– Госпиталь Тетюхина с момента открытия в сентябре 2014-го практически каждый год заявлял о своей недозагруженности. Насколько актуальна эта проблема сегодня?

– Мощность нашего центра по доминирующим направлениям – эндопротезированию, вертебрологии – сравнима с масштабами федеральных центров аналогичного профиля в Чебоксарах, Смоленске и Барнауле. Мы можем делать 4,5 тысячи высокотехнологичных операций в год, но по факту выполняем 1,8 тысячи, то есть загружены только на 40%. А упомянутые центры загружены полностью.

Когда госпиталь создавался, была поставлена задача – закрыть потребность в операциях по травматологии и ортопедии как минимум в Свердловской области, как максимум – в УрФО, а вообще оказывать профильную помощь всем жителям России. И совершенно непонятно, почему государством не выделяются необходимые пациентам квоты в ситуации, когда потребность в эндопротезировании, а это 280–320 тысяч операций в год, на сегодняшний день не покрывается – в России делается не больше 160 тысяч вмешательств.

– Что мешает загрузить центр квотами на 100%?

– Эту историю можно разделить на два этапа – до 2020 года и после.

С 2014 до 2019 года законодательство не было готово к федеральному финансированию ВМП, не погруженной в ОМС, выполняемой частными медорганизациями, в отличие от федеральных центров, соответственно, оказание ВМП в нашем центре было ограничено квотами, которые выделял регион, и только для жителей области.

Финансирование на оказание ВМП в это время мы получали через аукционы, которые выигрывали, к сожалению, с потерями относительно утвержденных государственных тарифов и объявляемой на аукционе первоначальной стоимости. В среднем получали по 1,2 тысячи квот в год. Этого хватало для Свердловской области, но, например, потребности соседних регионов – Пермского края, Челябинской области, где сотни и тысячи человек стоят в очереди по несколько лет, оставались непокрыты.

Возможность получить федеральное финансирование и оказывать ВМП иногородним пациентам, наконец, появилась в 2020 году, однако тогда же от финансирования самоустранился прежде выделявший нам квоты Минздрав Свердловской области, сославшись на изменившееся федеральное законодательство. Какие именно изменения имелись в виду, мы так и не поняли.

Такая позиция ведомства представляется нам формальной еще и потому, что региональные источники финансирования ВМП в других регионах – Мурманской области, Ленинградской области, ЯНАО, Тюменской области – в 2020 году сохранились.

В 2021-м, а уже июнь, квоты мы до сих пор не получили, ожидаем решения федерального Минздрава.

– И как вы возникшую пустоту, в том числе финансовую, заполняете?

– Мы наращиваем объем менее квалифицированных операций тоже травматологического профиля. Да, их тоже надо делать, но госпиталь создавался все-таки как центр высоких технологий. К сожалению, начинаем проводить вмешательства, которые, по сути, может выполнять рядовая больница. И как раз эти рутинные операции можно беспрепятственно делать пациентам из других регионов, хотя за все время работы центра к нам обратились всего около  тысячи таких пациентов.

– Но в 2020-м появилась возможность оказывать приезжим и ВМП-II.

– От ФФОМС и Минздрава России мы получили 1 300 квот. Пациентов из других регионов поступило не так много – в основном были прооперированы жители Свердловской области. Ощутимый поток был из Челябинской, Новосибирской областей, Забайкальского края, из остальных регионов единичные случаи.

– Почему?

– С одной стороны, внес ограничения коронавирус, с другой – задание до федеральных центров доводилось с января месяца, а наш центр объемы получил только в июне.

Кроме того, вся ВМП-II у нас предоставляется только по направлениям от депздравов либо минздравов регионов и не всем желающим такое направление выдается.

Не всегда человеку, даже если он увидел рекламу и понял, что хочет в центр к Тетюхину, администраторы департаментов, министерств здравоохранения идут навстречу, хотя они обязаны руководствоваться основополагающим принципом: пациент выбирает медицинское учреждение. На практике принцип не всегда срабатывает.

– И как же в этой ситуации нарастить число приезжих пациентов?

– Мы со всеми департаментами постарались в прошлом году установить связь, по крайней мере на уровне переписки, телефонных разговоров, видеоконференций, поездок, в том числе в Челябинскую область и Пермь, – искали регионы, которые заинтересованы в направлении своих жителей на оказание ВМП. Мы шли даже на то, чтобы предоставлять свой транспорт для отправки пациентов из региона прямиком к нам.

– Как, на ваш взгляд, можно решить проблему хронической недозагрузки центра?

– Центры высоких технологий создаются, чтобы обслуживать население всей страны, а не конкретной территории. Нет смысла создавать их в каждом регионе – они очень ресурсные, организационно непросто устроены, имеют высокий уровень компетенций. И раз такие медцентры рассчитаны на удовлетворение потребностей всей России, значит, загрузка их должна быть озвучена на уровне Минздрава РФ. Точно так же, как это делается в отношении других федеральных центров. Тем более что центр в Нижнем Тагиле строился на принципах государственно-частного партнерства с одобрения Президента РФ.

– Недозагрузку по линии федерального госзаказа вы как-то компенсируете – например, платными услугами?

– В общей выручке платные услуги занимают 15–20%, но в основном это амбулаторно-поликлиническое звено, многокомпонентная диагностика. Конечно, мы вводим дополнительные платные услуги, но чаще всего они касаются либо случаев, когда нет другой возможности получить за эти услуги компенсацию из системы ОМС, либо когда возникает дополнительная потребность, не подкрепленная выделенными объемами. А случаев оказания ВМП за личные средства граждан практически нет, так как это дорогостоящие виды медицинской помощи.

– В 2019 году высказывалась идея о постепенной передаче центра в региональное владение. Может, это решит проблему недозагрузки и другие противоречия?

– Вопрос: а надо ли это государству? Приведу цитату Владимира Путина, которую любил использовать Владислав Валентинович [Тетюхин – Vademecum]: «Направлять на развитие медицинской инфраструктуры исключительно государственные средства достаточно сложно, неэффективно, затратно и порой просто это деньги в никуда. Поэтому необходимо искать решения в рамках различных моделей государственно-частного партнерства, создавать для бизнеса привлекательные условия».

Еще одна клиника на пользу государству вряд ли бы пошла, потому что администрирование такого медучреждения, как наше, – это дополнительная организационная нагрузка. Да, государство должно обеспечивать оказание медпомощи гражданам РФ, но эта задача может быть эффективно решена и с помощью частных инвесторов. Кроме того, мы не можем быть уверены, что превращение центра в государственный принесло бы пользу и самим пациентам – все мы знаем практику некоторых подведомственных клиник.

– И все-таки государство через принадлежащую Свердловской области Корпорацию развития Среднего Урала (КРСУ) приняло участие в создании вашего центра, вложив в него 1,2 млрд рублей, а теперь через суд требует эти деньги обратно. Если вкратце, почему вопрос поставлен именно так?

– Мы сами до конца не понимаем, что произошло. При создании центра были подписаны два документа –  соглашение о сотрудничестве и договор займа. Эти связанные между собой документы подразумевали участие государства в совместном проекте, результатом которого стало бы создание многофункционального медицинского центра и частичное участие государства в его функционировании путем передачи 25,6% акций созданного предприятия «Госпиталь ВИТ» в счет погашения выданного займа. Согласно действовавшему на тот момент региональному законодательству, это была одна из форм ГЧП.

В 2018 году с прежним руководством КРСУ мы уже были близки к реализации этих намерений, но пришло новое руководство и предложило другой вариант ГЧП в виде концессии, когда в счет займа нужно было передать региону весь имущественный комплекс, а затем получить его в эксплуатацию на определенный срок. Поводом для перехода к такому варианту стало то, что форма совместного предприятия в действующем региональном и федеральном законодательстве по ГЧП не содержится.

Конечно, это было неприемлемо: вложить 3,3 млрд рублей и отдать весь имущественный комплекс в собственность второго участника. Ну это разве справедливо?

Второе неприемлемое предложение со стороны корпорации (и оно до сих пор актуально) заключалось в увеличении доли региона в проекте до 48%, поскольку бухгалтерская величина чистых активов госпиталя потеряла прежнюю стоимость. Но это тоже не соответствует фактическим объемам финансирования Владислава Валентиновича и КРСУ, а решение по доле участия в соответствии с законодательством должно приниматься на основании текущей рыночной стоимости уставного капитала и всего имущественного комплекса (около 7 млрд рублей, по данным независимой оценки 2019 года). Мы готовы поднимать долю участия КРСУ, если корпорация дофинансирует проект, пожалуйста, вопросов нет. У нас как раз есть объекты второй очереди, которые требуют завершения строительства.

– И как в итоге дело дошло до суда?

– В КРСУ не нашли другого способа, кроме как потребовать возврата займа в денежной форме, хотя денежной расчетной формы изначально предусмотрено не было. Мы от своей позиции не отклоняемся, готовы отдать долю, как было оговорено, и проект без участия государства мы не видим. Если мы начнем рассчитываться деньгами, это приведет к остановке проекта и прекращению оказания медпомощи. Все происходящее как минимум удивительно, а некоторые звучащие в этой связи заявления вообще абсурдные и неприемлемые.

– Вы намекаете на высказывание губернатора Свердловской области Евгения Куйвашева о выводе активов центра за границу?

– Такая информация прозвучала в СМИ. Инвесторы, к сожалению, не встречались с губернатором лично. Настоящий абсурд – ни у Владислава Валентиновича, ни у его последователей, ни у команды никогда не было мысли вернуть себе деньги и заработать на проекте таким образом. Центр создавался, чтобы жители могли на достойном уровне получать медпомощь. Других задач у нас нет.

– У Владислава Тетюхина получалось поддерживать диалог с губернатором, который шел навстречу центру. Сейчас отношения сторон ухудшились?

– Проблему можно разрешить только с помощью прямого диалога наследников, последователей Владислава Валентиновича с губернатором, который принимал решение по участию в проекте. Такого диалога пока не было ни разу.

Общение через посредников, наверное, не самый лучший вариант, поскольку у каждого есть свои интересы, поэтому ответ на ваш вопрос надо давать уже после того, как состоится встреча.

Я не могу называть структуры и фамилии, но далеко не все в правительстве поддерживают выбранный вариант решения вопроса – через суд. Многие на нашей стороне, но в силу корпоративной этики, политических обстоятельств они не могут об этом говорить открыто.

– Вы упомянули недостроенные объекты второй очереди. Что и за счет каких средств должно быть построено?

– Сейчас у нас есть недострой – шестой восстановительно-реабилитационный корпус мощностью 10–15 тысяч курсов медицинской реабилитации в год, причем не только по травматологии и ортопедии, но и для больных с сердечно-сосудистыми заболеваниями, по онкологии и других. В составе второй очереди – стационар и лечебно-диагностический корпус. Общая площадь трех объектов второй очереди составляет 13 тысяч кв. м.

Здесь можно было бы сделать великолепный реабилитационный профилактический центр, но для этого необходимы решение и заинтересованность – или Минздрава региона, или Минздрава России – по поводу загрузки центра. Причем мы планируем загрузку не только по программе госгарантий, но и за счет оказания платной помощи, ДМС, программ для сотрудников промышленных предприятий, желающих направить работников на профилактику и реабилитацию профессиональных заболеваний.

Объекты построены, к ним подведена вся инженерная инфраструктура, выполнен тепловой контур, частично закуплено реабилитационное оборудование. Осталась лишь внутренняя отделка и доукомплектование оборудованием, что потребует порядка 1 млрд рублей, и мы сейчас ищем заинтересованного инвестора.