Когда у ныне покойного президента Венесуэлы Уго Чавеса в 2011 году обнаружили рак, он поехал лечиться на Кубу. Выбор понятный – если исключить США и их союзников, с которыми Чавес не очень ладил, лучшая в Западном полушарии медицина – на Кубе, там лечились и лечатся многие лидеры стран Южной Америки. После краха СССР медицинская отрасль стала одним из столпов кубинской экономики.
Второе важное преимущество – будучи достаточно продвинутой, кубинская медицина более доступна даже для иностранцев, нежели американская, что наглядно продемонстрировал известный режиссер-документалист Майкл Мур в своем фильме о здравоохранении Sicko. Он вывез на Кубу несколько американцев, которым на родине страховые компании отказали в оплате лечения, и эти люди смогли получить медпомощь в Гаване.
Парадоксально, но даже романтически настроенные по отношению к Кубе граждане СССР считали Остров Свободы экономически неразвитым государством, которое полностью зависит от советских энергоносителей и товаров, поставляющим по бартеру ром Havana Club, сигары и сахарный тростник. Но это была лишь часть правды – другая часть состояла в том, что достижениями кубинского здравоохранения восхищались маститые западные ученые, а в развитии биотехнологий Куба была не хуже, а порой и на уровне западных стран.
В 1959 году, после прихода к власти кубинских революционеров, в стране началась медицинская реформа, связанная с созданием доступной системы медицинской помощи. При диктатуре Фульхенсио Батисты здравоохранение Кубы находилось не в лучшем состоянии – качественное медобслуживание было доступно только богатым людям. До кубинской революции большинство местных фармпредприятий были либо подразделениями американских фирм, либо производили продукцию очень низкого качества. По данным книги американского исследователя Росса Даниелсона «Кубинская медицина», опубликованной в 1979 году, в стране на момент революции было 250 лабораторий и 14 предприятий, принадлежавших крупным фармкомпаниям.
В конце 1960-х правительство Фиделя Кастро американские фармпредприятия национализировало. Кубинские революционеры, а в особенности страдавший от астмы Че Гевара, понимали, что без недорогих лекарств социализм не построить. За основу была взята чехословацкая модель фармацевтической отрасли и организации здравоохранения, которая считалась одной из передовых в странах социалистического лагеря. Чехословацкие врачи также принимали участие в массовой вакцинации кубинских детей от полиомиелита – для этого использовалась изготовленная в СССР вакцина Сэбина.
В лучшие годы кубинского социализма на острове на 170 пациентов приходился один врач, в то время как в США – 188. Детская смертность на Кубе до сих пор ниже, чем в США. Согласно «Всемирному справочнику ЦРУ», на Кубе этот показатель составил в 2013 году 4,76 умерших младенцев на тысячу родившихся живыми, а в США – 5,9. В России, для сравнения, – 7,19.
Автор книги «Система снабжения в фармацевтической индустрии» Роб Вивелл отмечал контраст фармацевтической отрасли с остальными отраслями кубинской экономики: «...Разрушающаяся проблемная экономика сосуществует с передовым медицинским и научным сектором – здравоохранение имеет высокий политический приоритет, и это хорошо заметно по инвестиционным решениям властей».
Интерферон, выйди вон!
Хотя Куба активно импортировала советские лекарства, благодаря пристальному вниманию властей на острове активно развивались биотехнологии. В 1965 году на Кубе был создан Национальный центр научных исследований – его штат первоначально состоял из 12 ученых, однако к 1983 году там работали уже около тысячи человек, треть из них – научные сотрудники. Несмотря на тяжелое положение страны, вызванное американской экономической блокадой, в развитие сектора было вложено к этому моменту в общей сложности около $1 млрд – колоссальные по тем временам деньги. Однако пока советские товарищи восхищались кубинскими коллегами, американские эксперты критиковали Остров Свободы за быструю коммерциализацию лекарств без прохождения полного цикла клинических исследований – так, например, кубинцы запустили в производство вакцину от гепатита B. Всего в биотехнологическом секторе было занято около 60 организаций и 14 тысяч сотрудников. Одной из важнейших частей кубинской программы было производство вакцин, которые помогли кубинским докторам справиться с эпидемией менингита в стране, а также наладить экспорт в дружественные страны Латинской Америки.
Несмотря на жесткое американское эмбарго, созданию биотехнологической индустрии Кубы способствовал визит американского ученого, специалиста по раку Ли Кларка, который посетил Кубу в 1973 году. После встречи с Кларком, который рассказал лидеру кубинской революции Фиделю Кастро о перспективном направлении производства интерферона, глава Кубы отдал распоряжение о начале работы над собственной программой интерферона, получившей вполне революционное название «Биологический фронт». Через несколько лет кубинцы стали производить рекомбинантный интерферон (recombinant interferon) для использования его для нужд биохимии. В 1980 году Кастро распорядился отправить группу кубинских фармацевтов в Финляндию, которая к тому же была ведущим производителем интерферона в мире. Проект по развитию кубинской программы интерферона начался в 1981 году, а к середине 80-х Куба стала вторым после Финляндии производителем интерферона в мире.
Профессор Кармело Меса-Лаго, эксперт по экономике Кубы и стран Латинской Америки рассказывает в своей книге «Куба после «холодной войны», что был поражен, когда посетил Центр генной инженерии и биотехнологий, который был построен в 1986 году и оснащен передовым оборудованием, привезенным из стран Европы и СССР. Аналогичные мнения высказывали и советские специалисты: «Помню, какое неизгладимое впечатление произвело на всех нас посещение кубинского Центра биологических исследований, председателем которого был в то время президент Кубинской академии наук профессор Вильфредо Торрес. Уже тогда здесь было налажено производство ɑ-интерферона из донорской крови, а в лабораториях центра полным ходом шли работы по получению β-и ɣ-интерферонов генно-инженерным способом», – писал в своей книге о развитии биотехнологий советский ученый-химик и научный журналист Владимир Вакула. «Одним словом, в конце 1983 года кубинским товарищам уже было что нам показать, а нам – на что посмотреть и чему у них поучиться», – констатировал Вакула в книге «Биохимия. Что это такое», опубликованной в 1989 году.
В 1986 году кубинское правительство заключило соглашение с австрийской компанией Chemie Linz, которая должна была по соглашению продавать кубинский интерферон под маркой Leuferon в европейские страны и Латинскую Америку. Однако уже в 1988 году соглашение пришлось расторгнуть. Кубинские чиновники намекали на давление, которому подверглись австрийцы со стороны администрации Рейгана, но, по правде говоря, основной причиной стало, скорее всего, общее падение спроса на интерферон в странах Запада. Зато кубинский интерферон в больших количествах поставлялся в СССР в обмен на нефть и советскую технику.
В 90-е годы спрос на интерферон снова вырос, его продажи по миру в это время составили около $300 млн. Однако, как отметила Джейн Фейнсильвер в своей книге «Излечивая народ: кубинская политика здравоохранения дома и за границей», выпушенной в 1993 году, несмотря на наличие серьезной исследовательской базы по интерферону на Кубе, государственной фармацевтике страны было уже тяжело вступить в бой с международными фармгигантами, такими как Shering-Plough (сейчас входит в Merck) и Roche. Серьезным препятствием было и американское экономическое эмбарго: европейские страны-союзники США не хотели ради кубинских поставок портить отношения с единственной сверхдержавой.
Кроме интерферона, Куба также поставляла в СССР медицинскую технику, например, автоклавы, которые с 1982 года производились совместно с японской компанией Sakura Finetechnical. Куба также поставляла в советские медучреждения и компьютерный ЭЭГ-картограф марки Medicid-3M, который использовали такие учреждения как клиника Сербского. В начале 1990-х в лаборатории судебной сексологии клиники на этом картографе исследовали электроэнцефалограммы пациентов с аномальным сексуальным поведением (садизм, педофилия и эксгибиционизм), сообщается в книге «Аномальное сексуальное поведение», изданной в 1997 году.
Кубинская виагра
Крах СССР, который снабжал Кубу дешевыми энергоносителями, вызвал перебои с самыми обычными лекарственными препаратами – кубинское правительство призывало граждан лечиться народными средствами, в то время как современные медицинские препараты шли на экспорт, чтобы добыть нужную для страны валюту. К 1993 году Куба выпускала более 1150 фармацевтических продуктов, а их экспорт приносил стране более $100 млн ежегодно. В начале и середине 2000-х годов кубинские компании стали активно искать возможности кооперации с иностранными фирмами, и эти усилия увенчались успехом. Кубинская компания CIMAB SA начала в Индии совместное производство с индийской фармацевтической фирмой, британская Beckpharma подписала договор с кубинской компанией Centro Nacional de Sanidad Agropecuaria (CENSA). Производство фармпрепаратов стало одним из самых прибыльных направлений кубинского экспорта – в 2003 году сумма экспорта лекарств и фармпродуктов составила $250 млн.
В начале 2000-х на Кубу зачастили иностранные специалисты – среди них британские доктора, желающие ознакомиться с моделью кубинского здравоохранения, а также профессура из медицинской школы Гарвардского университета в поисках интересных новинок. Кубинские фармацевты активно пытались продвигать на мировых рынках свой препарат для снижения уровня «плохого» холестерина Атеромиксол (поликосанол), получаемый из сахарного тростника. Эти попытки не увенчались большим успехом – с Липитором (разработка фирмы Pfizer), чей объем продаж достиг в 2011 году $12 млрд в год, кубинский препарат конкурировать, конечно, не мог. Зато Атеромиксол смог отчасти составить конкуренцию другому знаменитому препарату Pfizer – Виагре. Выяснилось, что вытяжка из сахарного тростника благотворно влияет на кровообращение и потенцию. На англоязычных сайтах Атеромиксол известен под названием PPG или «Кубинская виагра». Препарат удостоился рекламы от самого Фиделя Кастро, который в одном из своих интервью в 1992 году сказал: «Да, PPG действительно чудесным образом улучшает сексуальную жизнь. Этот препарат – настоящий друг всех влюбленных, однако в этом качестве мы его пока не продвигаем, поскольку не разработаны соответствующие медицинские протоколы».
Атеромиксол можно приобрести и в России, но вряд ли кто-то, принимая его, вспоминает романтических кубинских революционеров – «барбудос» и Че Гевару, хотя без них, возможно, никакой кубинской фарминдустрии не было бы.
