В Тверском районном суде Москвы продолжаются слушания по громкому делу Дианы Михайловой, бывшего руководителя Департамента развития фармрынка и рынка медуслуг. Ее обвиняют в препятствовании деятельности дистрибьюторской компании «Биотэк» в 2010-2011 годах. На втором, третьем и четвертом заседаниях по делу подсудимая встречалась и вступала в диалог с бывшими коллегами по министерству. Правда, их показания представляют собой и самостоятельную ценность, так как раскрывают культуру отношений внутри министерства времен Татьяны Голиковой.
Еще до старта слушаний было понятно, что процесс по делу Дианы Михайловой не будет банальным разбирательством по факту превышения должностных полномочий чиновницей федерального ведомства. О ее якобы преступной мотивации на суде до сих пор не говорилось, в основном описывалась суть инкриминируемых ей противоправных действий. Сторона обвинения считает, что Михайлова в период с декабря 2010 по июль 2011 года без должных на то оснований мешала компании ≪Биотэк≫ поставлять препарат Генфаксон в рамках выигранного тендера на поставку препарата с МНН интерферон бета-1а. Суть претензий сводилась к тому, что компания в конце 2010 года поставила в регионы Генфаксон, не имея на данный препарат сертификата соответствия.
В Минздравсоцразвития посчитали отсутствие данного документа существенным нарушением и, пригрозив компании разрывом госконтракта и попаданием в ≪черный список≫ поставщиков, потребовали поставить вместо дженерика Генфаксона оригинальный препарат Ребиф (производитель – Merck Serono). ≪Биотэк≫ пошел на условия регулятора, но все же попытался получить необходимый сертификат на Генфаксон, который после предупредительных писем за подписью высших руководителей Минздравсоцразвития отказывались акцептовать органы здравоохранения в регионах. Пустить препарат в регионы ≪Биотэк≫ смог только спустя четыре месяца после вмешательства ФАС: там установили, что на самом деле данные сертификаты для допуска препарата на рынок были не нужны. В обращение партии с Генфаксоном попали только летом 2011 года.
Свой ущерб от действий министерства в компании оценили в 120 млн рублей, из них 83 млн – чистый долг, еще в 37 млн были оценены неустойки. Через суд ≪Биотэк≫ смог вернуть 68,9 млн.
«ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА – ЧЕЛОВЕК ОЧЕНЬ СДЕРЖАННЫЙ»
В уголовное дело эта история переросла после завершения административного процесса в конце 2011 года. Из всех участников Единой конкурсной комиссии, которая была организатором торгов по ≪Семи нозологиям≫ (закупка интерферона бета-1а велась в рамках ее бюджета) под подозрение сотрудников СК МВД, которые вели дело, попала только Диана Михайлова. Хотя официальные документы, по факту препятствовавшие обращению Генфаксона, выходили вовсе не за ее подписью, а вышестоящих руководителей – Владимира Белова и Вероники Скворцовой, занимавших в то время посты заместителей министра.
Задача обвинения на этом процессе заключалась не только в том, чтобы исчерпывающе доказать вину Михайловой, но и донести до судьи Елены Сташиной, почему наказания заслуживает только один сотрудник. Для того чтобы разобраться в этом вопросе, гособвинитель пригласила для дачи показаний бывших коллег Михайловой, многие из которых успешно продолжают карьеру госслужащих, но уже в других ведомствах.
С 2011 года наименования должностей не поменялись только у трех свидетелей, два из них – представители ФАС – начальник Управления контроля социальной сферы и торговли Тимофей Нижегородцев и его заместитель Надежда Шаравская. Примечательно и то, что на этих заседаниях о ≪Биотэке≫ вспоминали только они, остальные свидетели больше говорили о практике принятия решений внутри министерства.
Отчасти тональность заседаний задавали сама Диана Михайлова и ее адвокат. Защита подсудимой строится преимущественно на том, что вовсе не она была центром принятия решений в министерстве, да и сами решения носили коллегиальный характер. Отчасти представители ФАС подтвердили этот довод, отметив, что и сам ≪Биотэк≫, когда пытался через суд возместить ущерб, подавал иск не к конкретному чиновнику, а к министерству.
Из показаний Нижегородцева, однако, можно было сделать вывод, что Михайлова действовала по преимуществу самостоятельно. Хотя поначалу и тот говорил больше не о конкретном человеке, а об организации. ≪Когда Минздрав увидел, что поставщиком предлагается Генфаксон, а процедура торгов прошла законно, возник вопрос, как препятствовать продвижению нового препарата в пользу Ребифа. А исходя из юридических особенностей контракта, возникло необоснованное требование представить именно сертификат соответствия. Эволюция требований Минздрава была очевидна: компания, которая уже понесла большие издержки, пытаясь удовлетворить незаконные требования министерства, не стала создавать конфликт, а решила урегулировать его в досудебном порядке≫, – объяснял Нижегородцев.
По его мнению, именно ≪департамент≫ занимался ≪запугиванием≫ компаний. Не назвав никаких иных имен, Нижегородцев поспешил сообщить судье Сташиной о непричастности к истории с Генфаксоном тогдашней главы Минздравсоцразвития Татьяны Голиковой (ныне руководит Счетной палатой РФ) и ее заместителя (ныне министр) Вероники Скворцовой. ≪Хотя Татьяна Алексеевна и была министром, она не имела специального медобразования и в этом смысле всегда полагалась на мнение соответствующих директоров департаментов. <…> Министр отвечает за деятельность всего, а замминистра – за деятельность министерства по многим направлениям. У Скворцовой на тот момент в курировании находилось 11 департаментов. В этом смысле степень ее ответственности носит довольно абстрактный характер, поскольку работу по конкретным направлениям деятельности ведут департаменты и их руководители. В рамках совещаний замминистра говорила, что ничего не может поделать – ей просто приносят письма. <…> Я уверен, что в министерстве обязанности распределены таким образом, что сама Михайлова как директор департамента готовила конкурсную документацию, предмет договора, департамент имущественных отношений, в свою очередь, размещал на сайте и проводил госзакупку, но исполнение контракта с точки зрения сопроводительной документации и качества поставленного препарата проводилось все же самой Михайловой≫.
Под конец Тимофей Нижегородцев рассказал, на каком уровне иногда формируется официальная позиция министерства: ≪Зачастую ни замминистра, ни министр не являются ключевым звеном, определяющим позицию министерства. Татьяна Алексеевна – человек очень сдержанный. Не думаю, что она давала какие-то комментарии в ходе совещаний≫.
«КОМУ КВАЛИФИЦИРОВАЛИСЬ СЛОВА «ИДИТЕ, ОВЦЫ», Я НЕ ЗНАЮ»
Судя по показаниям бывшего директора правового департамента Минздравсоцразвития Сергея Вельмяйкина (ныне заместитель министра труда и соцзащиты), однажды история с Генфаксоном все же спровоцировала министра на эмоции.
Вельмяйкин вспомнил, что присутствовал в начале 2011 года на совещании, посвященном некому препарату. Его название на суде он вспомнить так и не смог: ≪А что такое Генфаксон? Мне этот препарат неизвестен. Я не помню точного наименования препарата, который являлся предметом договора. Анальгин знаю, Валидол знаю, Генфаксон не знаю≫.
В то же время Вельмяйкин запомнил другие подробности совещания: ≪Министр была недовольна тем, что из-за сложившейся ситуации могут пострадать люди, и это может вызвать нехороший общественный резонанс. Она высказывала претензии всем по кругу, а поругавши, отправила всех восвояси≫, – рассказал свидетель. А на последовавший затем вопрос гособвинителя, кому именно Татьяна Голикова тогда поручила разобраться с ситуацией, он ответил неожиданно: ≪Кому квалифицировались слова ≪Идите, овцы≫, я не знаю≫. Правда, замминистра сразу оговорился, что ≪ничего обидного в этом не было≫.
Сергей Вельмяйкин при этом так и не смог вспомнить точное название департамента, ответственного за исполнение госконтрактов по Генфаксону. Однако уверенно заявил, что руководила этим структурным подразделением Михайлова.
Роль ответственного за исполнение обязательств по контрактам за департаментом Михайловой закрепил и другой свидетель – директор Департамента учетной политики и контроля Минздрава (аналогичная должность в Минздравсоцразвития) Надежда Саволайнен. Главный контролер министерства заявила, что не участвовала в коллегиальных совещаниях, а многих деталей вспомнить не могла. Характерно, что с жалобами на память к судье Сташиной обратились еще несколько свидетелей. Освежить воспоминания, впрочем, той было нетрудно: в ходе процесса она зачитывала совершенно иные показания, данные ими же в ходе следствия чуть больше года назад.
VM продолжит следить за ходом процесса.
