≪Раз вы занимаетесь контрабандой ради нужного людям дела, точнее, для спасения жизни, значит, Вы должны были принять все меры для нормального провоза…≫ – такой комментарий оставил один из пользователей LiveJournal под сообщением о задержании в декабре 2010 года на таможне в аэропорту ≪Внуково≫ сотрудницы фонда ≪Подари жизнь≫ Елены Муляровой. Она, впрочем, и не скрывала, что везет для подопечных фонда целый набор не зарегистрированных в России лекарств (по закону такие препараты можно ввозить только для себя лично). К счастью, ≪контрабандная≫ история закончилась для Муляровой благополучно. То, что с такими осложнениями проделала сотрудница благотворительного фонда, теперь все успешнее осуществляют кустари‑импортеры, переправляющие в Россию редкие лекарства отнюдь не бескорыстно.
Сиротская судьба
Лекарства, которых нет в России, – это обычно препараты, которые производители не хотят у нас продавать, потому что возможная прибыль от продаж не окупит регистрационных трат и хлопот. В Европе на одобрение препарата European Medicines Agency отводится семь месяцев, при этом лекарство получает доступ к рынку по крайней мере в 3,5 раза больше российского. А в России компания-посредник PharmaReg, имеющая среди своих клиентов, в частности, Pfizer, предлагает производителям регистрацию ≪под ключ≫ за 18 месяцев и 480 тысяч рублей. Деньги небольшие, но, как правило, нужно еще и заново проводить масштабные клинические исследования: чужие наше государство признает, только если это были международные исследования, причем с российским участием.
Насколько велик рынок редких лекарств, потребность в них? Например, мало шансов получить официальную ≪российскую прописку≫ у так называемых орфанных препаратов, лекарств от редких заболеваний. В США редкой считается болезнь, которой страдают меньше 200 тысяч человек по всей Америке, то есть примерно один человек из 1,5 тысяч, в Японии – один из 2,5 тысяч. Но самих орфанных болезней тысячи, и доля пораженных ими людей составляет примерно 5% населения Земли. Рынок орфанных препаратов Thomson Reuters оценил в прошлом году в $50 млрд. Это 5% всего рынка лекарств, и растет орфанный сектор в полтора раза быстрее, чем ≪в среднем по больнице≫. Выходит, в России должно быть примерно 7 млн человек с орфанными заболеваниями. И им есть о чем мечтать: например, с муковисцидозом в России живут в среднем 20–25 лет – почти в два раза меньше, чем в развитом мире. Орфанные лекарства, то есть сиротские, не зря так называются: их доля незавидна. Если работать с ними по обычным правилам, они никогда не окупятся.
Для их производителей на Западе существуют льготы – более дешевая регистрация, более длительная патентная защита. Плюс стабильный рынок сбыта за счет развитой страховой медицины. Недаром в США успешно работает крупная (оборот в районе $20 млрд) компания Alexion, хитом продаж которой является Soliris – препарат ценой $440 тысяч за курс. В России пациентов, нуждающихся в орфанных препаратах, поддерживает госпрограмма ≪Семь нозологий≫ – но только отчасти. Например, в ≪списке семи≫ значится статистически не относящийся к редким болезням рассеянный склероз, на который уходит 20% бюджета программы (в 2012 году на программу было выделено 52 млрд рублей, из которых потратили всего 31 млрд рублей). Специальной поддержки для редких препаратов в России, можно сказать, нет – частникам открывается простор для полезной и прибыльной деятельности.
Еще одна группа отсутствующих – лекарства, пропавшие из продажи. ≪Регистрация старых лекарств зачастую специально не продлевается, потому что внедряются другие, более выгодные продавцу≫, – уверена Анна Агафонова, руководитель портала по доставке препаратов из-за рубежа medorder.ru. ≪Например, трийодтиронин, – говорит Агафонова, – монопрепарат для лечения щитовидной железы. Вместо него теперь продаются комбинированные препараты. Государство должно побуждать производителей регистрировать нужные препараты, но этого не происходит, и дешевая часть ассортимента постепенно вымывается≫.
Отсутствуют в России и совсем новые лекарства, которые еще не успели получить российскую регистрацию. Например, Zytiga, средство против рака простаты на четвертой стадии, которое позволяет больному прожить на несколько месяцев дольше и с лучшим качеством жизни. Препарат, цена которого составляет примерно 5 тысяч евро за флакончик, был зарегистрирован в США еще в 2011 году, в России – годом позже, но до сих пор не продается. И это автоматически превращает 9 тысяч человек, ежегодно умирающих в России от рака простаты, в потенциальных клиентов фирм, которые помогают эти лекарства доставать.
Заграничное вещество
Посредники в покупке и доставке лекарств из-за рубежа находятся в интернете за несколько кликов. И первой появляется ≪Аптека без границ≫, самая, судя по всему, старая из таких структур, созданная шесть лет назад Иваном Новиковым. Новиков, долговязый молодой человек, смахивающий на Барака Обаму и очень уверенный в своей харизме, – настоящий гражданин мира: мать – русская, отец – кубинец, несколько лет проработал в Марселе, имеет французское гражданство. Медициной никогда не занимался, а его нынешний бизнес начался случайно, рассказал он VM: знакомые попросили найти какое-то лекарство, потом еще и еще, и стало понятно, что для человека с коммуникационным даром, говорящего на разных языках и свободно перемещающегося через границы, нашлась отличная работа.
Система устроена просто, а ее создание, признается Новиков, обошлось всего в несколько тысяч долларов – стоимость разработки сайта. У ≪Аптеки без границ≫ несколько представителей в европейских странах, которые ищут нужные лекарства. Платить им не надо – они и так зарабатывают как агенты компаний-дистрибьюторов и производителей. Соседнее звено – сотрудничающие с Новиковым европейские врачи, которые выписывают рецепты (большинство ввозимых препаратов – рецептурные). За ≪еврорецепт≫ Новиков берет с покупателей 120 евро.
Услуга оказывается по желанию – у европейских аптек нет единства в вопросе, как относиться к российским рецептам. По опыту покупателей, аптеки нередко признают и российский рецепт – важно только, чтобы он был написан разборчиво, имелись бы латинское название лекарства, точное его количество и схема приема. Особенно благосклонна к российским рецептам Финляндия, а французские аптеки, рассказывают в блогах, порой удовлетворяются даже фото рецепта на экране мобильника. Если рецепт все-таки требуется, можно записаться к врачу и, заплатив 30-70 евро в зависимости от страны, получить рецепт у него. ≪Поскольку речь идет о покупке за полную стоимость, без страховой компенсации, проблем не возникает, даже российский рецепт предъявлять не нужно≫, – уверяет Анна Агафонова.
Следующее звено в схеме Новикова – пятерка курьеров. Это люди, как и он, с двойным гражданством, доставляющие препараты из-за границы в течение суток. А в начале схемы расположился сам Новиков, он отвечает на все звонки, принимает заказы и деньги.
Хозяин ≪Аптеки без границ≫ не мелочится – за доставку одного заказа он просит 1500 евро, и вся эта сумма достается ему, за вычетом небольшого вознаграждения курьеру. Правда, когда VM позвонил в аптеку уже под видом покупателя, Новиков назвал чуть меньшую сумму – 1250 евро. Отдельно клиент должен заплатить за билет на самолет для курьера. Владелец ≪Аптеки без границ≫ четко ориентируется на богатую аудиторию, для которой ≪такие деньги вообще не проблема≫, особенно когда речь идет о препаратах ценой в десятки тысяч евро. Заодно он нашел синергию: помимо аптеки оказывает помощь в покупке зарубежной недвижимости, и утверждает, что клиенты легко перетекают из аптечной сферы в риелторскую и обратно.
Новиков надеется на сарафанное радио, не пользуется рекламой, и даже, как показал эксперимент VM, не отвечает на письма клиентов – только на телефонные звонки. Свободный рынок позволяет вести себя как угодно. Новиков, бывший сотрудник компании ≪Тройка Диалог≫, занимавшийся инвестиционным консультированием, еще тогда завязал кое-какие полезные знакомства. Для небольшого бизнеса клиентов достаточно, говорит он: два десятка звонков в день, из которых примерно с двумя, прикидывает Иван, начинаются серьезные переговоры, и с несколькими – но уже в неделю, а не в день – совершается сделка: Новиков сам приезжает за стопроцентной предоплатой лекарства. Потребности в медицинском образовании он не испытывает. Тем более, что сейчас новое веяние: многие даже не просят разыскать что-то необычное, а заказывают из-за заграницы лекарства, которые можно спокойно купить в России, – потому что верят в особое ≪заграничное качество≫.
Еще одно успешное и удобное в работе направление ≪Аптеки без границ≫ – товары для животных. Компании, занимающиеся доставкой лекарств, не испытывают давления конкурентов, согласна Анна Агафонова. У нее ≪десятки клиентов в месяц≫, а цена услуги каждый раз определяется индивидуально: ≪Препарат может стоить 10 евро, но находиться в сотнях километров от Франкфурта, куда я прилетаю: нужна будет доставка≫. Агафонова летает за лекарствами сама, и, например, ребенку может привезти препарат даже по себестоимости.
Однако в целом это для Агафоновой бизнес. В блогах medorder.ru иной раз обвиняют в том, что цены здесь вдвое выше, чем в Европе. Агафонова свой процент не раскрывает, но отмечает: ≪Я задешево не работаю. Тем более что, как врач, еще и консультирую больных≫. Лекарства ценой до тысячи евро она привозит без предоплаты, и даже имеет некоторое количество уже ввезенных на собственные деньги лекарств для выполнения самых распространенных заказов.
Как для себя
Согласно принятому летом 2010 года соглашению ≪О порядке перемещения физическими лицами товаров для личного пользования через таможенную границу…≫, для провоза не зарегистрированных в России лекарств никаких разрешений не требуется. Главные слова здесь – ≪для личного пользования≫. По сути, все, кто ввозят лекарства не для себя или ближайших родственников, нарушают закон – тем более, если везут лекарства на продажу. Но такие правила игры придумало государство: ведь юридические лица могут ввозить не зарегистрированные в России лекарства только для клинических исследований и в случае, когда Минздрав признает необходимость такого лекарства для конкретного больного и выдаст соответствующее разрешение. Провоз лекарства физическим лицом – явно более простой и быстрый способ.
Как обычному гражданину доказать таможне, что речь идет о личном пользовании? В ≪порядке перемещения≫ перечисляются разные критерии, в том числе и такой – насколько часто данный гражданин перевозит товары через границу. Но главный показатель – наличие рецепта. Обычно, говорит Агафонова, рецепты не проверяют, но углубляться в детали своих взаимоотношений с таможней она отказалась. Нюансов, каждый из которых в принципе дает таможне возможность не впустить лекарство, очень много. Не подходит рецепт, выписанный не на ближайшего родственника (об этом надо подумать заранее, при получении рецепта от врача в Европе). Лекарство в количестве более 10 упаковок может считаться товарной партией. Большие сомнения у таможенников вызывает и ситуация, когда лекарств довольно много, и все они – от разных болезней.
У Агафоновой и Новикова ≪главная база≫ в России, но многие доставители лекарств располагаются, наоборот, за рубежом – обычно в Германии или Израиле. Например, виттенбергская apteka.de Артура Шмидта, позиционирующая себя как благотворительная организация, но при этом имеющая вполне четкие тарифы в зависимости от скорости и места доставки. Чеков аптека не предоставляет, мотивируя это тем, что покупает товары оптом. Если чек все-таки нужен, придется доплатить от 20 до 50 евро. Занимаются доставкой лекарств и другие компании, часто совмещая это с помощью в организации лечения за рубежом.
≪Если лекарства специализированные и специфичные по сфере применения, для бизнеса невыгодна их поставка в Россию, и, значит, помогать в организации поставок должно государство, или, может быть, нужен специальный дистрибьютор для этой сферы≫, – считает топ-менеджер крупной дистрибьюторской компании.
Пока о помощи в поставках речь не идет – государство очень медленно движется по пути либерализации правил ввоза. В 2005 году ЛПУ дали право ввозить в Россию незарегистрированные лекарства, но воспользоваться им было невозможно: лекарства клиники могли ввезти, только получив разрешение Минздравсоцразвития (на каждый случай ввоза – новое отдельное разрешение), и только если являлись субъектом внешнеэкономической деятельности. А таких клиник просто не было. В 2010 году система выдачи разрешений на ввоз немного упростилась, и в том же году была отменена десятипроцентная таможенная пошлина на такие лекарства. ≪Благотворителям мы просто не решались сказать, что при ввозе купленного на их деньги лекарства на территорию России, по закону надо заплатить еще и пошлину≫, – пишет ≪внуковская сиделица≫ Елена Мулярова. Через год отменили и 18-процентный НДС.
А ≪Подари жизнь≫ сумел договориться о недорогой доставке незарегистрированных препаратов с компанией DHL. Но фонд, как признается его директор Екатерина Чистякова, в состоянии помочь лишь нескольким сотням человек в год.
А больных редкими болезнями – миллионы.
