«Медицину будущего» каждый понимает по‑своему. Для главного специалиста Клиники малоинвазивной лазерной медицины (МИЛМ) Владимира Князькова будущее – переход от гигантских больничных корпусов к маленьким клиникам, где большая часть операций делается амбулаторно. Таким, как его МИЛМ. Если научиться использовать все скрытые возможности лазера, врачи в таких клиниках и время пациентов сэкономят, и сами успеют больше, уверен Князьков. Своей идеей оториноларинголог сумел увлечь инвесторов из банка «БФГ‑Кредит».
Владимир Князьков открыл для себя лазерную медицину два десятка лет назад. Выпускник Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова, он к тому времени дослужился до главного отоларинголога Балтийского флота. Но возможности лазера так поразили врача, что сопротивляться новому увлечению он просто не смог. Дело было в Калининграде. Князьков решил сделать лазер в оториноларингологии темой своей кандидатской диссертации и вскоре практически переселился на мясокомбинат: «Мне нужно было изучать действие лазерного излучения с разными параметрами на разных биологических материалах, а тут в моем распоряжении было все, что только могло потребоваться», – рассказывает Князьков. Изучив тему на животных, он со временем начал применять свои наработки в хирургии.
Теоретическая возможность существования лазера была предсказана Альбертом Эйнштейном еще в 1916 году, но на то, чтобы подтвердить предсказание, остальное человечество потратило почти полвека: первый работающий оптический лазер со стержнем из искусственного рубина был продемонстрирован в 1960-м. Зато медики почти сразу же поняли, что изобретено нечто очень для них полезное. Уже в начале 60-х с помощью рубинового лазера была удалена внутриглазная опухоль, затем «приварена» отслоившаяся сетчатка, делались операции по удалению бельма. Сейчас лазер применяется во множестве областей – отоларингологии, офтальмологии, онкологии – и самыми разными способами. «Лечить лазером» звучит так же неконкретно, как «пить лекарства», – говорит Князьков. Низкоинтенсивное излучение может уменьшать воспаление и способствовать рассасыванию рубцов. А более мощное пригодится хирургу – например, чтобы уничтожать ткань путем ее «выпаривания». Князькова больше интересовала хирургия. Он комбинировал лазерные воздействия, использовал разную интенсивность свечения, разную степень фокусировки пучка. Не изобретал ничего принципиально нового – скорее шлифовал технологии, чтобы научиться делать это как можно более быстро и бескровно.
«После защиты диссертации в 2012 году ко мне подошла представительница фирмы Lumenis [один из мировых производителей лазерной техники. – Vademecum]. Она случайно оказалась на защите и сразу же предложила мне работать в их исследовательском центре», – рассказывает Князьков. Но появилось и другое предложение. Заведующий отделением ЦКБ №2 им. Н.А. Семашко ОАО «РЖД» хирург-онколог Михаил Стаханов, с которым Князьков сотрудничал, рассказал о нем двум российским инвесторам. Сам Стаханов получил известность в инвестиционных кругах еще раньше: группа ученых с его участием изобрела прибор, который с помощью все того же лазера позволял выявить на раннем этапе рак кожи. Идея, рассказывала газета «РБК», родилась практически случайно: врачи облучили лазером руку с заживающим рубцом, и выяснилось, что зоны с быстро делящимися клетками выглядят в свете лазера иначе, чем остальные. Этот проект несколько раз получал инвестиции «бизнес-ангелов». Инвесторы познакомились с Князьковым, и вскоре он поехал в Москву создавать клинику малоинвазивной лазерной хирургии. «Я выбрал Москву еще и потому, что у меня здесь сын учится», – просто объясняет Князьков. Бывший военврач утверждает, что никогда бизнесом не занимался. В МИЛМ он занимает должность главного специалиста и работает только за зарплату. Инвесторами выступили два финансиста, объясняет гендиректор компании Татьяна Павлова. По данным СПАРК-Интерфакс, клиника принадлежит в равных долях Борису Ерцеву и Игорю Рабиновичу. Ерцев – президент банка «БФГ-Кредит». А Рабинович, по информации с сайта банка, какое-то время назад возглавлял отделение банка в Калининграде. Помимо МИЛМ, у каждого из них по 5% в компании «ТэкПРО-НТ», занимающейся, по СПАРКу, высокими технологиями. Общаться с Vademecum «на данном этапе развития компании» медицинские инвесторы посчитали нецелесообразным.
Нагревай и властвуй
Князьков, главная приманка новой клиники, с самого начала занимался не только лечением. Он был первым главврачом центра – работал над структурой МИЛМ, следил за отделкой помещений. Говорить о сути метода, на который сделали ставку инвесторы-финансисты, Князьков не хочет: это не какой-то конкретный метод, а сумма умений и технологий. Возможности лазера многообразны – он может уничтожать белок, а может воздействовать на него иначе. Необратимые изменения ткани начинаются примерно с 48 ℃, объясняет Князьков. Если же нагревать ее, не переходя критический рубеж, до 45–48 ℃, она постепенно становится пластичной. «Обычно, если нужно исправить носовую перегородку, это предполагает довольно травматичные изменения, – объясняет Князьков. – Лазер же позволяет размягчить ее, не разрушая, и придать новую форму. Таким образом можно исправлять и другие, видимые, дефекты носа, чаще всего травматического характера». Вторая сфера деятельности Князькова – лазерное удаление миндалин, этому была посвящена его диссертация.
«Я не знаком с Владимиром Князьковым, – говорит Алексей Наседкин, профессор лор-кафедры факультета усовершенствования врачей ГБУЗ МО «МОНИКИ», автор многочисленных работ по лазерной медицине. – Но мне более 20 лет известны методы лазерной хирургии, которыми он пользуется». Исправление носовой перегородки путем нагрева хрящей для их размягчения возможно, но в очень ограниченном числе случаев, предупреждает Наседкин: выпрямить перегородку таким способом можно всего двум-трем из сотни пациентов. Есть и другие проблемы. В свое время Наседкин изучал возможности изменения формы хряща на кроликах: «С помощью лазера мы изгибали кроличье ухо даже под прямым углом, – рассказывает исследователь. – Беда в том, что с течением времени у многих кроликов уши выпрямлялись». Что же касается удаления нёбных миндалин с помощью лазера, то, по мнению Наседкина, особых преимуществ перед обычным удалением с помощью традиционного инструмента у этой операции нет: «Да, с помощью лазера можно избежать кровотечения во время операции, что позволяет провести такую операцию в амбулаторных условиях. Зато лазерная рана переживает ожог окружающих ее тканей и будет заживать даже дольше, чем рана от тонзиллэктомии, выполненной классическим способом». Позиционирование МИЛМ как заведения, где все делается с помощью лазера, безболезненно и бескровно, на его взгляд, хороший маркетинговый ход, а «безболезненность любого хирургического вмешательства возможна только за счет хорошей анестезии».
Лазер позволяет делать операции амбулаторно, соглашается Владимир Елисеенко, заместитель директора по научной работе Государственного научного центра лазерной медицины ФМБА России: «А насколько удачно пройдет операция, зависит прежде всего от рук хирурга. Неважно, лазер он использует или обычный скальпель».
«Князьков – хороший специалист, – делится мнением Михаил Стаханов из ЦКБ №2. – Методы он использует самые разные, а оборудование МИЛМ таково, что позволяет ему применять их полноценно».
Манипуляторы из Тулы
Для клиники было арендовано помещение на первом этаже общей площадью около 400 кв. м, в жилом доме неподалеку от МГУ. Помимо Князькова здесь ведут прием еще два врача – оториноларинголог и гинеколог. Все трое используют лазер и придерживаются концепции: «Технологии для пациентов, которые ценят свое время». Логично предположить, что ценят они свое время потому, что оно приносит деньги. Так что цены в клинике немаленькие: 3 900 рублей стоит первичный прием, от 35 до 210 тысяч – амбулаторная лор-операция, 20–40 тысяч – гинекологическая. В программе ОМС клиника не участвует и участвовать не собирается.
Общая сумма инвестиций – коммерческая тайна. Но Павлова поделилась, что самым дорогим приобретением стали импортные лазерные установки, которыми оборудованы все кабинеты. Они позволяют варьировать параметры лазерного воздействия в широких пределах, зато стоят, по выражению Павловой, «как квартира в Подмосковье». Опрошенные врачи говорят, что такие установки могут стоить от $50 до $150 тысяч. Есть, правда, и лазеры местного производства, но используются они редко и только для экспериментов, не на пациентах. Компания их не покупала, а взяла на испытания, говорит Павлова. Для гинекологов в дополнение к лазерам пришлось приобрести специальные микроманипуляторы, чтобы управлять лазером, подключенным к кольпоскопу. Было два пути, рассказывает Павлова: купить импортные манипуляторы по 20 тысяч евро за комплект или попытаться найти что-то подходящее в России. МИЛМ пошла по более экономичному пути: «Российский аналог устройства обошелся нам в 400 тысяч рублей. Но для этого пришлось организовать взаимодействие инженеров двух разных предприятий – в Петербурге и Туле. Общими усилиями они фактически изобрели устройство, которое нам требовалось», – рассказывает Павлова. Несмотря на всю экономию, о возврате начальных инвестиций пока нечего говорить, на третий год жизни МИЛМ по-прежнему требует вложений, признается гендиректор клиники: «Такова особенность медицинских проектов, у них всегда долгий период окупаемости». Сейчас для менеджмента главное – донести до потенциальных клиентов преимущества МИЛМ.
«Мы используем все возможные виды рекламы, лучше всего работает ТВ. Вчера, например, прошла передача на канале «Россия-1», и уже сегодня у нас в несколько раз выросло число звонков по телерекламе», – Павлова показывает разграфленный лист, где фиксируются все звонки вместе с ответами на вопрос «Откуда вы о нас узнали?» МИЛМ рекламируется в прессе, использует флаеры и объявления, уличные растяжки, но вторым по эффективности источником новых клиентов в последнее время стало «сарафанное радио». Клиника действует взвешенно: основной упор делается на Князькова с его стационарозамещающими технологиями. К нему надо записываться заранее, остальные врачи загружены меньше.
Как продвигать гинекологию, где особого новаторства клиника предложить не может? «Женщины ходят и не подозревают, что у многих из них есть гинекологические заболевания, которые легко излечить без затрат времени и риска для здоровья. Где они могут получить такую информацию? Прежде всего, в кабинетах диспансеризации», – рассуждает Павлова. Казалось бы, чего проще – взять в бескорыстные, или не очень бескорыстные, помощники врачей, проводящих диспансеризацию. Но так не получается: от врачей, говорит Павлова, требуют, чтобы они обеспечивали загрузку женских консультаций, «и в результате женщины так и не получают информации о частной клинике, где операции выполняются на гораздо более высоком уровне». Маленькие клиники с малоинвазивными, стационарозамещающими лазерными технологиями – наше будущее, уверен Князьков. За год, говорит он, трое врачей сделали здесь примерно 900 операций и приняли 1 000– 1 200 пациентов: «В обычном институте для этого понадобилось бы вдвое больше врачей». Осталось дождаться, чтобы «наше будущее» научилось себя окупать.
