НКО, привлекающие средства на преодоление системных проблем отечественной медицины, выпадают из мейнстрима российской благотворительности. У нас доноры – компании и частные лица – готовы жертвовать на лечение конкретных людей «здесь и сейчас», но не улучшать состояние индустрии в целом. Пренебрегающие этой традицией фандрайзеры в лучшем случае могут собрать несколько десятков миллионов рублей в год. Vademecum выяснил, на что рассчитывают и нацеливаются идущие против течения филантропы.
ПРИВЫЧКА ДЕЛИТЬСЯ
Фондов, сосредоточенных исключительно на решении инфраструктурных проблем здравоохранения, в России не больше 30, а совокупные сборы таких НКО не превышают 600–700 млн рублей в год. Эти деньги направляются на образование врачей, профилактику заболеваний, развитие телемедицинских сервисов, поддержку исследований новых методик, лекарств и другие подобные цели. Изучая деятельность этой нишевой группы благотворителей, мы сознательно вынесли за границы исследования организации, совмещающие оказание адресной помощи и решение инфраструктурных задач, – такие, как, например, фонд «Вера», поддерживающий и пациентов, и хосписы, а параллельно реализующий программы обучения и повышения квалификации специалистов паллиативной медицины.
Как показал проведенный Vademecum опрос организаторов здравоохранения и клиницистов, нацеленные на решение концептуальных отраслевых проблем НКО, в отличие от фондов адресной поддержки, вызывают у них симпатию и желание сотрудничать. «Такая практика, конечно, приветствуется, потому что отвечает мировым тенденциям – за рубежом благотворительные организации помогают системному развитию индустрии, обучают врачей, сотрудничают с регуляторами, строят больницы. Например, большинство детских кардиохирургических клиник за рубежом имеют свои благотворительные фонды», – говорит заведующий отделением кардиохирургии и интенсивной терапии Филатовской больницы Владимир Ильин.
Однако в России такие НКО уже на старте своей деятельности оказываются в числе аутсайдеров. «Люди в большей степени готовы жертвовать на помощь конкретным людям, чем организациям и общим проектам, – свидетельствует аналитик ВЦИОМ Иван Леконцев. – В прошлом году мы проводили тематическое исследование, в ходе которого 36% респондентов заявили, что хотя бы один раз в течение последних четырех-пяти лет давали милостыню, 19% опрошенных сообщили, что передавали детские игрушки и вещи в детские дома, дома престарелых, и не более 4% сказали, что вносили деньги на счет благотворительных организаций и фондов».
Корпоративные жертвователи тоже ориентированы в основном на адресную помощь конкретным людям или учреждениям. Как показывает мониторинг социальных отчетов первой десятки крупнейших отечественных корпораций, вошедших в рейтинг Global 2000 Forbes, благотворительные инициативы этих предприятий сфокусированы на персонифицированной помощи.
Например, социальная политика ПАО «ВТБ» заключается в «поддержке учреждений здравоохранения, участии в благотворительных акциях и проектах по сбору средств на лечение людей, нуждающихся в финансовой поддержке», говорится в отчете банка за 2016 год (последние доступные данные). Как следует из аналогичного отчета компании «Новатэк» за тот же период, основными благотворительными мероприятиями газового гиганта стали инициативы по строительству и ремонту объектов здравоохранения в регионах.
«Наша деятельность в рамках корпоративной социальной ответственности диверсифицирована: мы помогаем и конкретным объектам здравоохранения, и людям. Но помощь базируется на четырех основных принципах. Первый – адресность, то есть мы не занимаемся проблемами инфраструктуры в целом, так как это скорее государственная задача, а помогаем, например, определенному учреждению решать точечные проблемы, – объясняет руководитель блока информационной политики ПАО «Интер РАО» Антон Назаров. – Дальше следуют действенность, объективность, то есть четкое понимание, что наша помощь действительно необходима, и, наконец, эффективность, – мы готовы тратить деньги на результат, а не на процесс».
Кто же тогда создает НКО, фокусирующиеся на решении системных задач индустрии, и как им удается собирать средства?
БЕССМЕТНАЯ ДУША ВРАЧА
Желание улучшить ситуацию в отрасли в целом обычно связано с личными обстоятельствами учредителей НКО.
«Я работал хирургом в онкодиспансере, но очень скоро понял, что занимаюсь не тем: я был как будто солдатом армии, которая сама не знала, куда шла. Понимал, что нужно заниматься не лечением рака на поздних стадиях, а его профилактикой. Поэтому ушел и основал фонд», – рассказывает исполнительный директор Фонда профилактики рака «Не напрасно!» Илья Фоминцев.
Директор благотворительного фонда «Семьи СМА» Ольга Германенко подтверждает личностный мотив: возглавляемая ею организация, собирающая средства на улучшение качества помощи пациентам со спинальной мышечной атрофией, была создана родителями детей с такими заболеваниями.
Учредитель фонда «Детский паллиатив» Юлия Чечет лично не сталкивалась с недоступностью паллиативной помощи, на организацию профильного НКО ее подвигла чужая трагедия. «Юлия Чечет летела в Париж и читала в журнале Esquire статью Светланы Рейтер и Галины Чаликовой, создателя и первого директора фонда «Подари жизнь». Статья была про мальчика Диму, который умер в страшных мучениях, потому что районный онколог ушел в отпуск и родители мальчика не могли получить рецепт на обезболивающие. Читала, плакала, а когда самолет приземлился, решила создать в России благотворительный фонд, который бы занимался развитием паллиативной помощи детям. Именно развитием – не просто построить хоспис для ста детей или собрать деньги для их семей», – подчеркивается на сайте «Детского паллиатива». По словам сотрудников фонда, сейчас основной профиль этой НКО – обучение врачей.
«Не каждый благотворительный фонд может позволить себе финансирование операций, например, по трансплантации легких, стоимость которых за рубежом составляет порядка 90 тысяч евро. Осознавая ограниченность ресурсов фонда, наши учредители приняли решение сосредоточиться на системных задачах: помощи пациентским организациям по всей стране и обучении специалистов», – объясняет Ольга Пылаева, директор фонда «Острова», собирающего средства на подготовку врачей, специализирующихся на лечении больных муковисцидозом. По ее словам, бюджет фонда в основном формируется за счет взносов учредителей: «Наши задачи отличаются от привычных призывов о помощи. Сложно объяснить внешнему жертвователю, зачем мы собираем 150 тысяч рублей на стажировку доктора из Перми в Израиле, для чего поддерживаем сообщества пациентов, переводим, издаем и бесплатно распространяем специальную литературу. Помощь учредителей позволяет быть уверенными в реализации долгосрочных проектов».
У фонда «Детский паллиатив» похожая концепция. «Живые истории вызывают эмоции и у компаний, и у отдельно взятых людей. Хотя жертвуя на конкретного ребенка, ты помогаешь одному, а меняя систему, помогаешь сотням, но не все это понимают», – рассказывает директор фонда Карина Вартанова.
Ее коллега, главный бухгалтер «Детского паллиатива» Ирина Суровцева вспоминает, что, когда в 2011–2015 годах в фонде работала мобильная служба паллиативной помощи детям и молодым взрослым, собирать средства на то, чтобы оказывать помощь больным детям и их семьям на дому, было намного проще, чем привлекать благотворительные пожертвования на экспертно-методическую работу.
Впрочем, как утверждают опрошенные Vademecum представители НКО, и среди корпоративных жертвователей встречаются компании, готовые поддерживать инфраструктурные проекты. Пока это в основном производители и поставщики фармпродукции, медизделий, оборудования или, что тоже бывает, другие благотворительные организации.
«Когда я начинал, все шло ни шатко ни валко, – рассказывает Илья Фоминцев, – но потом нашел нескольких знаковых доноров, в том числе компанию General Electric, интерес которой, конечно, заключался в том числе в продвижении своей продукции через участие в наших проектах. Зато поддержка такой известной корпорации позволила мне потом привлечь и других доноров».
Ирина Суровцева из «Детского паллиатива» тоже отмечает нарастающее внимание к работе фонда со стороны профильных игроков индустрии.
Опрошенные Vademecum представители зарубежных фармкомпаний отмечают, что заинтересованность этих предприятий в поддержке инфраструктурных благотворительных проектов связана со скоростью появления новых технологий, ко многим из которых система здравоохранения пока не готова. «Соответственно, мы готовы инвестировать в адаптацию таких инноваций», – объясняет один из собеседников Vademecum.
Еще один источник финансирования инфраструктурных благотворительных проектов – дотации от более крупных НКО близкого профиля. Директор БФ «Семьи СМА» Ольга Германенко, например, подтверждает, что ее организацию ощутимо поддерживает фонд помощи хосписам «Вера».
Особое место в исследуемой Vademecum группе благотворительных организаций занимает фонд поддержки и развития филантропии «CAF Россия». Своим крупнейшим инфраструктурным проектом в здравоохранении в CAF называют проводимую совместно с НИИ (теперь НМИЦ) эндокринологии Минздрава России с 2013 года программу «Альфа-Эндо», расходующую ежегодно около 100 млн рублей на организацию диагностики эндокринных заболеваний у детей и другие цели.
По словам руководителя программы Анны Карпушкиной, основным донором проекта стал «Альфа-Банк»: «Цель – повышение качества и доступности медицинской помощи детям с эндокринными заболеваниями, что подразумевает финансирование диагностических исследований, развития телемедицинских технологий, обучающих программ для врачей, развитие пациентских организаций и аудит качества медпомощи, оказываемой детям». Но тут стоит оговориться. Нетипичный для нишевой благотворительности формат этого проекта обусловлен уникальным статусом самой организации – CAF имеет представительства по всему миру и оказывает содействие местным филантропам.
ДЕТИ КАПИТАЛА ГРАНТОВ
Столкнувшиеся с особенностями национального фандрайзинга неадресные НКО вынуждены искать альтернативные источники дотаций. Илья Фоминцев из «Не напрасно!» признался, что сейчас его фонд прервал сотрудничество с General Electric «из-за возникшего конфликта интересов» (в GE на запрос Vademecum о взаимоотношениях с «Не напрасно!» ответили, что не помнят такую организацию) и переориентировался на других доноров.
Кроме того, ради стабилизации поступлений он планирует организовать небольшую частную онкоклинику и университет, где онкологи смогут повышать квалификацию. «В клинике будет несколько кабинетов, она будет оказывать амбулаторные услуги, забирать биопсию и работать как диспетчерская, – объясняет замысел Фоминцев. – Наше преимущество в том, что мы знаем лучших специалистов в лечении той или иной патологии и понимаем, куда направить пациентов. Клиникой будет управлять компания, в числе учредителей которой будет наш фонд. Доход от работы клиники будет направляться в актив «Не напрасно!». Сейчас мы ведем переговоры с инвесторами о создании такого медцентра».
«Детский паллиатив», по словам Карины Вартановой, в дополнение к классическим сборам начал осваиваться в системе распределения грантов: «Здесь как раз наш системный подход работает в плюс. За последние пару лет мы выиграли несколько грантов, в том числе президентский грант на продвижение практики совместного пребывания родителей с детьми в отделениях реанимации. А это достаточно существенные для нас средства – 3–5 млн рублей на один проект, в то время как объем пожертвований от компаний и физических лиц варьирует от 30 до 200 тысяч рублей».
Кристина Закурдаева, основавшая «РакФонд», поддерживающий научные исследования в сфере онкологии, ищет альтернативу донорству профильных фармкомпаний: «Первые сборы в размере 500 тысяч рублей мы совместно с Российским обществом клинической онкологии получили в прошлом году на Российском онкологическом конгрессе, и жертвователями были частные лица. В этом году мы провели конкурс, на котором раздали два гранта в размере 250 и 232,5 тысячи рублей. Сейчас мы думаем над обратным механизмом, когда сначала проводится конкурс или экспертиза отдельных проектов, а уже затем под конкретные проекты привлекаются средства жертвователей. В перспективе, если нам удастся привлечь крупных доноров, их средства могут стать основой для эндаумента. Но этот вопрос пока требует проработки с учетом особенностей нашего законодательства».
