Президент России Владимир Путин 28 декабря подписал закон, добавляющий в ст. 238 УК РФ «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности» важное примечание: действие этой уголовной статьи не распространяется на случаи оказания профильными специалистами медицинской помощи.
Ятрогенные преступления могут квалифицироваться разными статьями УК РФ, однако статистически именно ст. 238 оказывалась одной из самых часто применяемых в таких делах. По данным первого зампредседателя Комитета Госдумы по охране здоровья Бадмы Башанкаева, в 2022 году по ч. 1 ст. 238 было заведено 138 дел, в 2023-м – 216 дел. По ч. 2 (тяжкие преступления) динамика примерно такая же: в 2022 году таких случаев было 136, в 2023-м цифра выросла до 247.
Vademecum попросил экспертов оценить влияние внесенной в УК поправки на ятрогенную следственную и судебную практику.
Ольга Зиновьева, управляющий партнер ONEGIN Group, руководитель Центра медико-правовых инноваций федеральной территории «Сириус»:
– Я хотела бы избежать формулировки «декриминализация деятельности медработников» – она означает, что медицинская деятельность является по умолчанию криминальной и принятый законопроект ее «легализовал». Это не так. Речь идет сугубо о неприменении ст. 238 УК РФ к оказанию медицинской помощи. При этом в пояснительной записке к законопроекту вообще не раскрывалось, какую именно медпомощь имеют в виду авторы (в ней обсуждаемая нами поправка забыта) – в интервью разработчиков документа СМИ говорится о бесплатной медицинской помощи, но как норма будет применяться фактически – покажет время.
В ближайшие месяцы мы увидим стабилизацию практики по тем делам, которые еще расследуются или рассматриваются судами – какие-то будут прекращены вовсе, какие-то переквалифицированы на смежные составы. После этого будет накапливаться практика судебного контроля, которая через некоторое время даст ответ, останется ли какая-то медпомощь «под зонтиком» ст. 238 УК РФ или нет. Вывести всю медицинскую деятельность и всех медицинских работников из-под уголовно-правовых рисков невозможно, да и не нужно – это означало бы существование профессии, представители которой имеют индульгенцию на совершение преступлений в профессиональной сфере.
Кроме того, теперь мы будем наблюдать увеличение уголовных дел по ст. 118 (причинение тяжкого вреда), ст. 109 (причинение смерти), ст. 124 (неоказание помощи больному), ст. 235 (незаконное осуществление медицинской деятельности), ст. 293 (халатность) и прочим, относимым к медицинской деятельности. Другое дело, что органы следствия и суды должны будут относиться к таким делам с большим вниманием, так как сроки привлечения к уголовной ответственности по указанным статьям существенно меньше, нежели по ст. 238 УК РФ (это отчасти объясняет ее активное применение).
Когда я читаю в СМИ о том, что из-за угрозы привлечения к уголовной ответственности наблюдается массовый исход врачей из профессии, хочется попросить спикеров сообщить релевантный источник статистики для таких утверждений. Мы работаем с отраслью почти 25 лет, и мне неизвестны случаи разрыва врача со своей профессией из-за гипотетической угрозы наказания. Бывает, что уходит уже привлеченный к уголовной ответственности врач. По этой причине я не предвижу никакого фактического влияния этой новации на качество медицинской помощи. Но с точки зрения психологического эффекта, закон, безусловно, полезен.
Алексей Старченко, член Общественного совета по защите прав пациентов при Росздравнадзоре, сопредседатель Комитета независимой экспертизы Нацмедпалаты, советник гендиректора СК «Капитал МС»:
– Введенная норма позволит снизить градус напряженности в отношении рядовых врачей, осуществляющих сопряженные с рисками медицинские вмешательства. Не будет десятилетнего подвешенного состояния стресса под подпиской о невыезде. Увеличение числа уголовных дел может произойти только в том случае, если врачи начнут впадать в искушение считать, что они теперь вообще ненаказуемы, перестанут исполнять требования клинических рекомендаций, должностные обязанности. Такая ситуация действительно может привести к увеличению летальных исходов, а следовательно, к росту жалоб в Следственный комитет. Риск впасть в состязание правового нигилизма и непогрешимости актуален не только для врачей, но и для их руководства, которое может посчитать, что раз врачам теперь ничего не грозит, то можно не обеспечивать их ресурсами, экономить на исполнении ими профессиональных обязанностей.
Если будут летальные исходы, то будут и уголовные дела. И даже если сроки расследования будут превышать сроки давности, это не будет являться реабилитирующим основанием. Такое положение дел приведет к стрессу и выгоранию у врачей – особенно, если они будут считать виноватыми не себя, а руководство, которое не обеспечило их всем необходимым для работы. Качество медпомощи зависит от скрупулезности исполнения требований, порядков и клинических рекомендаций. Как только этим станут манкировать – жди беды.
Николай Чернышук, медицинский юрист, директор организации «Право на здоровье»:
– Некоторые вопросы вызывает формулировка внесенных изменений. Определение понятий «медицинская помощь» и «медицинская услуга» приводится в ст. 2 № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». В ней медицинская услуга обозначена как часть медицинской помощи. Правоприменительная практика показывала, что ст. 238 УК РФ чаще применялась к медработникам частной сферы здравоохранения, при заключении договора и осуществлении гражданско-правовых отношений. Теперь запрет на применение ст. 238 УК РФ будет распространяться на все виды медицинской помощи.
Полная декриминализация медицинской деятельности невозможна по своей сути, иначе это означало бы предоставление права на совершение всех видов преступлений. Статья 238 пользовалась «популярностью» у сотрудников Следственного комитета в связи с тем, что была наиболее «тяжелой» из всех применимых в случае врачебной ошибки – срок давности привлечения к ответственности по ней составляет 10 лет. Другие «популярные» статьи – 109 УК РФ или 118 УК РФ, однако большинство уголовных дел по ним прекращаются за истечением сроков давности, равных двум годам, не доходя до суда, на стадии расследования.
Количество уголовных дел по врачебным ошибкам останется прежним, при этом стоит ожидать сокращения числа обвинительных приговоров за счет прекращения преследования в связи с истечением сроков давности. Один из вариантов соблюдения баланса интересов – ускорение темпов расследования дел по ятрогенным преступлениям.
Сергей Степаненко, врач анестезиолог-реаниматолог, заведующий отделением анестезиологии госпиталя «Медскан на Яузе»:
– Декриминализация медицинской деятельности – правильное направление, в котором Госдуме следует двигаться и дальше. На врачей заведено достаточно большое количество уголовных дел по причине осложнений после болезни или лечения. Однако нужно понимать, что подобные случаи всегда многофакторная история. Неправильно привлекать к ответственности человека, который хотел помочь пациенту, но возникли нежелательные последствия. Врачи не роботы, нельзя забывать и про человеческий фактор.
На данный момент, к сожалению, остается еще множество уголовных статей, по которым можно привлечь врача к ответственности. Именно уголовной, а не административной, что морально давит на медицинских работников. Но радует мысль о том, что наше правительство задумалось об этой проблеме. Это, безусловно, положительные новости для врачебного сообщества. Когда человек работает в стрессе без права на ошибку, намного сложнее не допустить оплошности. Поэтому можно сказать, что в связи с утверждением корректировок качество оказания медпомощи действительно может повыситься.
Сергей Новиков, заместитель главврача по хирургической работе Новгородской ОКБ:
– Это очень правильное и абсолютно справедливое решение. Его стоило принять гораздо раньше – медицинское сообщество давно этого ждало. Дело даже не в улучшении качества оказания помощи, а в том, чтобы вывести медработников из поля необоснованного применения ст. 238 УК РФ. Статья квалифицировала оказываемую врачами помощь как услугу, что приводило к неоправданному преследованию медиков. Для общества такое положение дел имело крайне отрицательное значение, потому что врачи переставали идти, например, в хирургию – из-за очень высокой ответственности.
Врач оказывает медицинскую помощь, пытается спасти человека, но, к сожалению, это не всегда удается. Очень сложная специальность. Когда медик запуган, то он может не сделать то, что должен был сделать, если это действие несет в себе какие-либо риски для него. Наша работа такая, что иногда врач обязан рискнуть, чтобы пациенту помочь. А если врач опасается, что его привлекут к уголовной ответственности, он может занять «формальную» позицию, чтобы не ставить себя под удар. На самом деле обществу и больным нужно, чтобы врач не чувствовал себя загнанным в угол. Чтобы к врачу относились не как к преступнику, а как к человеку, который выполняет тяжелую работу, сопряженную с рисками.
