где действующие астро­навты проходят меди­цинские обследования, подготовку, реабилитацию?

– На базе Космическо­го центра им. Линдона Джонсона. Клиника там поддерживает астронавтов и членов их семей. Есть клиника NASA и в Рос­сии, в Звездном городке, где астронавты проходят русскую подготовку для полетов на «Союзах». В других центрах NASA есть обыкновенные клиники для сотрудников, и они тоже при необходимости помогают астронавтам.

Медобеспечение NASA распространяется на астро­навтов, летчиков, штатных сотрудников агентства, ну и, частично, на контракт­ных работников. Всего в NASA занято больше 18 тысяч человек.

Вообще, мы стараемся держать небольшой штат сотрудников, но каждо­го – с высокой квалифика­цией. Медицинский отдел NASA – всего три человека. Руководитель – Ричард Уильямс, который был авиакосмическим доктором ВВС США. Его замести­тель, Винсент Мишо, тоже авиационный врач, и вто­рой заместитель – Джеймс Полк, служивший врачом экипажа в Джонсоновском центре. Всего у астронавтов примерно 10–12 врачей экипажа. Еще есть нанятые врачи, которые работают с экипажами и в Звездном городке, и в других местах.

– Какие компетенции нужны, чтобы стать врачом экипажа?

– В США есть специальность «космическая медицина». Обычно мы требуем, чтобы до нее человек получил еще какую-то специальность, например, по хирургии, лечебному делу, экстренной помощи или любую другую, которая подходит, чтобы оказывать медицинскую поддержку экипажу.

– В космической исто­рии США было много врачей-астронавтов?

– Эту категорию мы назы­ваем учеными-астронавта­ми, среди них было около 10 медиков.

Действующий отряд астронавтов – 45 человек. Еще 30 бывших астро­навтов занимают в NASA «неполетные» должно­сти, например, известный астронавт Чарльз Болден. Всего с 1959 года в США было выбрано 338 астро­навтов – 286 мужчин и 52 женщины. Из них 54 членов отряда уже нет в живых. В 2017 году состоится набор новичков.