Специалисты говорят, что с геодезической точки зрения Московская и соседние с ней области располагают к лечению водами не меньше, чем Кисловодск или Мацеста. Санаториев и больниц с собственной минеральной водой в радиусе 200–300 км от Москвы – десятки. Большинство из них принадлежат государству, профсоюзам или инвесторам из других отраслей. Особого процветания источники им пока не приносят, большинство скорее борются за выживание. Приватизированная семьей главврача больница восстановительного лечения «Большие Соли» под Ярославлем – редкий представитель отрасли, последние пять лет демонстрирующий среднюю прибыльность более 17%. В то время как, например, у соседних «Малых Солей» она меньше 3%, а средняя по отрасли цифра – 1%. Vademecum исследовал «солевой» феномен.
Самая длинная улица поселка Некрасовское, без затей названная Советской, тянется вдоль речки Солоницы, впадающей в Волгу. По сторонам – красивые полуразвалившиеся избы и некрасивые дачные домики, кучи мусора и заросли сорняков, под ногами – ухабы и выбоины. Человеческое присутствие не украшает местность: лес отступил за пределы поселка, а дома загородили живописно вьющуюся речку.
Примерно так все это выглядело и 30 лет назад, когда сюда приехал батумец Александр Барбакадзе. Тогда «Большие Соли» были типичной сельской больницей: старый дом из красного кирпича на пригорке в окружении изб, где лечили более-менее от всех болезней. Барбакадзе еще в советские годы умудрился начать реконструкцию – пристроил к лечебнице новое здание, потом еще и еще. Небольшая больничная территория превратилась в хитросплетение разнообразных построек, клиника меняла специализацию, предприимчивого врача было уже не остановить.
Санаториев с собственной целебной минеральной водой вокруг Москвы очень много. Есть источники и в самой Москве: один из них бил во дворе Института курортологии на Новом Арбате до самого недавнего времени, пока на его месте не построили огромное новое здание. Сейчас собственные источники есть у Волынской клинической больницы, у санатория «Светлана» на Лосином острове, в окрестностях столицы – в Монино, Раменском, Дорохово, в санаториях «Звенигород», «Марфинский». В Рузском районе, утверждают местные специалисты, минеральные воды того же состава, что в районе Кавминвод. Много источников и в Ярославской области, но пользуютсяэтими богатствами санатории не очень-то активно. Волынская больница, например, на своем сайте ни словом не упоминает об услугах, связанных с наличием собственного минерального источника. В XIX веке водолечение было поставлено в Подмосковье едва ли не лучше, чем сейчас. Гражданам предлагали «чудесное исцеление или путешествие к водам Спасителя в село Рай-Семеновское» недалеко от Серпухова, где владелец имения построил специальный круглый храм с 12 колоннами и куполом, внутри которого бил минеральный ключ. Была водолечебница в самом центре Москвы, в районе Страстного бульвара. Сейчас средняя полоса России и бальнеология в человеческом сознании как-то плохо сопрягаются. Само по себе наличие минеральной воды ничего для «Больших Солей» не решало. Но Барбакадзе знал, как взяться за дело.
Александр Барбакадзе родился в Батуми, закончил ленинградский Санитарно-гигиенический медицинский институт и, в принципе, там же, в Ленинграде, собирался работать. Но тут ему предложили возглавить санитарно-эпидемиологическую службу Ярославской области. «Взял жену в охапку и поехал. Думал, на пару лет, однакозадержался», – рассказывает его дочь Лейла Барбакадзе, нынешний главврач и гендиректор бальнеологической клиники. В 1984 году ее отцу предложили должность главного врача «Больших Солей», физиотерапевтической больницы в поселке Некрасовское (бывшая Соль Великая) неподалеку от Ярославля. «Когда папа сюда пришел, в ванном зале медсестры отпускали процедуры в сапогах, воды по колено, ее просто выливали на пол, канализации не было», – вспоминает Лейла.
Энергичный, целеустремленный, неизменно дружелюбный Барбакадзе позже неплохо приспособился к капитализму, а пока отлично себя чувствовал и в системе социалистического распределения. Он добился для «Больших Солей» областного статуса. В облздравотделе был даже создан специальный реабилитационный совет, проводивший отбор пациентов, а в самой больнице началась реконструкция. Был построен новый пятиэтажный корпус, примыкавший к старому. Лейла Барбакадзе, тогда еще маленькая девочка, не знает, как отец изыскивал средства. А сам основатель бальнеологического бизнеса, увы, скончался прошлым летом в возрасте 70 лет. «Больницу сделали тогда реабилитационной базой для «Рыбинских моторов» – завода по производству авиадвигателей, – объясняет один из давних работников клиники. – Они финансировали реконструкцию, они же обеспечивали и заполняемость».
МИНЕРАЛЬНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
В самом конце 80-х, в последние советские годы, Барбакадзе успел заложить и построить еще один, уже третий, больничный корпус. А в 91-м одним из первых увлекся идеей приватизации. Главврач съездил в Москву, встретился с Егором Гайдаром и уже вскоре вдохновенно рассказывал сотрудникам, как здорово все они заживут, когда станут собственниками. Больница была приватизирована как предприятие коллективной собственности, для этого, сообщает «Википедия», был взят кредит на 1,2 млн рублей. Много это было или мало? Если верить историческим графикам портала о московской недвижимости irn.ru и данным о чернорыночном курсе доллара, в 1991 году на эти деньги можно было купить квартиру в Москве. Причем в начале года большую, а к декабрю, из-за инфляции, уже совсем маленькую.
Кредит постепенно вернули за счет прибыли, а Барбакадзе начал скупать у сотрудников акции. «Обещал-то он много, а получил я за свои акции тысяч 15 в нынешних деньгах. Другим, совсем недавним сотрудникам порой давали гораздо больше. Некоторые отказывались продавать свои доли, но постепенно он все равно стал единственным акционером», – описывает стандартную для тех лет консолидационную картину сотрудник предприятия. Сейчас почти 99% больницы восстановительного лечения (БВЛ) «Большие Соли» принадлежат вдове Александра Барбакадзе Лидии и меньше процента – Лейле Барбакадзе.
«Забегите ко мне, я у шефа», – говорит в телефонную трубку Лейла. На двери огромного кабинета сохранена табличка «Александр Аполлонович Барбакадзе», на стенах, среди множества забавных безделушек, фото хозяина в компании известных личностей – Зураба Соткилавы, Зураба Церетели, Андрея Макаревича. А на потолке огромная круглая, как в операционной, лампа. «А это и есть бывшая операционная», – объясняет Лейла. «Большие Соли» при ее отце быстро менялись. Лечебница, занимавшаяся гастроэнтерологией, ортопедией и многими другими направлениями, под его руководством решительно повернула в сторону ортопедии. Одно время здесь даже начали делать операции эндопротезирования суставов. Но потом основной поток таких пациентов ушел в одну из ярославских больниц, а Барбакадзе удачно встроился в новую реальность: взялся за реабилитацию пациентов, прооперированных в Ярославле. Операционную, недолго думая, переделал в собственный кабинет.
«Большие Соли» преобразуются так, чтобы использовать все свои возможности и территории. Модным становится оказание спа-услуг парам (семейным и другим) – и вот большой косметологический кабинет переезжает в помещение поменьше, а на его месте открывается парное отделение. Идеей спа-центра Б арбакадзе и его дочь загорелись в 2000-х, после поездки в Турцию. «Мы поняли, что у нас есть все для развития этого направления. Надо просто уплотниться, кое-что модернизировать, немного повернуть сознание людей и добавить к нашим услугам что-нибудь эдакое», – бесстрашно перечисляет главврач. Сказано – сделано. На одном из этажей снесли все перегородки, расположили кабинеты по-новому, пристроили банный комплекс. Иногда можно ничего не добавлять, а просто по-иному позиционировать то, что уже есть, раскрывает тайны менеджмента Лейла Барбакадзе. Например, минеральную ванну можно использовать и для лечебной процедуры, и как элемент спа. Ванны одни и те же, но пациенты больницы попадают туда через приемное отделение, для них это лечение. А клиенты спа-центра – через отдельный, специально для них построенный ресепшен.
Спа-направление заработало в 2005 году, но Барбакадзе на этом не успокоились. Увидели в Казани банный комплекс и решили перенять татарстанский опыт – добавить в программу «лечебно-помывочное» отделение, где моют не просто так, а березовым лыком. Позже появился, в дополнение к малому, большой бассейн. Ни в один из трех корпусов он уже не помещался, пришлось сделать пристройку. Потолок получился низковатым – нельзя было подниматься выше уровня следующего этажа. «А вы посмотрите через стеклянную стену – бассейн вровень с землей, как часть пейзажа, это компенсирует высоту», – не смущается Лейла. Ресторан, для которого места тоже не оставалось, пришлось, наоборот, делать прямо на крыше. Заодно к нему пристроили, тоже на крыше, несколько номеров люкс: раз есть запрос, должны быть и апартаменты.
Все это перестроенное и перекроенное хозяйство выглядит сейчас довольно своеобразно, напоминает поселок в горах Кавказа, примостившийся у подножия склона. В самых неожиданных местах поднимаются и спускаются лестницы, из коридоров открываются двери в укромные закоулки, откуда ты тайными тропами попадаешь во все новые помещения. По стенам – картины, аквариумы, самовары, еще какие-то вещицы. Из большого ресторанного зала лестница ведет в нечто вроде летающей тарелки, парящей над залом. Интерьер сделан, что называется, с душой, ярко, но, скажем так, эклектично. «Будем переделывать в более спокойном стиле», – делится планами Лейла. За почти год во главе «Больших Солей» она переделала и отремонтировала едва ли не больше, чем ее отец за предыдущее десятилетие. А теперь собирается, в который уже раз, расширить банный комплекс.
ОПОРА НА ДВИГАТЕЛЬНЫЙ
Спа приносит сейчас «Большим Солям» от 15 до 22 млн рублей в год, ресторан – примерно 50 млн рублей. Но лечебное отделение с выручкой в районе 100 млн остается самым крупным объектом в микроимперии Барбакадзе. Из 90 имеющихся номеров большая часть отдана больничным пациентам, на спа остается обычно не больше десятка. «Приоритет всегда у нашей больницы», – говорит заместитель главного врача Роман Данисько, которого Лейла Барбакадзе, в обычной своей манере, стимулирующей продуктивную работу, попросила «забежать» к нам ненадолго.
Восстановительное лечение здесь, по местным меркам, недешевое: сутки пребывания одного человека в двухместном номере стоят 4 300 рублей, включая еду и лечебные процедуры. Для сравнения, в соседних «Малых Солях» сутки обходятся в 2 600–2 700 рублей. Все дело в том, чем наполнить понятие «лечение», объясняет Данисько. Нельзя приехать лечиться в «Большие Соли» просто так – у больницы нет и не предполагается электронной записи, как в доме отдыха. «Вы же не можете в Склифосовского заехать по брони, – говорит Данисько. – У нас так же, мы – больница. Человек должен знать, что у него за болезнь. Дорогих диагностических приборов вроде КТ и МРТ в «Больших Солях» нет, результаты исследований пациент должен привезти с собой. Если человек не обследован, он к нам просто не приедет». А дальше местный специалист определяет список процедур. Их, говорит замглавврача, не две-три в день, как в санатории, а обычно семь-восемь.
Отзывы пациентов более-менее соответствуют этим словам: кто-то возмущается дороговизной, недоступной простым смертным, кто-то хвалит обилие и продолжительность лечебных процедур, а также самого Барбакадзе, «лицо» собственной больницы. Сотрудница соседнего санатория «Малые Соли», принадлежащего ярославскому правительству, впрочем, заявила Vademecum, что главное отличие«Больших Солей» от «Малых» – более высокие цены, качество медицинских услуг в ее заведении высокое, а их количество соответствует потребностям пациента. Потому что слишком много – это тоже плохо.
В больничной сфере Барбакадзе и ее сотрудники тоже стремятся разнообразить предложение. Подвесная терапия UGUL – польская разработка, которой здесь очень гордятся, – есть и в других больницах. Зато Данисько очень рассчитывает на многофункциональный 3D-тренажер, позволяющий «немножко по-другому включить мышцы». Замглавврача долго работал в спортивной медицине, прибор пришел именно из этой области: «Из военного использования в гражданское, из спорта в реабилитацию – это стандартный путь медицинских технологий». Проблем с созданием спроса на новинку в «Солях» нет: назначая процедуры, врач ориентируется на показания, а не на желания пациента.
Несмотря на цены, заполняемость «Больших Солей» в среднем по году составляет примерно 80%, утверждает Лейла Барбакадзе. А поскольку акцент ставится на лечении, а не на отдыхе и прогулках, сезонного фактора как такового нет. И быть не должно, считает она: бальнеология нужна круглый год, в средней полосе России она не пользуется большой популярностью из-за устоявшихся стереотипов. Ноябрь, тяжелый месяц для местных домов отдыха, в «Больших Солях» отличается, по ее словам, хорошей заполняемостью. «А вообще, все идет по синусоиде, – рассуждает Барбакадзе. – Спад у нас в мае-июне, когда люди отправляются картошку сажать и окучивать. Зато потом все едут к нам лечить спину после картошки». Второй спад в конце августа – сентябре: детей надо собирать в школу, плюс все та же картошка, только теперь ее надо собрать. А после сезона есть надежда получить новую партию пациентов-спинальников.
