Как сообщал Vademecum, 6 ноября 2018 года в Видновской районной клинической больнице началась служебная проверка «в связи с обращениями граждан», а главврач РКБ Виктор Барсук был временно отстранен от должности. Поводом для ревизии и кадрового решения стало опубликованное 31 октября в соцсети «Врачи.РФ» открытое письмо Владимиру Путину от замглавврача больницы Ларисы Волощук. Автор петиции жалуется президенту на избыточную коммерциализацию деятельности больницы, обвиняя в этом в первую очередь своего непосредственного руководителя, – назначенного в мае 2017 года главврачом Видновской РКБ Виктора Барсука. Отдельно в письме было отмечено давление на медицинский персонал, ведущее к массовым увольнениям: с мая по декабрь 2017 года, по информации Волощук, работу в больнице оставили более 100 человек.
Это уже второе в новой истории отрасли отстранение главврача от должности «по сигналу граждан на самый верх» – в июле 2018 года сотрудники подмосковной Чеховской РБ №1 обратились к Президенту РФ и в результате добились увольнения руководителя медучреждения Олега Галютина.
Временно отставленный главврач Видновской РКБ Виктор Барсук в интервью Vademecum представил свой взгляд на происходящее.
– Какова предыстория конфликта?
– Когда я в мае 2017 года занял должность главврача, у Видновской больницы были серьезные долги – 160 млн рублей. Не платились налоги, не оплачивались услуги ЖКХ. Главный врач был уволен по статье – в связи с утратой доверия. С 2014 года, когда здравоохранение в Московской области находилось под управлением муниципалитетов, штат в больнице оставался слишком многочисленным. То есть глава хотел – открывал койки, хотел – не открывал. Наследие было очень тяжелое: не хватало медикаментов, оборудование на 100% было изношено, более 90% кадрового состава – это люди пенсионного возраста, от 64 лет и выше. Специалистов практически не было.
– Как загружалась больница, когда вы пришли?
– Традиционно. В неврологию, например, практически невозможно было попасть и положить больного, в травматологию – то же самое. Было гнойное отделение, заполненное муниципальными больными, и там мест практически не было. Средняя продолжительность госпитализации – 18 дней, но были пациенты, проводившие в больнице по 90 дней. Потом я начал реформы. Я провел анализ ситуации, в результате чего понял, что в урологическом отделении, например, на 10 коек было два врача, за 2016 год не провели ни одной операции, в начале 2017 года – одну. Платные услуги приносили РКБ 50 тысяч в месяц. Пришлось начать реорганизацию, смотреть эффективные и неэффективные койки, приводить штатное расписание в соответствие со стандартами.
Но не всем это понравилось. Начались запугивания. В декабре прошлого года ко мне пришли неизвестные люди и начали угрожать, требуя остановить реформы. На что я ответил, что иначе работать не умею и не хочу. А 3 июля 2018 года около здания детской поликлиники подожгли мою машину. Было проведено журналистское расследование, авторы которого выявили несправедливость обвинений в мой адрес. Потом пошли жалобы, еще с декабря больницу постоянно проверяют, выявляют мелкие нарушения – даже проверки КРУ не нашли глобальных нарушений.
Когда мои оппоненты поняли, что проверками они ничего не добьются, начались атаки письменные – заместитель главврача Волощук обращалась и в Следственный комитет, и в прокуратуру, и в МВД, и в Администрацию Президента РФ. Когда и это не сработало, в ход пошла клевета – стали жаловаться, что я нарушаю рабочий распорядок, и давить на меня по профсоюзной линии. Волощук зарегистрировала в ноябре 2018 года альянс, по моей информации, связанный с Навальным, на базе основанного в августе 2018 года профсоюза работников. В этот альянс она, кстати, вписала двух человек, которых не было на собрании.
А потом опубликовала то самое письмо президенту.
Оснований для моего отстранения не было. В пятницу, 2 ноября, было совещание, на которое ворвались представители альянса, ситуация была такой, что я хотел вызывать ФСБ. Они начали обходить больницу и мешать работе врачей. И, более того, после их обхода больному стало плохо, человек попал в реанимацию. По факту срыва совещания возбуждено административное дело. По поводу того, что больному стало плохо, будет, наверное, возбуждено уголовное дело.
А 8 ноября 2018 года состоялось собрание коллектива больницы. Отрицательно обо мне высказались лишь два человека из всего коллектива – Волощук и офтальмолог Бакшинский. Их поддержали глава Администрации Ленинского района Валерий Венцаль и глава Совета депутатов Павел Грудинин. Уже в это время велась проверка, которая 8 октября 2018 года закончилась, и министру было дано заключение. Министр принял решение продлить проверку на 30 дней и на это время освободить меня от занимаемой должности. Непонятны основания этой проверки. И если прошлая проверка закончилась буквально два месяца назад по аналогичным претензиям, как может в таких условиях работать больница? Финансовое положение улучшилось – мы кредит снизили со 160 млн до 86 млн. Обвиняли в нехватке препаратов. Каких-то, может быть, и не хватало. Но до этого был обход начальника отдела кадров – препараты есть, больница работает, операции идут – в общем, план хозяйственной деятельности выполняется.
– Вы вступали в прямой конфликт с Ларисой Волощук? Как это началось, почему именно она написала письмо?
– Волощук, по информации моих коллег, привыкла не ходить на работу, пользуясь служебным положением мужа [Сергей Волощук – бывший заместитель главы администрации района по безопасности. – VM]. Я пришел и потребовал: «Лариса Алексеевна, не уходите с работы на три-четыре часа, выполняйте свои функциональные обязанности». Ей это не понравилось, и она начала систематически нарушать трудовую дисциплину. А в последнее время я пытался ее уволить, но за нее вступился глава Администрации Ленинского района Венцаль, который настоятельно порекомендовал мне ее не увольнять.
– Она сразу перешла к письмам или пыталась решить вопрос иначе?
– Сначала жалобы писал Окунев [частное лицо, по словам Барсука, друг Ларисы Волощук. – VM], потом начала писать она.
– Что вы скажете по поводу ее претензий – в частности, касающихся назначения вашей зарплаты и выплат нескольким врачам?
– Во-первых, не я устанавливаю себе зарплату, а Минздрав. Во-вторых, я получал зарплату 28500 рублей. И 621 тысячу рублей мне выплатил Минздрав – стимулирующие выплаты, которые назначаются ежемесячно, за семь месяцев. Средняя заработная плата у меня получилась около 117 тысяч.
В детской поликлинике врачам была выписана премия, потому что коллектив очень хорошо отработал. К тому же, повышение зарплат врачам связано и с майскими указами Президента.
– Также звучало обвинение в избыточной коммерциализации. В том, что вы убрали не приносящие прибыли детское и взрослое инфекционные отделения.
– Я не принимаю решений о тех или иных сокращениях. Принимает Минздрав и Совет депутатов, которые в связи с износом здания передали детское и взрослое инфекционные отделения Домодедовской ЦРБ, где построен новый, современный инфекционный корпус на 150 коек. А расстояние от Домодедово до Видного – всего 13 километров.
– Еще была информация о том, что за время вашего руководства были уволены около ста человек.
– Эта информация не соответствует действительности, что неоднократно проверяли. Во-первых, как и везде, есть текучка. Люди приходят и уходят. Те люди, о которых говорила Волощук, ушли сами. Одной женщине было 92 года – заведующая инфекционным отделением. Уходят многие в возрасте 72, 70 лет. Заведующий кардиологией ушел после областной проверки кардиологической службой. Все писали заявления сами.
– То есть вы утверждаете, что протест вызвали ваши реформы?
– Многим не понравилось, что я начал наводить порядок. Также говорят, что в больнице брали взятки. И каждый держался за свое место.
– Какие у вас планы? Будете пытаться дальше работать в Видном или хотите уйти?
– Думаю, к моему уходу нет предпосылок. Тем более, практически наведен порядок, больница рабочая. Вчера на собрании присутствовали около 60 человек. Были представители областного профсоюза, глава администрации Венцаль, первый заместитель министра здравоохранения области Елена Утемова, Грудинин. Грудинин сказал, что наша больница – худшая в Московской области, при том, что своих родных он лечил здесь. Но профсоюзная организация больницы меня полностью поддерживает, весь коллектив – тоже. И у всех был вопрос – почему я должен уходить? Все в один голос говорили: «С главным врачом стало намного интереснее и лучше работать. Он вносит новшества и не мирится с тем, как мы действовали раньше».
