Стартовавший на прошлой неделе процесс объединения научных институтов Минздрава в единые федеральные центры преследует вроде бы понятные цели – повысить эффективность работы ученых‑медиков и оптимизировать расходы ведомства на содержание НИИ. Впрочем, этим прозрачность планов министерства по реорганизации институтов исчерпывается. Официальная информация дает крайне скудную пищу для анализа мотивов и намерений ведомства. Возможно, именно информационный вакуум и заставляет наблюдателей делать неутешительные прогнозы о перспективах медицинской науки. Объединенными федеральными центрами, считают эксперты, будет сложно управлять, а «механическое» слияние самостоятельных институтов лишь затормозит полет академической мысли.
К моменту подписания этого номера VM в печать Минздрав успел издать четыре приказа о реорганизации подведомственных ему научных центров. Согласно этим документам, НИИ вирусологии им. Д.И. Ивановского приказом Минздрава будет присоединен к НИИ эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи, а московский НИИ психиатрии и Национальный научный центр наркологии – к ГНЦ им. В.П. Сербского. Появятся и межрегиональные научные объединения: базирующийся в Обнинске Медицинский радиологический научный центр и НИИ урологии, находящийся в Москве, будут присоединены к Московскому научно-исследовательскому онкологическому институту им. П.А. Герцена.
В результате этих объединений в ведении Минздрава окажутся три новые структуры – Федеральный научно-исследовательский центр эпидемиологии и микробиологии им. Н.И. Гамалеи, Федеральный медицинский исследовательский центр им. П. А. Герцена и Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии Минздрава России.
Еще об одном слиянии заявлено в отраслевом приказе, увидевшем свет 22 мая: этим документом Минздрав дотянулся до собственных институтов на периферии и объединил нижегородские НИИ детской гастроэнтерологии и НИИ травматологии и ортопедии в Приволжский федеральный медицинский исследовательский центр.
До 1 ноября реорганизуемые центры должны выполнить «приемопередаточные процедуры по государственным обязательствам, кассовым расходам и бюджетной отчетности» и представить в Минздрав «передаточные акты», в том числе и в отношении федерального имущества. Как особо подчеркивается в документах, каждое из учреждений должно получить все деньги, предусмотренные на их финансирование в 2014 году. «Присоединяемые» организации образуют «обособленные подразделения» в новых структурах. На сегодняшний день в ведении Минздрава России находятся 189 федеральных госучреждений. Сколько их станет после проведения реорганизационных мероприятий – министерство не сообщает.
Официальных комментариев руководители сливаемых институтов не дают, отказались сообщать дополнительные подробности и в пресс-службе министерства. Вообще, масштабную хозяйственную реформу Минздрав проводит в почти секретном режиме, предоставляя минимум информации о ее причинах и планируемых последствиях. В каждом из опубликованных министерством приказов есть ссылка на протокол состоявшегося 24 апреля заседания «комиссии по оптимизации сети федеральных государственных бюджетных учреждений, подведомственных Минздраву России». «Оптимизационная комиссия» была создана в соответствии с приказом министерства от 20 ноября 2013 года № 859, но на сайте ведомства документ не публиковался. Первое заседание этого органа состоялось в декабре и проходило под председательством главы Минздрава. Участники встречи обсуждали критерии оценки эффективности федеральных государственных бюджетных учреждений и сценарные планы проведения их оптимизации.
«Целью проведения оптимизации сети федеральных государственных бюджетных учреждений медицинской науки, здравоохранения, высшего и среднего профессионального образования является повышение эффективности их деятельности, а также расходования средств на поддержание и развитие сети», – сообщалось на сайте ведомства об итогах обсуждения. По сути, этим вся доступная официальная информация о причинах проведения масштабной «хозяйственной» реформы исчерпывается. Что дает повод для появления трактовок разной конспирологической глубины.
Наблюдатели называют несколько причин начавшейся реформы – от искреннего желания Минздрава оптимизировать находящиеся в его подчинении научные ресурсы до «междоусобицы» влиятельных деятелей медицинской науки и руководителей федеральных центров. «Минздрав, кажется, хочет избавиться от большинства подведомственных ему клинических организаций, – говорит управляющий партнер консалтинговой компании «Базис-Мед» Андрей Алмазов. – Руководствуясь, например, тем, что при «субъектовой» системе управления здравоохранением смысл в наличии большого количества ЛПУ федерального подчинения не очень просматривается. Другое дело, что существование научных медорганизаций логичнее было бы в системе РАМН и ФАНО, а опять же не в системе Минздрава. Кроме того, идет борьба кланов – у нас каждое медицинское светило всегда хотело устроить себе отдельную клинику и осесть там, как в феодальном замке. Сейчас под сурдинку оптимизации, возможно, происходит скрытое поглощение слабых сильными – для увеличения ресурсов. Хотя может быть, что на фоне всего этого действительно решается вопрос сокращения малоэффективных в экономическом плане организаций и передача их мощностей умелым».
С точки зрения политики оптимизации, решение Минздрава разумно, поскольку реорганизация позволит сократить административный персонал, отмечает управляющий Центром медицинского права Алексей Панов. С другой стороны, напоминает эксперт, укрупнение структуры всегда ведет к потере маневренности: «С учетом особенностей функционирования бюрократических механизмов в госучреждениях потеря управляемости новыми федеральными центрами будет весьма значительной. Теперь следует ждать укрупнения медицинских учреждений регионального подчинения. Минздрав при этом может говорить, что на федеральном уровне оптимизацию уже провели, поэтому и региональным органам управления здравоохранением нужно также активными темпами проводить оптимизацию. Скорее всего, вектор оптимизации будет достроен, но ни к чему хорошему это не приведет – крайними останутся медицинский персонал и пациенты».
В некоторых случаях объединение институтов даже схожего профиля не выглядит обоснованным, добавляют представители медицинской науки. В частности, эксперты считают, что решение о слиянии разнокалиберных научно-исследовательских учреждений психиатрического профиля способно ослабить как науку, так и практику. Как полагает руководитель группы психиатрических исследований в НИИ нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко РАМН Олег Зайцев, НИИ психиатрии и НЦ наркологии традиционно гораздо более доступны для пациентов и открыты для коллег, чем ГНЦ им. Сербского, к которому их присоединяют. «Это решение одновременно неожиданно и нелогично, – говорит об этом объединении Олег Зайцев. – Многие считают, что три института психиатрии на Москву – это много, но у каждого учреждения была своя вполне специфическая сфера деятельности, и если больному не помогали в одном – можно было обратиться в другое, а слияние эту возможность перечеркивает, обедняя и пациентов, и специалистов. Обидно, что при осуществлении принятых Минздравом решений ученые будут заняты утрясанием новых взаимоотношений, согласованием научных планов, переформированием коллективов и дележом ресурсов, что еще больше откинет нашу науку назад, а пациентов оставит с еще более ограниченными возможностями получения помощи».
