Арнольд Никогосян больше 30 лет работал в медицинском подразделении NASA, был главврачом экипажа астронавтов в первой международной пилотируемой космической программе «Союз – Аполлон», запустил исследования, направленные на изучение последствий космических полетов на организм человека, и первым предложил руководству агентства отделить медицинскую науку от охраны здоровья астронавтов. О том, как медицинский отдел NASA набирал силу, Арнольд Никогосян рассказал Vademecum.
– Как вы попали в NASA?
– Я родился в Днепропетровске, потом жил в Иране, где окончил медицинскую школу и стал доктором медицинских наук. В 1965 году я приехал в США, закончил резидентуру по лечебному делу и аспирантуру по пульмонологии. Потом стал магистром наук в профилактической и аэрокосмической медицине, тогда NASA и приняло меня на работу.
– Вы сразу стали врачом астронавтов?
– Сначала я был научным сотрудником в отделе космической медицины и биологии NASA. Мы проводили эксперименты в области космической кардиологии, физиологии легких. Потом начал работать как врач экипажа. В программе «Союз – Апполон» стал главным врачом, а финальным моим проектом был «Аполлон‑17» – последний пилотируемый полет на Луну.
Я также возглавлял отдел исследований в области биологии и микрогравитологии, а с 1992 года руководил и медицинской поддержкой астронавтов. В определенный момент мне показалось, что проводить научные эксперименты с участием космонавтов и одновременно предоставлять им медицинское обслуживание не совсем правильно. Так что я предложил Дэниелу Голдину [глава NASA с 1992 по 2001 год. – Vademecum] разделить науку и медицинскую поддержку. В итоге в 1999 году был создан специальный медицинский отдел NASA, который занялся порядком оказания медуслуг, стандартами, медицинской поддержкой астронавтов, вопросами этики и так далее.
В отличие от России, где схожей тематикой занимаются и ВВС‑ВКС, и Институт медико‑биологических проблем, и Минздрав, и Роскосмос – одновременно и все вместе, у нас все отдельно. В США есть NASA как одно из испытательных агентств. Политика, которую мы разработали для NASA, – это внутренняя политика, которая воспринимается как авторитетная. А коммерческими программами, коммерческими пассажирами и пилотами должен заниматься Департамент транспорта. Сейчас, после катастрофы с шаттлом Challenger, отбор коммерческих космонавтов в США закрыт.
– Вам приходилось сотрудничать с российскими коллегами?
– С академиком Олегом Георгиевичем Газенко и академиком Анатолием Ивановичем Григорьевым мы вместе работали на «Союз – Аполлон». Совместно были созданы некие медицинские стандарты. И хотя мы потратили много времени на переговоры и разработку, эти регламенты не были никак оформлены, пока не началась программа «Мир – Шаттл». С ее появлением мы начали разрабатывать вместе с вашими медиками стандарты для всех в мире астронавтов и космонавтов. В итоге появился Международный медицинский комитет космической станции. А еще возникла совместная комиссия по подготовке и поддержке космонавтов. Бывают, конечно, обсуждения в формате видеоконференций, но профильные группы обязательно встречаются перед полетом.
– После того как служба медобеспечения NASA стала отдельной структурной единицей, связь с другими отделами не потерялась?
– Нет. Отдел медицины работает и с космической наукой, и с биомедициной, и с инженерами. Мы вкладываем в программы полетов наши требования по радиации. Мы создали для инженеров требования по стандартам поддержки здоровья астронавтов, которые используются при разработке новых систем кораблей. Например, в новом корабле Orion будут учтены эти медицинские требования. Раньше такого не было.
– Медицинский отдел NASA сотрудничает с американской Академией наук?
– Академия наук – правительственная, учрежденная Конгрессом, независимая от нас организация. В области науки NASA сотрудничает с Советом космических исследований Национальной академии наук. А отдел медицинского обеспечения NASA поддерживает Институт медицины. Это тоже часть Академии наук, но отдельная от Совета космических исследований. цины делает обзоры наших медицинских программ и докладывает Конгрессу. Обычно мы стараемся внедрить все, что они рекомендуют, потому что Конгресс следит за этим. Но напрямую Конгресс не вмешивается. Последний из немногих случаев: доктор Ричард Уильямс, глава центра медобеспечения NASA, участвовал в совещании в Конгрессе, чтобы тот разрешил агентству оплачивать медицинские услуги для всех астронавтов, выходящих на пенсию.
– Где действующие астронавты проходят медицинские обследования, подготовку, реабилитацию?
– На базе Космического центра им. Линдона Джонсона. Клиника там поддерживает астронавтов и членов их семей. Есть клиника NASA и в России, в Звездном городке, где астронавты проходят русскую подготовку для полетов на «Союзах». В других центрах NASA есть обыкновенные клиники для сотрудников, и они тоже при необходимости помогают астронавтам.
Медобеспечение NASA распространяется на астронавтов, летчиков, штатных сотрудников агентства, ну и, частично, на контрактных работников. Всего в NASA занято больше 18 тысяч человек.
Вообще, мы стараемся держать небольшой штат сотрудников, но каждого – с высокой квалификацией. Медицинский отдел NASA – всего три человека. Руководитель – Ричард Уильямс, который был авиакосмическим доктором ВВС США. Его заместитель, Винсент Мишо, тоже авиационный врач, и второй заместитель – Джеймс Полк, служивший врачом экипажа в Джонсоновском центре. Всего у астронавтов примерно 10–12 врачей экипажа. Еще есть нанятые врачи, которые работают с экипажами и в Звездном городке, и в других местах.
– Какие компетенции нужны, чтобы стать врачом экипажа?
– В США есть специальность «космическая медицина». Обычно мы требуем, чтобы до нее человек получил еще какую‑то специальность, например, по хирургии, лечебному делу, экстренной помощи или любую другую, которая подходит, чтобы оказывать медицинскую поддержку экипажу.
– В космической истории США было много врачей‑астронавтов?
– Эту категорию мы называем учеными‑астронавтами, среди них было около 10 медиков.
Действующий отряд астронавтов – 45 человек. Еще 30 бывших астронавтов занимают в NASA «неполетные» должности, например, известный астронавт Чарльз Болден. Всего с 1959 года в США было выбрано 338 астронавтов – 286 мужчин и 52 женщины. Из них 54 членов отряда уже нет в живых. В 2017 году состоится набор новичков.